– Пожалуйста, я не могу… – Она в голос кричала. – Проклятие, я не могу этого вынести!

Скоро он позволит ей сообщить ему нужную информацию. Дюпре уже стала надоедать эта волокита. Эта женщина сломалась уже больше двух дней назад, и ее кураж не придал ей того мужества, на которое он надеялся. С ней все оказалось так же легко, как с остальными, и этой победой так же, как и всеми другими, он был обязан своей матери. Это мать открыла Дюпре тайну, как управлять душой.

Хлыст – это грубо, горящий факел – противно, а вот темнота…

Ах, темнота оказалась непревзойденным средством управления людьми и подчинения их чужой воле!

* * *

В фонарях, подвешенных рядом с литыми чугунными воротами, свечи не горели. За сводчатыми окнами дома не мелькал свет.

Натянув поводья перед чугунными воротами, Жюльетта ощутила страх и нетерпение. Скоро она снова увидит мать и заберет сокровище, украденное Селестой. Ей придется выслушать от нее колкие и резкие слова. Господи, почему через столько лет материнского равнодушия это все еще волнует ее!

Жан-Марк, спешившись, бросил взгляд на девушку.

– Мы можем пойти в гостиницу и подождать до завтра…

– Я хочу сделать это сейчас, – перебила его Жюльетта. – Хочу покончить с этим.

– Дом выглядит брошенным.

Жан-Марк снял Жюльетту с кобылы и привязал обеих лошадей к стволу пробкового дерева, росшего справа от ворот. Машинально он их толкнул, и они тотчас отворились.

– Странно, ворота не заперты.

Жюльетта последовала за ним во двор. Дом кажется всеми покинутым, подумала она. И все же двор не выглядел неухоженным, а из бело-зеленого мозаичного фонтана в его центре по-прежнему струилась вода сверкающим каскадом, стекая в глубокий бассейн внизу. Жюльетта подошла к фонтану, глядя на темные окна дома. Она подставила руку под бьющую струю воды, пропустила ее сквозь пальцы и опустила их в бассейн.

– А что, если она уехала?

– Тогда мы поедем за ней. – Жан-Марк зажег фонарь. – Но для этого нам необходимо выяснить, куда она направилась. Давайте посмотрим, нет ли здесь слуг… Господи, в чем дело?

Жюльетта в ужасе смотрела в бассейн.

– Маргарита! – Ей показалось, что она выкрикнула это имя, но получился лишь хриплый шепот. – Я чуть не дотронулась до нее. Маргарита…

Жан-Марк подошел ближе, и свет фонаря заиграл на чистой воде.

Голова Маргариты Дюкло торчала над водой, ее темные волосы плавали на поверхности словно водоросли. Она находилась всего в десяти сантиметрах от места, куда Жюльетта погрузила руку. Открытые глаза Маргариты незряче смотрели в пространство. Лицо исказила гримаса ужаса. Черное платье надулось парусом и плавало вокруг застывшего тела.

– Я чуть не дотронулась до нее, – тупо повторила Жюльетта.

Жан-Марк оттащил девушку прочь.

– Вам лучше вернуться на улицу и подождать там меня.

– Зачем? – Жюльетта вскинула глаза на Жан-Марка и тут же ответила на свой вопрос:

– Вы думаете, ее убили.

– Фонтан – не самое обычное место, где может умереть женщина. – Жан-Марк повернулся к двери.

– Я иду с вами. – Жюльетта бросила взгляд на плавающие волосы и содрогнулась.

– Нет. – Жан-Марк поднял руку, и свет фонаря прорезал тени двора. – Куда ведут дорожки по обе стороны дома?

– На веранду, что выходит на горы и город. Дедушка любил иногда там ужинать.

Жан-Марк тронул ручку, и входная дверь распахнулась.

– Если не хотите выходить на улицу, оставайтесь здесь. Я не знаю, что мы там еще обнаружим.

Ее мать. Он боится, что найдет мать мертвой, поняла Жюльетта.

Жан-Марк тихо проскользнул в дом и закрыл дверь.

Жюльетта смотрела на фонтан. Она не могла понять, почему испытывает чувство потери. Она страшно не любила Маргариту, но та была такой неотъемлемой частью ее детства, что, казалось, у девушки украли кусок ее прошлого.

– Боже мой, не могу поверить в свою удачу!

Жюльетта круто развернулась к западной части двора.

Дюпре.

Она не могла поверить в реальность происходящего. Такой же изысканно элегантный, каким Жюльетта видела его в аббатстве, Дюпре стоял у начала дорожки – он явно только что вышел с обратной стороны дома. В одной руке он держал фонарь, в другой – пистолет. Пистолет был направлен Жюльетте в сердце.

Дюпре шагнул к ней и улыбнулся.

– Жизнь действительно необыкновенна и удивительна, не правда ли? Я-то думал, что мои удовольствия здесь окончены. Не сообщишь ли ты мне, почему я тебя здесь застал?

Жюльетта не ответила.

– Ну нет, снова неповиновения от тебя я не потерплю, гражданка Справедливость.

– Маркиза – моя мать.

– И ты полагаешь, твоя любящая матушка собиралась поделиться с тобой своим сокровищем? – Дюпре противно хихикнул. – Боюсь, что она передумала и отдала мне Танцующий ветер. – Он кивнул в сторону дубового ящика, стоявшего неподалеку. – Она еще умоляла меня избавить ее от статуэтки.

– Вы лжете.

– О нет. Она стояла на коленях у моих ног, целовала мне руки и молила забрать Танцующий ветер. Она предлагала мне свое тело и любые услуги, какие я пожелал бы от нее получить, лишь бы только я забрал его. Естественно, я не мог отказать. – Дюпре плотоядно посмотрел на Жюльетту. – Я позволил ей многократно доставить мне удовольствие, в котором ты, гражданка Справедливость, мне отказала, прокусив горло.

– Вы убили Маргариту.

– Четыре дня назад. Она мне была ни к чему. – Дюпре вздернул голову. – Скажи мне, ты одна?

– Да.

– Другой бы не поверил, что ты будешь в состоянии приехать сюда без сопровождающих, однако ты обладаешь храбростью, какой я не видел ни у одной женщины. Твоя мать также проявила необыкновенное мужество. Хочешь увидеть ее? Она в столовой за верандой.

– У меня есть выбор?

– Нет. – Дюпре махнул пистолетом. – В дом.

Жюльетта с минуту смотрела на него, затем повернулась и направилась к окованной бронзой двери, отворила ее… Если она заставит Дюпре говорить как можно дольше, возможно, Жан-Марк услышит, и это позволит предупредить его.

– Зачем вы сунули Маргариту в фонтан?

Дюпре вошел вслед за девушкой в уютный вестибюль.

– Из-за вони. Мне предстояло провести здесь несколько дней. И я не намерен был отравлять свое пребывание здесь. Знаешь, я ведь много думал о тебе с тех пор, как мы расстались. Я по-настоящему оценил наше знакомство.

– Насколько я понимаю, вы даже назначили за него цену.

Дюпре коротко рассмеялся и подтолкнул Жюльетту пистолетом к большой столовой слева от вестибюля.

– Какая ты умная девочка! Да, я не мог пережить нашей разлуки, не попытавшись вернуть тебя себе. Скажи-ка, как звали ту крошку, что сбежала вместе с тобой?

Жюльетта не отозвалась.

– Верность. Какая великолепная добродетель! Однако я, знаешь ли, все равно найду ее. Она обронила безделушку со своим прекрасным портретом.

– Медальон?

– Я лишь недавно обнаружил миниатюру, однако, возвратившись, найду ей хорошее применение.

Они вошли в столовую. Жюльетта помедлила на пороге. Эту комнату она едва помнила. Они с матерью провели здесь всего несколько месяцев, и девочку всегда кормили наверху в детской. Длинный поблескивающий стол красного дерева с тонкой замысловатой резьбой в виде цветочного рисунка и двадцать стульев из красного дерева, обитых алой парчой. В одном конце стоял прекрасный буфет красного дерева, а между двумя дверями, выходившими на веранду, находился сундук, покрытый той же резьбой, что и стол.

– Не правда ли, великолепная комната? – Дюпре подтолкнул Жюльетту. – Я провел здесь много счастливых часов. – Он поставил фонарь на стол и распахнул двери. – Иди сюда. Давай посмотрим на чудесный вид города. – Дюпре вытащил девушку на веранду, поставил перед низкой балюстрадой. Огни Андорры мерцали где-то метрах в шестидесяти внизу.

– Где моя мать?

Дюпре улыбнулся Жюльетте.

– Разве ты не слышишь ее? Прислушайся.

Шелестел только ветер, запутавшийся в соснах, росших на холме.

Нет, шелест доносился не от деревьев, а из столовой. Жюльетта медленно повернула голову.

– Да, – негромко произнес Дюпре. – Она ждет тебя. – Его рука сомкнулась на плече девушки и подтолкнула ее снова к столовой. – А теперь пусть тебя ведет твой слух.

Шелест раздался снова – громче, ближе.

Из покрытого замысловатой резьбой сундука!

В мерцающем свете свечи сундук длиной в полтора метра и высотой более метра поблескивал темной красотой красного дерева.

Шелест прозвучал снова – словно падали осенние листья, гонимые ветром.

– Открой его. – Глаза Дюпре были прикованы к лицу Жюльетты. – Она ждет.

Жюльетта сглотнула слюну, ноги ее налились свинцовой тяжестью. Еле передвигаясь, она остановилась перед сундуком.

Шелест раздался снова.

Дюпре угрожающе поднял пистолет.

Жюльетта медленно наклонилась, подняла крышку.

И пронзительно закричала.

И с грохотом захлопнула крышку.

– Какого… – Полузадушенный крик Дюпре за спиной Жюльетты вывел ее из страшного оцепенения, в которое ее повергло то, что она только что увидела. Жюльетта повернулась как раз в тот момент, когда Жан-Марк, схватив Дюпре за горло, выволок его через открытую дверь на веранду.

Глаза Дюпре вылезали из орбит – он силился обрести дыхание. Жан-Марк еще крепче стиснул его горло и выбил пистолет из слабеющей руки Дюпре.

– Я видел тебя в Конвенте. Ты Андреас. Я тебя запомню. Я не забуду… – Дюпре еще пытался угрожать Жан-Марку.

– Вспоминай меня в аду. – Прижав пистолет к боку Дюпре, он нажал на курок.

Дюпре взвыл.

Жюльетта содрогнулась. Она никогда не слышала такого крика – тонкого, пронзительного, воющего, исторгнутого из самых глубин раненой плоти. Крика ярости, бешенства, разочарования и боли.

Жан-Марк поднял Дюпре над балюстрадой и перебросил его через нее.