— Уволил?! — В голосе Эль звучало неприкрытое удивление. — Нет! Я же сама… — она осеклась, увидев самодовольную ухмылку Макса. — Обманул меня, да?

— Немного, — улыбнулся тот. — Не думал, что ты сразу поверишь.

— А я и не поверила, — насупилась было Эль, но почти тут же потупилась. Ее щеки заметно покраснели.

— Прости, если помешал, но мне жутко интересно. Правда. Что ты тут делаешь?

— Что девушка делает на кухне? — вскинула брови Эль.

— Я к тому, что у нас же есть первоклассный повар. Или он все-таки не столь хорош в готовке, как я думал?

Гостья снова уставилась в пол, разглядывая свои странные тапки… тапки — она их сегодня впервые одела? Большие и лохматые, как два меховых шарика, к тому же с ушами, глазами-пуговицами и носом.

— Какие звери… — взгляд Макса потянулся выше, по оголенным ногам, чуть задержался на коленках, поднялся до коротких свободных шортиков, по животу, едва прикрытому топом, остановился на груди.

Габриэль выглядела одновременно и сексуально, и невинно. Почему-то сейчас Максу она напоминала одуванчик — едва дотронься, дунь — и исчезнет, как мираж.

Эль поежилась под его взглядом, переступила с ноги на ногу. Руки ей явно мешали — девчонка просто не знала, куда их деть.

Смешная и неопытная…

Макс почувствовал, как в штанах становится непокойно.

Неопытная…

Да, он бы мог ее научить… так многому.

— Завтракать будешь? — тихо проговорила Эль.

— Только если это будут те самые знаменитые панкейки, — улыбнулся он. Усилием воли заставил себя перестать раздевать ее взглядом и усаживать прямо на стол, чтобы раздвинуть ей ноги и попробовать на вкус.

Девчонка сразу оживилась, перестала пялиться на свои лохматые тапки.

— Ты ешь бананы? — спросила несколько поспешно, как показалось Максу.

— Утром я ем все.

«Особенно люблю краснеющих девственниц…»

Эль ответила ему улыбкой, развернулась к столу.

— И я тебе помогу, — Макс быстрым шагом направился к ней, — даже если ты против.

Уж лучше чем-то занять руки и отвлечься, чем пялиться на ее задницу, как подросток с острым приступом спермотоксикоза.

— Ты умеешь готовить? — Эль посмотрела на него с недоверием.

— Нет. Но отлично умею помогать.

— А как же пробежка?

— Что ж, придется пропустить, — вздохнул Макс. — Это же будут диетические панкейки, правда?

— Нисколько, — показала ему язык Эль. — Съешь такой — и сразу станешь толстым. Придется весь гардероб менять.

— Тогда ты съешь в два раза больше. Ну, что мне делать?

— Для начала помыть руки. Тесто у меня почти готово. — Она показала ему глубокую прозрачную чашу, в которой плескалось нечто не особенно аппетитное.

Макс повиновался.

— Теперь нам нужен банан. Нет — два.

— Может, три? — Макс раскрыл холодильник, придирчиво осмотрел полки.

— Можно даже четыре, но два придется съесть тебе. Не забудь их тоже помыть.

А ведь насколько она изменилась, когда попала в спокойную и обыденную атмосферу. Куда только делась вся зажатость? И голос уверенный. Командует им, словно бойкая женушка.

— Готово. — Макс протянул пару бананов.

— Теперь надо сделать из них кашу.

— Сварить что ли?

Эль посмотрела на него, как на идиота.

— Нет — просто размять хорошенько. Чтобы не было комков.

Она взяла банан, быстро очистила и, разломив на несколько частей, принялась разминать прямо в руках. Вот так запросто — не стесняясь и не обращая внимания на озадаченную физиономию Макса.

— Ты можешь использовать вилку, — посмотрела на Макса с хитрым прищуром, будто разрешала откусить от самого вкусного в мире торта.

— Ты так и не сказала, почему вдруг пришла сюда.

Эль мягко улыбнулась своим мыслям, пожала плечами. Затем обвела кухню взглядом.

— Я скажу глупость, но ты сам меня вынудил.

Макс молча ждал продолжения.

— Для меня это как музей. Ты только ничего плохого не подумай. Я просто хотела посмотреть на хорошую кухню. А твой повар оказался так любезен, что не прогнал меня и даже позволил немного помешаться у него под ногами.

— Я думал, музей — это картины.

— Ну, картины — само собой. И вообще, — она посмотрела на него, непроизвольно поднесла ко рту измазанный в банане палец, облизала его, — я просто любопытная гостья, со мной держи ухо востро.

Макс не мог не проследить, как ее язык обхватывает один палец, другой, как скользит, слизывая сладкие остатки пюре.

— Чего? — остановилась Эль. — Ой, прости. Плохая привычка, и, боюсь, ее не искоренить.

Она отошла к раковине, включила воду.

Макс только усмехнулся про себя. Плохая привычка? Вот уж нет! Отличная привычка. Это заводит и будоражит воображение. Возможно, он больной озабоченный ублюдок, но вместо пальцев ее язык мог бы…

«Нет! Нет!»

— Как твой банан? — как ни в чем не бывало, спросила Эль.

— Отлично, так и просится в рот, — брякнул он, не думая.

Габриэль странно серьезно на него посмотрела, на что Макс тут же показал ей тарелку с готовым банановым пюре.

— Очень хорошо. Осталось все перемешать и можно жарить. Ты когда последний раз жарил… — понимает ли она всю недосказанность своей фразы? — что-нибудь?

Будь они знакомы несколько ближе… совсем близко, до состояния одновременного оргазма, этот разговор мог бы получиться крайне забавным — мог бы даже стать прелюдией к куда более интимному завтраку.

А пока надо взять себя в руки и начинать думать головой, а не членом. Нечего смущать девочку намеками. Еще не хватало, чтобы у него окончательно встал — тогда придется куда-то прятаться или трусливо бежать с поля боя.

— Давно жарил, каюсь. Но уверен, что справлюсь.

Странное дело, Макс уже давно не помнил за собой робости по отношению к тем, с кем хотел переспать. Ему отказывали очень редко. Понятно дело, первоочередную роль в положительном ответе потенциальной любовницы играло его положение и состояние. Но случалось, что знакомиться приходилось там, где о нем и не слышали или не знали в лицо. Тогда в ход шло обаяние. И опять же — почти никаких промахов. Сейчас же, со своей гостьей, он ощущал себя нерасторопным прыщавым подростком. И это притом, что на языке вертелась сотня-другая интимных намеков, а в голове вспыхивали картинки одна развратней другой. И Макс отлично знал, что и как сделать. Но не делал. И даже не говорил. Почти.

— Тогда включай плиту.

Первый готовый панкейк, еще обжигающе горячий, что и в руках не удержать, торжественно разрезали надвое и попробовали тут же, дуя на свою половинку и откусывая по маленькому кусочку. Распробовать особенно не удалось, но желудок Макса, получивший первую порцию завтрака, тут же отозвался звонким урчанием.

Эль довольно заулыбалась.

— Если мы поскорее не сделаем еще, — шепотом, как будто сообщая великую тайну, проговорил Макс, — боюсь не утерпеть и поддаться голоду.

— Съешь те два банана, которые я тебе предлагала?

— Нет, съем одну маленькую вредную гостью, из-за которой придется менять весь гардероб.

— И ничего не вредную, — деланно насупилась Эль, но в уголках ее губ легко угадывалась улыбка.

Пока гостья заканчивала с панкейками, Макс сварил кофе и нашел в холодильнике мед и кленовый сироп. Все это поставил на стол, где вскоре появилась и тарелка с отлично пахнущим горячим угощением от Эль.

— Надеюсь, теперь маленькой гостье больше ничего не угрожает? — спросила она, накладывая Максу сразу несколько панкейков.

«Ничего, кроме того, что я все еще чертовски хочу взять тебя прямо на этом столе».

— Гостья может чувствовать себя в полной безопасности!

Угощение в самом деле оказалось вкусным. Не то чтобы француз готовил хуже — Макс даже представить не мог, при каких условиях простая девчонка могла бы уделать профессионала — но к сегодняшним утренним панкейкам шла особая приправа под названием «Габриэль Кромби». Макс не припоминал, когда в последний раз сидел вот так на кухне и завтракал, не уткнувшись носом в газету. А ведь сегодня, фактически, всего-то первый день, когда она находится в доме в качестве теперь уже его гостьи.

— Откуда ты знаешь младшего Эванса? — спросил он.

Эль закончила жевать, отпила кофе. На ее лице появилась расслабленная улыбка, как будто девчонка только что попробовала ломтик райского наслаждения. Это одновременно и радовало — и беспокоило. Потому что в этом трепетном отношении к еде было что-то от обреченности. Как будто в той жизни, что была у нее на другом конце материка, она не понаслышке знала, что такое голод.

— Мы познакомились в салоне «Тиффани». Там Марго выбирала украшения. Джонатан ждал свою мать, я ждала свою подругу, а журналы были скучными. — Она снова улыбнулась, заправила за ухо золотистую прядь и снова пригубила кофе. — А потом я прочитала о нем в журнале.

Значит, просто встретились и поболтали? А потом он привез ее домой, словно рыцарь на белом коне. Макс попытался прикинуть, сколько лет этому молодому хлыщу. Кажется, до двадцати пяти. О том, что Джонатан с отличием закончил Йельский университет, его матушка без устали болтала на каждом углу.

— Он проивзодит впечатление хорошего парня, — прибавила Эль.

«Еще бы — конечно производит».

— Неудивительно, ведь его мать столько занимается обездоленными, — сказал Макс первое, при пришло в голову. Прозвучало слишком грубо, поэтому пришлось спешным образом ретироваться. — Миссис Эванс помешана на благотворительности. Если есть в этих краях более ревностная католичка, то разве что Дева Мария в церкви. Не удивительно, что миссис Эванс дала своему сыну достойное воспитание. Хотя бы одному из двух.

— А что со вторым? — неловко поинтересовалась Эль.