Горький шоколад

— Как думаешь, мне стоит увеличить моих девочек?

Элен обхватила грудь руками и покачала, будто взвешивая.

«Только теленку нужно вымя», — про себя подумал Максимилиан, но говорить такое женщине после секса казалось неуместным. Поэтому он пожал плечами, стараясь выглядеть не слишком безразличным. Даже если секс с ней давно перестал доставлять удовольствие и превратился в какую-то механическую рутину. Сбросить напряжение — не больше. Как будто они сто лет жили в браке и до почечных колик осточертели друг другу, но супружеский долг ставили превыше всего. А ведь она оказалась в его койке всего-то месяц назад. То есть, формально говоря, это Элен затащила его в свою квартиру в Верхнем городе, потому что Макс придерживался правила никогда не водить разовых женщин к себе домой. Без исключений. Печальный опыт знакомых и друзей показывал, что чаще всего именно так начинаются все те вещи, которые он про себя называл «хрень с любовью».

— Тебе все равно? — Элен надула губы. Она утверждала, что вся их пухлость досталась ей от матери афро-американки, но Макс ни на секунду не сомневался, что Элен регулярно подкачивает их какой-то дрянью в салоне.

— Да нет, я думаю, что грудь… — Он поморщился, проталкивая вранье в горло, — сделает тебя еще более сексуальной.

Элен определенно рассчитывала на другой ответ. То есть, по злости в глазах, Макс совершенно точно понял, на что именно она надеялась: улучшить свои формы за счет щедрого любовника. Что ж, жаль будет ее разочаровывать, тем более после ее сегодняшнего минета он твердо решил, что этот секс будет последним. Расставаться нужно до того, как начнут разбухать никому не нужные претензии и, не дай бог, начнутся истерики.

Он откинул простыню, натянул боксеры, брюки. Рубашка безнадежно помялась, поэтому Макс просто закатал рукава, не потрудившись одеть пиджак. Элен сложила руки, выпятив свою и без операции выдающуюся грудь с невыразительными коричневыми сосками. У нее была хорошая задница — больше, чем в его вкусе, но упругая и отличной формы. Материнство в некоторой степени украсило ее: два года назад они познакомились на автовыставке, где Элен составляла компанию одному из тогдашних партнеров Максимилиана. Маркус Филд был мужчиной в почтенных сединах, и Макс сомневался, что его член настолько могуч, чтобы удержать около себя этакую кобылицу. Впрочем, к чести своей, Элен не слишком-то старалась скрыть свои далеко идущие материальные цели. Через год богемную жизнь Манхэттана взорвал скандал вокруг дележа наследства скоропостижно почившего сморчка Филда. Трое его жадных до денег отпрысков сцепились с молодой вдовой не на жизнь, а на смерть. В итоге они добились теста на признание отцовства ее трехмесячнего сына, который, как подтвердил анализ, не имел к Филду никакого отношения. Так Элен осталась без солидного пособия, без квартиры, без «Ролс-Ройса» и золотой кредитной карты, но с ребенком на руках.

Она так часто жаловалась, через что ей пришлось пройти, чтобы вернуть себе хотя бы тень прежней жизни, что Макс, в конце концов, перестал обращать на это внимание. В данный момент Элен устраивала его как непритязательная любовница, достаточно зрелая, чтобы дать себя оттрахать на первом свидании и не ждать по этому случаю конфет и воздушных шаров.

То есть, до сегодняшнего дня.

— Поужинаем в «Сити»? — спросила она, пока Макс пятерней приводил в порядок волосы.

— Боюсь, я буду очень занят всю следующую неделю, — ответил он, взглядом шаря вокруг в поисках часов — и нашел их на полу, под ее чулками.

— Тогда, на следующей? Моя подруга с приятелем собираются провести уик-энд на яхте, я надеялась, ты выкроишь время для совместного отдыха.

«Полегче, детка!» — мысленно отозвался Макс. Совместная прогулка с друзьями — это то же самое, что знакомство с родителями. В свои тридцать Максимилиан Ван Дорн железобетонно решил, что все это семейное счастье не для него. Как говорится: плавали, знаем. После таких заявлений лучше сразу рубить по живому, да и не в его стиле поджимать хвост, как трепетный подросток.

— Слушай, Элен, мне жаль, что своим поведением дал повод думать, будто для меня это что-то большее, чем секс.

Он щелкнул застежкой часов, отметив, что время перевалило за полночь. Когда повернулся, женщина уже успела накинуть халат и нервно накручивала локон на палец. Что ж, она не врезала ему сразу, есть надежда порвать без бурной сцены. Впрочем, из своего богатого опыта Макс вынес еще и то, что любая, абсолютно любая женщина реагирует на разрыв либо криком, либо слезами, либо упреками. А чаще мозгодробительной комбинацией всего сразу. Единственным исключением из правил была Тина — его бывшая жена. Двойным исключением, потому что была еще и единственно женщиной, бросившей миллионера Максимилиана Ван Дорта. Может именно поэтому он до сих пор частенько ловил себя на том, что воспоминания об их совместной жизни заставляют его становится твердым в известном месте.

Макс тряхнул головой, выбрасывая неуместную ностальгию.

— Погоди-погоди, ты что — посылаешь меня к черту? — На лице Элен проявилась смесь злости и недоумения. — Да я час назад тебе отсосала, засранец!

Макс мысленно выругался. Все-таки сцены не избежать. Но раз любовница — теперь уже бывшая любовница — перешла на визг, он тоже волен не особенно расшаркиваться. В конце концов, ей за тридцать, не тот возраст, чтобы изображать оскорбленную невинность.

— Я сразу сказал, что долгоиграющие отношения меня не интересуют.

— И поэтому вваливался ко мне каждый день?!

Бесполезно разговариваться с женщиной, когда она сама все решила. Можно сколько угодно доказывать, что инициатором их встреч, как правило, была она же — бесполезно. И то, что за каждый их секс он расплатился щедрыми подарками, уже не имеет значения. Вот черт, как он упустил момент, когда эта охотница за деньгами решила сделать его папашкой для своего выкормыша?

«Стареешь, Макс, — пожурил он себя, — раньше у тебя нюх был острее на такие вещи».

Он зашнуровал туфли, закинул пиджак на плечо и вышел до того, как голову одуревшей любовницы посетила светлая мысль запустить ему в след чем-то тяжелым. Что ж, не самое неприятное расставание в его жизни, нужно признать.

«Ягуар» покорно ждал хозяина на парковке. Макс не любил пользоваться услугами водителя, но представительский образ жизни накладывал некоторые обязательства. Зато, если обстоятельства позволяли, всегда с удовольствием водил сам. Мало в жизни удовольствий, которые могут затмить ощущения ревущего, послушного рулю железного хищника за чертову уйму денег.

Он погроме включил музыку и остаток пути до дома провел в компании Стинга и Боба Марли. Образ молодой Тины, раскинувшейся на красных простынях в их брачную ночь, торчал в голове, словно навязчивая идея. Она охотно скинула с себя все, но осталась в диадеме невесты. И была чудо, как хорошо в россыпи цветных брызг от отраженного в бриллиантах света свечей.

Его особняк располагался в Гринвич-Вилидж. Куча акров частной собственности, трехэтажная дизайнерская берлога, два бассейна, корт, поле для гольфа. Макс так редко бывал дома, что вряд ли помнил расположение хотя бы трети комнат. Вполне возможно, что в некоторые его нога вообще не вступала. Статус акулы бизнеса обязывал иметь необъятную домину, хотя для его скромных холостяцких нужд хватило бы квартиры с парой спален, хорошей ванной и личным спортзалом. Последнее значилось первым в списке его обязательных ежедневных дел. Злость после сорвавшихся сделок или триумф победителя оказались замечательным и безвредным допингом. Сейчас его тело обрело подчеркнутый рельеф, а мышцы — тонус. Слава богу, природная склонность к худобе избавила от проблемы следить за лишним весом, скорее наоборот — пришлось пересмотреть рацион, чтобы добрать немного «мяса».

— С возвращением, мистер Ван Дорт, — Майк, его водитель, даже не скрывал, что рад вернуть «Ягуар» под свою опеку.

Макс бросил ему ключи, поднялся на крыльцо, удивился свету в окнах в третьем часу ночи. Его уже давным-давно некому было ждать, а дворецкий, по его же настоятельной просьбе, отправлялся спать после десяти.

В отделанном мрамором холле горел ночник. Макс уловил ненавязчивый аромат сладости каких-то тропических цветов, прикрыл за собой дверь — и остолбенел.

Матерь Божья!

Около кофейного столика, спиной к нему стояла точеная, словно фарфоровая статуэтка, девушка. Она разглядывала коллекцию фигурок из слоновой кости и как раз скользила пальцем по изгибу кошачьей спинки. Девушка так увлеклась, что не сразу заметила его: непринужденно отбросила за спину темно-рыжие волосы, длинной до самой середины спины, и мурлыкала себе под нос какой-то незатейливый мотив. Она вернула статуэтку на место, повернулась — и их взгляды скрестились.

У незнакомки были совершенно невероятные глаза: огромные, темно-зеленые, как мох, и такие же мягкие. Чистое лицо без намека на косметику, щедро посыпанный крохотными веснушками нос, острый подбородок. И губы. О да, те самые естественно-полные губы, в поисках которых девицы вроде Элен оставляют у пластических хирургов уйму денег.

— Доброй… ночи, — Макс отлепил взгляд от ее смуглых гладких ножек, подчеркнутых короткими шортами-теннисками.

Она выглядела неожиданно привлекательно в своей простоте. Сколько ей? Лет восемнадцать, вряд ли больше. В его круг «общения» входили и такие, а, быть может, даже моложе. Иногда. Но те девицы всегда выглядели настоящими куклами, доведенные до блеска макияжем и косметологами.

— Могу я поинтересоваться, кто вы и что делаете в моем доме? — осведомился Макс.

Она выглядела напуганной, но не предпринимала попыток сбежать. Вариант о вторжении в частную собственность Макс отбросил сразу: воровка не стала бы вот так запросто включать свет и совсем уж по-детски играть с безделушками. Кроме того, он не Бред Пит и не Ленни Кравиц, чтобы попасть под прицел фанатки. В определенных кругах его имя на слуху, но вряд ли способно конкурировать с голливудскими красавцами за долю женского внимания.