Когда они подошли к ее двери, она повернулась к гостям:

– Давайте встретимся в библиотеке через полчаса?

– Этого времени будет предостаточно, – ответила Минерва. – Мы не собираемся снимать траурный креп.

Джулии предстоит носить траур по Эдварду, как по брату мужа, в течение шести месяцев. Даже рожая, она будет облачена в черное.

– Грей, – сказал Эшбери, кивнув Альберту, и повел жену дальше по коридору.

– Спасибо тебе за все, Джулия, – тихо произнес Локсли, прежде чем отправиться в свою комнату.

Альберт открыл дверь в ее спальню и последовал за ней. Он впервые зашел сюда после возвращения. Она не знала, почему от этой мысли все внутри нее задрожало.

Оглядевшись вокруг, он, казалось, не заметил кровать с балдахином. Подойдя к окну, Альберт уставился на темные облака, собирающиеся вдалеке. День выдался холодным и пасмурным, но обошлось без дождя.

– У меня не было возможности поблагодарить тебя за все, что ты сделала для моего брата. Служба была прекрасна. Ты потрудилась, чтобы устроить ему хорошие проводы.

Она осторожно подошла к нему, боясь прикоснуться: он выглядел так, как будто мог разбиться от любого прикосновения.

– Мне жаль, что не удалось собрать больше людей.

Честно говоря, она была потрясена тем, как мало представителей аристократии присутствовало на службе. Если бы не слуги, которых она заставила прийти, церковь была бы пустой.

– Я думаю, это из-за расстояния и возможной грозы… – после небольшой паузы сказала Джулия.

– Думаю, Эдвард был не таким хорошим, каким себе казался.

– Мы получили много писем с соболезнованиями. Я поместила их в черный ящик и положила на стол, чтобы ты мог прочесть на досуге. Я подумала, что это, возможно, утешит тебя.

Он был полон печали и горя, чтобы обратить внимание на письма, поэтому она решила сама заняться ими.

– Думаю, да.

Он перевел взгляд на нее, и она, как всегда, утонула в темных глубинах его глаз.

– Ты очень предусмотрительна.

– Ты говоришь так, словно тебя это удивляет.

Он нервно тряхнул головой и посмотрел в окно.

– Нет, просто я… Кажется, мне не удается оправиться после смерти брата.

– У тебя все получится. – Она погладила его по плечу и повторила: – У тебя обязательно все получится. Мне нужно присесть. Меня ужасно мучают ноги.

Он обернулся:

– Тебе больно? Почему ты ничего не сказала?

– Это всего лишь ноги. В последнее время они начали опухать. Мне просто нужно поднять их. Альберт…

Он поднял ее на руки, как будто она весила не больше пушинки, и огляделся, не зная, что делать дальше. Ее сердце колотилось, пальцы сжимали его плечи. Альберт не носил ее на руках со времен их первой брачной ночи, когда он отнес ее на кровать…

Ей стало теплее от мысли, что они снова сближаются как муж и жена. Конечно, пока что они не были на грани безумной страсти.

Широким уверенным шагом Альберт направился к кровати и положил ее так бережно, как будто она была стеклянной вазой, изысканной и хрупкой. Быстро подсунув подушки ей под спину, спросил:

– Тебе удобно?

– Да, но стула было бы достаточно.

– Где твой крючок для застегивания пуговиц?

– В верхнем левом ящике туалетного столика, но если я сниму туфли, то не смогу спуститься к обеду.

– Ты можешь пойти босиком… – Он покачал головой и отошел от кровати. – Нет, ты не пойдешь в столовую. Я принесу тебе поднос с едой.

– Я не могу игнорировать своих гостей.

Резко остановившись у двери, он сердито посмотрел на нее.

Джулия не сводила взгляда с мужа, пытаясь вспомнить, когда этот мужчина был настолько решительным, как сейчас. Она не могла понять, почему он показался ей особенно привлекательным в этот момент. Ее всегда тянуло к нему, но в это мгновение она почувствовала нечто большее. Альберт всегда полагался на Эшбери, рассчитывая на его поддержку. Не то чтобы у него были причины, но все же…

Вздохнув, он провел рукой по волосам. Затем приблизился к кровати и взялся за столбик.

– Мы же не хотим рисковать ребенком.

Она с сожалением кивнула:

– Я устала. Последние несколько дней были изнурительными. Но я буду чувствовать себя ужасной хозяйкой, если…

– Я думаю, им будет лучше в отсутствие моей угрюмой персоны.

Его слова поразили ее.

– Ты не собираешься присоединиться к ним?

– Я не собираюсь оставлять тебя здесь в одиночестве после такого трудного дня. Только не сейчас, когда ты устала, занимаясь похоронами моего брата.

– Все будет хорошо.

– Просто хорошо – недостаточно.

Прежде чем Альберт отвернулся, ей вдруг показалось, что он покраснел.

– Давай снимем туфли, – после паузы сказал он.

Она наблюдала за тем, как он подошел к туалетному столику, снял пиджак и бросил его на соседний стул. Она заметила, что за эти несколько месяцев его плечи стали шире, а кожа под палящим африканским солнцем приобрела бронзовый оттенок. Она была поражена, когда поняла, что, несмотря на ее интересное положение, в ней зарождается желание. Как же эгоистично с ее стороны было полагать, что он не уделяет ей внимания, в то время как он делал для нее намного больше. Она хотела, чтобы их отношения стали такими же, какими были до его отъезда, но понимала, что легкость в их общении будет возвращаться медленно. Джулии оставалось лишь верить, что в конце концов все вернется на круги своя.

Альберт сел в изножье кровати и, ловко орудуя крючком, ослабил кнопки на туфлях. Затем, отложив крючок в сторону, он осторожно снял туфлю с левой ноги. Джулия болезненно поморщилась, но, пошевелив пальцами, вздохнула с облегчением.

– Боже мой, – сочувственно произнес он.

– Я знаю, они ужасно опухли. Боюсь, что скоро мои лодыжки будут выглядеть так, как будто принадлежат слону.

– Ты должна была сказать мне об этом раньше, – заявил он, медленно снимая вторую туфлю.

– Не сердись.

– Я не сержусь, – сказал он, не отводя взгляда от ее лодыжек, – я беспокоюсь о тебе, Джулия.

– То, что у меня опухают ноги, следовало ожидать. Я не думаю, что существует опасность потерять ребенка.

Он согласно кивнул и произнес:

– Передай мне одну из подушек, которые ты не используешь. – Затем, с чрезвычайной нежностью подложив подушку ей под ноги, сказал: – Мне кажется, нужно улучшить приток крови.

Он коснулся руками ее лодыжки, забрался под юбку и нашел завязки чулка. От ожидания у нее перехватило дыхание. Его пальцы находились так близко к ее интимному месту, что все обернулось сладкой пыткой. Муж медленно ослабил ленты, затем еще медленнее снял чулок и отложил его в сторону. Его руки переместились на другую ногу, и она почти растаяла. Она так отчаянно желала его прикосновений! Отложив второй чулок, он вернулся к первой ноге и начал массировать лодыжку. Его рука скользнула к колену, помассировала его, а потом вновь вернулась к лодыжке.

– Скажи мне, если будет больно.

– Мне приятно.

Кожа на его ладонях и пальцах казалась грубее, чем раньше. Она подумала о том, что он долгое время не носил перчаток. Если бы он их носил, его руки не были бы такими загорелыми.

– Мне есть за что благодарить беременность и опухшие ноги. Ты никогда прежде не массировал их.

На секунду он остановился, но затем продолжил свои мягкие и успокаивающие движения. На его лице промелькнула виноватая улыбка.

– Какой же я подлец.

Она слегка рассмеялась, чтобы поддразнить его. Она скучала по этому. Скучала по возможности быть с ним без ожиданий и тягот.

– Ты также никогда не ругался при мне.

– Кажется, я перенял у Эдварда некоторые плохие привычки за время нашего путешествия.

– Вы, наверное, видели много удивительного.

Он переместил руки на вторую лодыжку и кивнул:

– О да.

– Жаль, что я не могла поехать с вами.

– Тебе вряд ли понравилось бы, если бы Эдвард засунул яйцо в твой ботинок и заставил тебя пройтись в нем.

– Ты шутишь!

Он посмотрел на нее, и впервые за последнее время она не увидела печали в его глазах. В ней поселилась надежда, что траур Альберта по брату не продлится до конца его жизни.

– Это предотвращает буллезное поражение.

– Как он это узнал?

Альберт пожал плечами:

– Прочитал где-то. Он всегда много читал, чтобы обеспечить нам комфортное путешествие.

– Вы, наверное, весело проводили время вместе.

– Да. Было замечательно, а потом внезапно все оборвалось…

Она хотела приободрить его, зная, какой непростой период своей жизни он переживает, и сказала:

– Я думаю о том, чтобы назвать сына в его честь.

Он посмотрел на ее живот и отвел глаза.

– Нет, мы не назовем наследника графа Грейлинга в честь эгоистичного ублюдка. Его следует назвать в честь отца.

Она не знала, что ответить на столь гневные слова в адрес Эдварда. Альберт никогда не был так резок, когда речь шла о его брате. Даже если Эдвард позволял себе ввалиться в их дом вдрызг пьяным или просил огромную сумму денег, потому что промотал все свое пособие. Даже когда вышибалы постучали в их дверь, так как он залез в долги, играя в азартные игры. Альберт во всем потворствовал своему брату и, казалось, считал его безответственный образ жизни достаточно безобидным. Он никогда не говорил об Эдварде плохо. До нынешнего момента. Это было так не похоже на него.

Она почувствовала, что он опять замыкается в себе, и напряглась, не желая потерять его снова. Во время массажа руки Альберта время от времени исчезали под ее юбкой, и ей стало неловко.

– Ты мой муж. Тебе не запрещается поднимать мою юбку до колен.

– Лучше не искушать себя.