Эдвард чувствовал, как ее ненависть прожигает в его спине дыру, пока он выходил из мавзолея. Он должен заставить ее понять его мотивы, по крайней мере то, что побудило его солгать вначале. Почему он не прекратил этот фарс, прежде чем все зашло слишком далеко, – это совершенно другой вопрос. Эдвард не ожидал прощения за это. Он даже не собирался об этом просить.

* * *

Джулия подождала, пока за Эдвардом захлопнулась дверь, встала на колени и прижалась лбом к холодному мрамору надгробия. Ближе к мужу она больше не будет.

Боже, как же ей было больно! Ее сердце, ее душа, ее тело страдали от почти невыносимой боли.

– Почему ты умер? – прошептала она. – Почему? О, Альберт, я ужасно скучаю по тебе. Когда я думаю о том, как долго тебя нет со мной, то чувствую себя обманутой. Я не могу перепрыгнуть через эту пропасть. Это бездна. Почему мне кажется, что мне было бы легче, если бы я узнала об этом раньше? Я была вдовой четыре месяца, но не носила черное.

Сейчас она понимала многое. Она понимала, почему мужчина, который представлялся ее мужем, пришел сюда в тот день, когда родилась Альберта.

– Я знаю, он рассказал тебе о нашей дочери. Но эта привилегия принадлежала мне. Я ненавижу его за это. Я ненавижу его за все. Я знаю, что говорю тебе об этом каждый раз, когда прихожу сюда, но это чувство гложет меня. Ты не представляешь себе, как сильно я скучаю по тебе.

Покачав головой, она прижала руку к мрамору.

– Я просто хочу обнять тебя еще раз. Хочу, чтобы ты сказал мне, что делать дальше, как дальше жить.

Горе разрушало ее, а предательство Эдварда увеличило его вдвое. Она не знала, как переживет горе, но собиралась это сделать. Только таким образом она могла отомстить Эдварду.

* * *

Эдвард сидел за столом, обдумывая, как лучше всего объяснить сложившуюся ситуацию дворянству. Именно это составляло для него основную проблему. Ситуация имела довольно деликатный характер. Он обязан извиниться за обман, но не должен выглядеть слишком сокрушенным. В конце концов, все его действия были совершены по воле брата. Он уверит их, что между ним и Джулией ничего не было, что их отношения оставались целомудренными из-за ее беременности. Он не сомневался, что убедить в этом кого бы то ни было не составит большого труда. Он никогда не скрывал, что едва мог терпеть свою невестку. А Джулия никогда не скрывала своего отвращения к нему. Эти общеизвестные факты можно было использовать, чтобы сохранить ее репутацию и положение в обществе.

Откинувшись на спинку стула, он понял, что вполне может стать героем в этой истории. Дамы будут засматриваться на него, понимая, что он был настолько заботливым, что проводил время в обществе женщины, которую терпеть не мог. Ему будут аплодировать за бескорыстие, заботу, преданность брату и невестке. В глазах дам он будет выглядеть галантным и внимательным, и они не преминут осыпать его комплиментами. Женщины будут устраивать свидания в темных уголках садов, чтобы сорвать поцелуй с его губ. Он привлечет к себе больше внимания, чем когда-либо мечтал.

Но он этого не хотел.

Когда Джулия вошла в комнату, ее пальцы были сжаты в кулаки, а на лице застыло неумолимое выражение. Эдвард знал, что она никогда не увидит в нем героя. В ее представлении он навсегда останется хитрой, лживой лаской.

Он встал со стула, готовясь встретиться с тигрицей.

– Не могла бы ты закрыть дверь?

Она осталась неподвижной.

Правильно. Она не должна искать ему оправданий и делать какие-либо одолжения. Даже этот разговор не сулил благоприятного разрешения ситуации. Он прошел к двери мимо Джулии и закрыл ее. Слуги не должны слышать их разговор. Чуть раньше он отослал лакея, который открывал и закрывал двери библиотеки. Эдвард повернулся к Джулии.

– Почему? – спросила она, воинственно приступив к разговору. – Почему ты так поступил?

– Альберт попросил меня об этом.

– Он попросил обмануть меня?

– Он попросил позаботиться о тебе, чтобы ты не потеряла ребенка. «Представься мной. Позаботься о ней», – сказал он. Он, как и я, боялся, что у тебя снова случится выкидыш, когда ты узнаешь о его смерти. Поэтому я притворился им.

– Я тебе не верю.

У него не было других доказательств, только слова.

– Зачем еще мне нужно было делать подобное? Зачем мне нужно было неделями притворяться Альбертом?

– Потому что ты боялся, что я рожу мальчика. Ты хотел титул, поместья, власть, престиж. Вот почему ты не разочаровался, когда я родила девочку.

– Мне не нужен был титул.

Она энергично покачала головой:

– Но ты продолжал свой фарс. Этому может быть только одна причина: ты хотел унизить меня, получить то, в чем я отказала тебе в саду, заставить меня заплатить за ту пощечину.

– Ты считаешь меня таким мелочным? Ты считаешь, что я мог использовать смерть брата, чтобы отомстить?

– Что еще я могу предположить, учитывая, что у тебя было множество возможностей рассказать мне правду, но ты их не использовал? Все, что я говорила тебе и делала… О, ты, должно быть, смеялся.

Она не слышала его слов.

– Клянусь тебе, Джулия, я не смеялся над тобой.

Джулия прикрыла рот ладонью:

– То, что ты делал со мной. Как ты мог?

– Я пытался подражать твоему мужу. Моя отчужденность не привела бы ни к чему хорошему. Я боялся, что ты станешь меланхоличной и что это приведет к тому исходу, который я пытался предотвратить.

Она ударила его кулаком по плечу, заставив отшатнуться. В гневе она была очень сильна.

– Что за вздор! Ты наслаждался этим. Тебе нравилось обманывать меня.

– Нет.

– Ты всегда завидовал Альберту. Ты хотел получить титул. Если бы я родила мальчика, то ты никогда бы не получил его. Именно поэтому ты делал все, чтобы обеспечить себе титул.

– Нет. Как я уже сказал, меня об этом попросил Альберт.

– Лжец. Ты просто захотел забрать все. Его титул, его поместья, даже его жену и ребенка…

– Нет! Я никогда не хотел ничего из этого. Я собирался рассказать тебе обо всем, как только ты родишь.

– Как только я рожу? С тех пор прошло уже шесть недель! Какого черта ты ждал так долго?

– Я пытался разлюбить тебя.

Глава 15

Потрясенная заявлением Эдварда, Джулия сделала шаг назад и недоверчиво посмотрела на него. Ей казалось, что в следующее мгновение он рассмеется, но он оставался серьезен. Должно быть, он пытался обмануть ее, получить ее прощение или что-то другое, чего она не понимала.

– Я тебе никогда не нравилась.

– Боже мой, если бы это было правдой!

Стремясь понять его, она продолжала смотреть, как он проходит к буфету, наливает скотч в один бокал, а бренди – в другой. Вот и второе главное различие братьев. Альберт никогда бы не предложил ей крепкие напитки. Почему она думала, что путешествие по Африке может изменить его принципы?

Но она не могла взять бокал с бренди. Она едва могла заставить себя двигаться. В происходящем не было смысла.

Отставив ее бокал, он взял свой и подошел к окну.

– Очень важно, чтобы Элли… леди Альберта выросла здесь, – тихо сказал он.

Джулия моргнула, пытаясь сосредоточиться на словах, которые он произнес. Она ожидала, что он объяснит свою предыдущую фразу. Той ночью в саду он заставил ее почувствовать себя дурочкой. Хотел ли он повторить то же самое сейчас?

– Альберт и я не имели такой возможности, – продолжал Эдвард. – Он никогда не простит меня, если у его дочери заберут это. Я перебрался в другое крыло. Резиденция достаточно просторная, так что мы можем годами не пересекаться. Конечно же, я буду проводить как можно больше времени в других поместьях и в своей лондонской резиденции, чтобы не обременять тебя своим присутствием.

Час назад, даже пять минут назад, она ожидала, что он скажет что-то подобное: чтобы ее не обременяло его присутствие. Но он сказал, что любит ее.

Она неохотно подошла, стараясь держаться подальше, чтобы не вдыхать знакомый аромат бергамота, но достаточно близко, чтобы видеть каждую черточку, даже самую крошечную, на его лице.

– Ты едва мог говорить со мной.

Он закрыл глаза и сказал:

– Джулия…

– Когда я входила в комнату, ты выходил.

Эдвард опустил голову и сжал челюсть.

– Ты никогда не говорил мне ничего хорошего. Хотя, признаться, и плохого тоже. Просто все твои реплики звучали… добропорядочно, словно ты говорил их, потому что от тебя ожидали подобное.

– Так было проще.

Повернувшись, он прислонился к стене, слегка согнув колено, словно нуждался в опоре. Он был воплощением чистой мужественности, и она ненавидела себя за то, что заметила это.

– Мне было проще, когда ты смотрела на меня с отвращением. Какой мужчина захочет женщину, чьи глаза вспыхивали от отвращения всякий раз, когда она его видит? Когда этого стало недостаточно, я пил, пил и пил, чтобы унять тоску, чтобы показаться отвратительным, чтобы жена моего брата выгнала меня из их резиденции. Чтобы Альберт даже мысли не допускал о том, что я желаю женщину, которую он любит. Женщину, на которой он женился.

Так долго? Он так долго держал эти чувства в себе? Как она и Альберт не догадались? Она прислонилась к оконной створке, нуждаясь в поддержке. В коленях появилась слабость от столь неожиданного откровения. Ситуация казалась нереальной.

– Когда ты понял, что чувствуешь ко мне?

Он поднял бокал, выпил оставшийся скотч, перевел взгляд на окно и прищурился.

– О, какое-то время я не понимал, что со мной. Но та ночь в саду открыла мне глаза. Я подумал: «Она интересует тебя, потому что запретный плод сладок. Поцелуй ее, попробуй ее на вкус и завязывай с этим». Вместо этого наш поцелуй разжег мое желание еще больше.