Ирина Надеждина - Горький мед, сладкий яд

– Мальчиком меня считаешь? – но, увидев болезненную тень на лице дяди, добавил более примирительно: – А впрочем, если ты считаешь, что так нужно, то пусть будут. Мне они не мешают. Сажай их здесь хоть десяток.

Внешне на даче царила обстановка праздного безделья. По утрам Владислав, Алик и кто-нибудь из телохранителей убегали на пробежку по берегу реки, после завтрака вся компания перебиралась на пляж, купались и валялись на солнце до обеда. В середине дня занимались кому чем вздумается. Женщины обычно сидели в комнате и строили обширные планы по поводу рождения детей, а мужская часть устраивалась на открытой веранде. Алик и Катя иногда уходили в лес или снова шли на берег. К вечеру появлялись гости…

Все было отлично, если не считать тревожных взглядов телохранителей, Алика и Даниила Александровича, направленных на Владислава, когда он их не замечал, и того, что, приехав, Илья и Эрик прежде всего узнавали, как себя чувствовал Владислав на протяжении дня.

Как-то, когда с утра пошел дождь и все вынуждены были остаться дома, Владислав предложил Алику:

– Ты не хочешь поехать куда-нибудь отдохнуть с Катериной? Сидите здесь как привязанные. Хоть бы в Крым съездили.

– Не хочу, – покачал головой Алик. – Мне и здесь хорошо.

– Ты можешь ехать и ничего не бояться, – Владислав смотрел на дождевые капли на стекле.

– Па, я же сказал, я хочу остаться здесь. Мне хорошо и здесь.

– Алинька, – Владислав повернулся к сыну, приподнял его голову за подбородок и пристально посмотрел в глаза, – ты не научился еще врать настолько хорошо, чтобы скрыть от меня все свои эмоции. Мне просто жаль смотреть на то, как ты мучаешься.

– Я не мучаюсь, – Алик покраснел.

– Алик, не заставляй меня говорить, что мне показалось, – Владислав прищурился. – Ты же знаешь, что пытаться меня обмануть – дело неблагодарное и практически невозможное. Я еще не ослеп.

– Я хочу остаться здесь, – настойчиво повторил Алик.

– Хорошо, пусть так, – Владислав убрал руку и тяжело вздохнул. Он отвернулся и прижался лбом к холодному стеклу. – Лучше бы тогда все сразу…

– Па… – у Алика дрогнул голос.

Владислав повернулся. Алик стоял перед ним бледный, с расширившимися от ужаса глазами. Перед ним был тот маленький мальчик, который плакал у гроба. Сейчас он не плакал, он смотрел сухими глазами, полными ужаса. У Владислава больно сжалось сердце. Он обнял Алика и прижал к себе, как когда-то в детстве.

– Прости меня, сынок, – прошептал он. – Я не такой хороший отец, которым должен был бы стать…

– Ты – лучший. Ты всегда будешь лучшим, – ответил Алик.

Если не считать Ольгу, которая не знала истинного положения дел, из общей массы своим спокойствием выделялась Ника. Алик и Гена пришли к выводу, что она просто очень хорошо вошла в роль, Даниил Александрович и Неля Викторовна – что она в силу возраста не осознает еще всей опасности.

– Знаешь, – сказал ей как-то Алик, когда Владислав с Эриком занимались делами, – я не ожидал от тебя такой выдержки.

– Ты о чем? – Ника отложила в сторону вязанье.

– Об отце. У тебя такой вид, что ничего не произошло. Ты классно держишься.

– Алик, а ведь он не умрет, – Ника спокойно смотрела на Алика. Тот только опустил голову. – Я точно знаю… Он не сможет оставить нас одних.

– Откуда ты это знаешь? – Алик вскинул голову и напряженно посмотрел на Нику.

– Я знаю, – совершенно спокойно ответила Ника и снова начала вязать.

Ника действительно была совершенно спокойна. Говорят, что с бедой нужно переспать ночь. В тот вечер, когда она вернулась от Даниила Александровича, ей казалось, что улыбаться в лучшем случае она сможет час-два. Она улыбалась весь вечер. Переживания дня дали себя знать, и Ника очень быстро уснула, прижавшись к плечу Владислава. Проснулась она под утро. У нее было такое ощущение, что ее кто-то толкнул. Она открыла глаза и села в постели. Владислав спал рядом, закинув руки за голову. За окном начало сереть.

Лицо Владислава во сне было спокойным, дышал он ровно. Осторожно Ника погладила его по щеке. Он улыбнулся во сне. Она легла, прижавшись щекой к его груди. Не просыпаясь, Владислав обнял ее.

– Неужели ты сможешь уйти от меня? От нашего ребенка? От Алика? – прошептала Ника. – Неужели ты сможешь оставить нас?

Она не поняла, откуда пришла уверенность, что он не оставит их. Это была даже не просто уверенность. Она не знала, как назвать это чувство. С ним она и уснула.

Проснулась Ника, когда в просвет между шторами били яркие солнечные лучи. Владислав проснулся раньше, но лежал не двигаясь, чтобы ее не потревожить. Она приподнялась и нежно поцеловала его. Уверенность, пришедшая к ней, никуда не делась. Владислав запутался пальцами в ее волосах и прижал к себе.

– Мне так хорошо с тобой, – тихо сказала Ника.

– Ты любишь меня, котенок? – в его голосе послышалась тоска.

– Да, – она снова приподнялась и посмотрела в его голубые глаза. – Почему ты так смотришь? Тебя что-то беспокоит?

– Ника, девочка моя, пообещай мне, что если со мной случится что-нибудь, – он на мгновение замолчал, подбирая слова, – такое, что будет тебе тяжело или… в общем, не знаю что, ты не станешь привязывать себя ко мне.

– Я не совсем тебя поняла, – Ника нахмурилась. – Что это все значит?

– Если мне станет совсем плохо, тебе будет лучше уйти. Тебя никто не осудит, а обеспечена ты будешь вполне достаточно.

– Ты плохо себя чувствуешь? – она попробовала сделать вид, что не понимает, о чем он.

– Нет. Наверное, будет по-свински скрывать от тебя, что дела мои не слишком хороши и в любой момент я могу слечь, хорошо, если это продлится недолго.

– Ты хочешь сказать, что поправишься быстро? Так какие проблемы?

– Ника, не пытайся сделать вид, что не поняла меня, – Влад тяжело вздохнул. – Скорее всего шансы мои равны нулю. Просто все может случиться не сразу. Так вот, если это будет не сразу, ты уйдешь.

– Куда мне уходить? – Ника села рядом с ним, отбросила назад волосы и посмотрела Владиславу в глаза.

– Хочешь, к родителям, хочешь, я куплю тебе дом или квартиру.

– Высказался? Лучше ничего не придумал?

– Ты не понимаешь, что это будет, – он опустил веки.

– А теперь послушай меня. – Владислав не открывал глаза. Ника провела рукой по его лбу и настойчиво повторила: – Посмотри на меня и послушай. Мне все равно, что ты сейчас придумаешь. Как ты любишь говорить, не дождешься. Я никуда не уйду, каким бы больным ты ни был. Я останусь с тобой в любом случае.

– Ника, ты не понимаешь, что такое лежачий больной! – Владислав тоже резко сел.

– А ты не понимаешь, о чем я говорю! Ты решил от меня избавиться и теперь ищешь, как бы этому придать благопристойную форму? Я тебе еще до замужества сказала, что твое нездоровье меня не пугает.

– Ты не понимаешь, – он покачал головой. – Ты молодая, красивая женщина и не должна себя хоронить, привязываясь к калеке.

– Влад, – у Ники задрожали губы и глаза наполнились слезами, – если ты хотя бы немного любишь меня, хотя бы еще немного я тебе не безразлична, не говори так. Я же сказала, что готова ко всему, что бы ни произошло.

– Только не плачь, – он обнял ее. – Я люблю тебя.

– Вот и не говори так никогда.

– Не буду, – он поцеловал Нику. – Сама уйдешь, когда придет время.

– Влад! – Ника рванулась и убежала в ванную.

Он поднялся и пошел следом, но Ника закрыла дверь. Владислав понял, что она плачет. Он надел брюки, выждал несколько минут и постучал в дверь. Ника не открывала.

– Открой, – попросил он. В ответ последовала тишина. – Ника, пожалуйста, открой.

Прошло еще десять минут, Ника не открывала. Владислав закурил и снова постучал в дверь и попросил:

– Открой, Ника. Так мы ни к какому решению не придем.

– Ты же все решил! – Ника открыла дверь. Глаза ее были мокрыми от слез. – Ты меня как-то упрекал, что за двоих решаю все я сама. А ты?

– Почему ты не хочешь слышать никаких разумных доводов?

– Разумных доводов? Ты называешь это разумными доводами? Только как бы тебе ни хотелось, я не уйду! Если ты будешь это повторять, ты будешь только добивать меня каждый раз.

– Хорошо, прости, – он попытался обнять ее, но Ника отстранилась.

– Не трогай меня.

– Почему?

– После всего, что ты мне говорил…

– Не дождешься, – он подавил ее слабое сопротивление и прижал к себе. – Если я пытался тебя гнать, это еще не значит, что я не люблю тебя.

Ника перестала вырываться и прильнула щекой к его груди. Она действительно была готова пережить с ним вместе все, что угодно.

С этого утра она осталась единственным человеком, кроме Ольги, которая ничего не знала, кто жил так же, как и раньше. Она просыпалась и, как и раньше, какое-то время нежилась в его объятиях, занималась повседневными делами, совершенно спокойно ездила с ним по магазинам и на рынок и делала покупки, с удовольствием возилась на кухне, подшучивала над Владиславом и всей компанией, а ночью, как и раньше, ласкала его и с наслаждением принимала его ласки, после чего засыпала рядом с ним безмятежным сном.

Ее спокойствие, которого никто не мог понять, было непоколебимым. Когда она появлялась рядом, взгляд Владислава становился совершенно спокойным, из него исчезала тоска, и он снова мог смеяться как мальчишка…

От постоянного безделья на даче Владислав устал быстро. Уже через две недели он не мог найти себе никакого развлечения, через три начал искать любой предлог, чтобы вернуться в город, а через месяц просто поставил Даниила Александровича и остальных перед фактом, что его отпуск закончился. Никакие протесты и доводы не могли его удержать. Вернее, телохранители, как им и было положено, молчали, Эрик высказывался очень сдержанно и осторожно, ссылаясь на то, что он – не медик, а упорствовали Даниил Александрович и Илья. Алик на все это смотрел с уже нескрываемым страхом, а Ника продолжала хранить спокойствие.