Пять минут спустя они сидели в комнате на диване, Ольга, уткнувшись в плечо Кирилла, продолжала время от времени всхлипывать, он же, одной рукой обняв ее, а другой ласково гладя по волосам, тихо рассказывал, как мечтал вновь встретиться с ней и даже, в отчаянии от того, что не догадался спросить номер ее телефона, решил на днях поехать в Сокольники. Местоположение Ольгиного дома он помнил довольно смутно, поэтому понимал, что таким образом ему вряд ли удастся выяснить нужный адрес, ведь он не знал даже ее фамилии. Поэтому вторым шагом на пути его поисков должна была стать Александровка, где ему наверняка указали бы дом Павла Сергеевича, так как тот сам рассказывал Кириллу, что не одно поколение Беркальцевых прожило в Александровке именно в этом доме, который неоднократно перестраивался, достраивался, один раз даже горел и выстраивался заново, но упорно, как птица Феникс, возникал на том же самом месте.

И вот теперь, когда Кирилл обдумал свой план поисков Ольги по этапам, — эта случайная встреча! Он думал, что такое бывает только в сказках и в кино.

— Но даже если бы мы не встретились сегодня, — добавил он, крепче прижимая ее к себе, — я все равно нашел бы тебя!

Слезы еще продолжали тихо катиться по ее щекам, но то были слезы радости и умиления. А она-то хотела уйти, сбежать, показавшись вдруг в собственных глазах нелепой и смешной со своими мечтами и мыслями о Кирилле. Она так часто видела его во сне, а засыпая, перебирала в памяти мельчайшие подробности их краткого знакомства, что, оказавшись лицом к лицу с предметом своих снов и грез, испугалась реальности, которая, как ей представилось, заключалась в том, что Кирилл, конечно же, и думать забыл о ней и пригласил к себе просто из вежливости, в силу своего доброжелательного и гостеприимного нрава, а уж она возомнила Бог знает что…

Теперь же, узнав, что он думал о ней все эти дни не переставая и даже собирался пуститься на поиски, Ольга почувствовала, что душа наполняется тихим светом, радостным согласием с собой и со всем миром, как это случилось недавно в саду в Александровке. Недавно ли? Ей казалось, что целая жизнь прошла с того мига, что на самом деле встреча их с Кириллом не была случайностью и сейчас она стояла на пороге чего-то нового, неизведанного, предназначенного ей свыше.

Растратив много душевных сил за годы общения с Вадимом и Игорем, испытав унижение и предательство, Ольга считала, что никогда уже не сможет искренне полюбить кого-то, и с горечью отмечала, что все мужчины постепенно превращаются для нее в «товарищей по работе», а с годами она и сама, наверное, станет для них «средним родом». Смутная надежда на то, что еще не все потеряно, что душа ее не совсем иссохла и заледенела, забрезжила было при знакомстве с Кириллом; но надежда эта увяла, не успев окрепнуть, при одном только слове «жена», произнесенном им с тихой грустью. Истинное же положение дел также не давало Ольге оснований надеяться на встречу, но мысли и мечты о Кирилле против воли захватили ее, образ этого мужественного, милого, доброго человека часто вставал перед глазами, его светло-каштановая борода и ясная улыбка снились ей по ночам.

Ольга протянула руку и нежно провела ладонью по шелковистой бороде, затем подняла голову и встретила взгляд серых ласковых глаз, прямой и открытый. «Эти глаза, наверное, не умеют лгать», — подумала она.

Ей почему-то вспомнился бездонный, сверкающий счастьем взгляд Игоря, и она вздрогнула от этого воспоминания. Темное сияние его глаз всегда притягивало, волновало ее, что-то тревожное, непонятное и опасное таилось в нем. Этот черный огонь околдовывал, завораживал ее, она не могла противостоять его загадочной силе, и, понимая, что связь их, по словам Светки, не имеет будущего, в то время как годы уходят, Ольга в глубине души знала, что не сможет расстаться с Игорем по своей собственной воле.

Сейчас она вдруг почувствовала, что не женитьба Игоря явилась причиной их расставания, что связь их разорвана волею судьбы, которая, судя по всему, решила приготовить ей неожиданный подарок. Судьба представилась в виде волшебницы-крестной из «Золушки», в воздушном, блестящем платье и с хрустальной палочкой в руке. Ольга тихо засмеялась и теснее прижалась к Кириллу.

— Ты обещала рассказать мне страшную историю, — шутя напомнил он.

— Боюсь, моя история слишком страшная, — посерьезнев, откликнулась она.

— Тем более расскажи, — почувствовав ее тон, встревожился Кирилл. — Может, я чем-нибудь смогу помочь.

И Ольга рассказала ему все: и про влюбчивую подругу, и про Ираклия с Николашей, и про свой визит в дом Георгия Ивановича, и про то, что люди режиссера до сих пор преследуют их и не оставляют в покое, хотя Ираклий уехал, и, конечно же, про героическую роль Шурика во всей этой истории.

— Не представляю, что бы мы без него делали, — вздохнула она. — Наверное, нас давно бы уже изловили и…

Кирилл слушал очень внимательно, не перебивал и все больше мрачнел с каждой новой подробностью.

— Так что теперь Светка с Кирой Петровной поменяли местожительство, а я вообще бездомная, — невесело усмехнулась Ольга, закончив рассказ о своих злоключениях.

Несколько минут Кирилл молча сидел, размышляя над услышанным.

— Вот так дела… — наконец пробормотал он и, как бы стряхивая с себя задумчивость, бодро произнес: — Ну ничего, что-нибудь придумаем. — Затем встал с дивана и протянул Ольге руку: — Пойдем все-таки поедим что-нибудь. Я сейчас разогрею.

Видимо, от волнения, которое ей заново пришлось пережить при детальном воспроизведении событий последней недели, Ольга почувствовала, что очень проголодалась. Все оказалось настолько вкусным, что она удивилась кулинарным способностям Кирилла.

— Да нет, это мама, — улыбнулся он. — Она у меня по части стряпни большая мастерица. Наготовила на неделю, мне остается только разогревать и поглощать.

Потом Кирилл принялся варить обещанный глинтвейн, а Ольга пошла в комнату звонить Светке. По первым же словам подруги она поняла, что та сгорала от нетерпения выяснить, кто такой Кирилл, когда и где Ольга с ним познакомилась, на какой стадии их отношения и, главное, почему она, Светка, ничего о нем не знает. На этот град вопросов Ольга ответила только, что расскажет все при личной встрече, заедет, возможно, дня через два-три.

— Ну и скрытная же ты, Олюня, — с укором проговорила Светка. — Это надо же, своей лучшей подруге — и ни звука, ни намека…

— Ладно, не тебе бы говорить… — остудила ее обвинительный пафос Ольга. — По крайней мере если бы я собралась на три месяца на хутор, обязательно тебе сообщила бы.

С одной стороны, Светка успокоилась, поняв, что подруга не собирается тащиться в дождь и на ночь глядя на дачу, с другой же — была явно раздосадована тем, что не может удовлетворить свое любопытство сейчас же, а вынуждена ждать долгих два-три дня. Она мучилась в догадках и донимала Шурика расспросами о внешности Кирилла. Шурик же, удивляясь Светкиному интересу, упорно твердил только одно, что, кажется, тот был с бородой, а может, и нет, и сердито добавлял, что, в конце концов, ходил к метро вовсе не для того, чтобы рассматривать Ольгиных знакомых, и что голова у него сейчас занята совсем другими заботами.


За окном давно стемнело, дождь то прекращался, то припускал с новой силой. Густой пряный запах, разлившийся по кухне, приятно щекотал ноздри. Кирилл, осторожно подняв стакан с горячим ароматным напитком, пристально посмотрел прямо в глаза Ольге и тихо сказал:

— Ну а теперь, Оля, за нашу счастливую встречу! За тебя!

— За нас… — еще тише, почти шепотом, поправила она.

— Все, что ты мне рассказала, — медленно проговорил Кирилл, отпив несколько глотков из стакана, — все это очень опасно… Мне кажется, ты как-то недооцениваешь серьезности ситуации… как-то легкомысленно воспринимаешь…

— Нет, Кирилл, — твердо перебила Ольга, — ты не прав. Просто я устала бояться… трястись от ужаса… — Она поежилась и передернула плечами. — Мне порой кажется, еще немного — и что-то во мне сорвется, лопнет… я не выдерживаю постоянного напряжения, поэтому стараюсь иногда, ну, забыть, что ли… отключиться от своего страха… Иначе я не выживу и дня…

Кирилл с ласковым сочувствием посмотрел на нее и задумчиво произнес:

— Да, Александр прав, здесь наверняка замешаны не только деньги… вернее, не столько деньги, сколько другое… что-то более важное. Ведь, как ни крути, у Ираклия определенно не могло сложиться такой астрономической суммы, за которой режиссеру не скучно было бы так упорно гоняться… Может, какие-нибудь музейные ценности… краденые, конечно… или документы, совершенно убийственные для режиссера.

Он заметил слезы, заблестевшие у Ольги на глазах, и удрученно воскликнул:

— Только умоляю тебя, Оленька, не плачь! Женские слезы для меня — нож острый… сам готов разреветься.

Он подошел к ней, обнял и крепко прижал к себе.

— Все будет хорошо, вот увидишь, — гладя ее по голове, успокаивал он, — ничего не бойся, теперь я с тобой…

Внезапно смысл последних слов во всей их очевидности дошел до нее, Ольга поняла, как давно душа ее не просто ждала, а жаждала этих слов, и она почувствовала, будто светлое, теплое солнышко распускается в груди. Слезы высохли, не успев пролиться, она улыбнулась и, взяв стакан, предложила:

— Давай выпьем за то, чтобы вся эта история поскорее закончилась.

Кирилл с готовностью поддержал ее тост и, отхлебнув из своего стакана, решительно заявил:

— Завтра с утра поедем к тебе в Сокольники, посмотрим, что в квартире творится… ну и вообще… — Заметив испуг в ее глазах, добавил: — Могу взять с собой газовый пистолет… так, на всякий случай… Его от настоящего почти не отличить.

Ольга боялась появляться дома, хотя и понимала необходимость проверить, в каком состоянии ее жилище. Игорь, утверждая, что из квартиры ничего не пропало, имел в виду, конечно, мебель, аппаратуру, то есть то, что на виду. Правда, никаких особых, припрятанных ценностей у Ольги и не было. Ну дубленка… ну хороший проигрыватель… шкатулка с недорогими золотыми побрякушками… Ни денег, ни бриллиантов. В общем, «профессионалам» поживиться практически нечем. Но она чувствовала, что люди, проникшие в ее квартиру, были «профессионалами» другого профиля, которым ее дубленки, проигрыватели и роскошные издания книг по искусству ни к чему, они искали другое. От одной только мысли, что кто-то рылся в ее вещах, прикасался к посуде и белью, Ольгу замутило. Допив глинтвейн, она увидела, как пустой стакан словно поплыл перед глазами, шторы на кухонном окне закачались, и успела только сообщить Кириллу, что ей необходимо прилечь.