— Позвони нам, если тебе что-нибудь понадобится. Всегда закрывай двери и обязательно установи сигнализацию там, где ты решишь осесть. Пообещай мне, хорошо?

— Обещаю, — соглашается Саша с Танго.

Танго целует ее в щеку и крепко обнимает.

— Береги себя. Позвони нам, когда доберешься, — он быстро разворачивается и направляется обратно к своему грузовику.

Я знаю, что за последние несколько лет он сильно привязался к Саше. Он говорил мне, что она для него, как член семьи. Все мы часто прощались со своими семьями. Все, кроме Саши. Возможно, когда мы прощаемся со всем, что любим, это делает нас сильнее, делает нас теми, кто мы есть.

Кэли и Танго возвращаются к грузовику, а я пристально смотрю на Сашу и вижу отражающийся в ее глазах страх. Она склоняется к водительской двери, и я хочу обхватить ее своими руками и эгоистично никогда не отпускать. Вместо этого я крепко обнимаю ее и целую. Я прижимаюсь губами к ее губам, вдыхая весь ее воздух до того момента, пока у нас обоих не перехватывает дыхание. Я притягиваю Сашу еще ближе к себе, так крепко сжимая в объятиях, что начинаю бояться навредить ей. Она оборачивает руки вокруг моей шеи, и я приподнимаю ее так, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

— Прошло всего несколько недель, да?

— Но кажется, что намного больше, — говорит она.

— Значит, это нормально, если я скажу, что ты первая женщина, которую я когда-либо любил? Думаю, ты знаешь это. И я знаю. Иисус, я точно знаю, черт возьми. Я провел много времени, ненавидя большое количество людей по разным причинам, но я никогда не ставил под сомнение то, что чувствую к тебе.

— Джегз, — говорит она.

Я прижимаю палец к ее губам.

— Я не хочу, чтобы ты отвечала мне, хорошо? Я дурак, что так быстро влюбился в девчонку. Это похоже на преждевременную эякуляцию. Не всегда это можно контролировать, как ты уже догадалась, — я пытаюсь засмеяться. Это шутка. Пошлая шутка. От этого Саша чувствует себя неудобно, и, очевидно, так оно и останется.

— Это самые романтичные слова, которые мне когда-либо говорили, — шепчет она, ее слова звучат глухо, так как мой палец все еще прижат к ее губам. — Но, Джегз…

— Нет, мисс Саша. Не надо. Ради меня. Не говори больше ничего.

— Хорошо, мистер Джегз. Джейсон. Ты знаешь, я немного разочарована, что мы не останемся сегодня в том гостиничном номере, о котором ты говорил. Но думаю, Кэли и Танго не согласятся на это, а поскольку именно они должны отвезти тебя домой...

— Подожди минуту, — говорю я ей. Это не обсуждается. В любом случае, уже темнеет, кому захочется ехать четыре часа в темноте? Тем более Саша не должна начинать свой крестовый поход гребаной ночью.

Я подбегаю к грузовику Танго, чтобы посоветоваться с ними и выслушать их мнение.

— Как вы, ребята, относитесь к тому, чтобы снять на ночь номер в отеле чуть дальше по шоссе. Я бы не хотел, чтобы Саша садилась за руль, а тем более ехала по всей стране после того, какой у нее выдался день. И не хочу, чтобы она оставалась здесь одна, — судя по выражению их лиц, ночевать в гостинице на шоссе не было в их планах, но они не могут сказать мне «нет». Или Саше.

— Да, мужик, конечно, — говорит Танго. — Я уверен, что найду способ, чтобы Кэли не умерла от скуки в гостиничном номере.

Кэли толкает его в живот, а Тайлер хихикает с того, чего не понимает. Ох, уж эти двое.

— Спасибо, ребята. Езжайте за мной. Я знаю, где это место.

Я заставляю Сашу пересесть на пассажирское сиденье, и мы отправляемся с этой долбаной стоянки, где и так сегодня потеряли слишком много времени.

— Они не против? — спрашивает Саша.

— Вовсе нет, куколка, — даже если они и против, меня это мало волнует. Я понимаю, что еще одна ночь с этой девушкой, наверное, самое мазохистское, что я когда-либо делал, но каждая секунда, проведенная с ней, этого стоит.

Мы заселяемся в отель, пока Кэли, Танго и Тайлер выгружаются из машины, потому что я не хочу тратить ни одной секунды. Мы закажем обслуживание и не выйдем из номера, пока Саша не скажет мне, что готова.

— У вас есть номер люкс? — спрашиваю я у администратора.

Он что-то печатает в своем дерьмовом компьютере и проводит пальцем вниз по монитору.

— Один остался.

Я вручаю ему свою кредитку, а он передает мне ключ. Я беру за руку свою девушку и желаю больше никогда ее не отпускать. Тяну Сашу по коридору так быстро, будто за нами гонятся. Мне хочется закрыться в номере и выбросить ключ, даже если и знаю, что изнутри двери не закрываются. Но прямо сейчас я хочу, чтобы была такая возможность.

Я захлопываю за нами дверь и освобождаю каждую каплю страха и адреналина, которые сегодня мчались по моим венам. Разрывая одежду Саши, я прижимаю ее к стене, своим языком и губами запоминая каждый миллиметр ее чистой, не покрытой татуировками, кожи. Когда я останавливаюсь, чтобы посмотреть на нее, все что я вижу — это страсть. Ее глаза прикрыты, и она наслаждается моментом так же, как и я. Чувствуя, что больше не могу оставаться на ногах, я хватаю Сашу, и мы вместе падаем на кровать, где я укрываю нас одеялами и простынями, окружая кучей подушек, словно мы в пещере.

Я отдаю ей все, что у меня есть. Хочу, чтобы она меня помнила. Саша возбуждена от такой непристойной любви, но это чувствуется чертовски хорошо, чтобы называться непристойным. И это так чертовски заводит меня.

Оказавшись внутри нее, я полностью теряю контроль над собой: забываю, почему мы здесь, как сюда попали и где, черт возьми, она будет завтра. Прямо в эту секунду я не хочу думать ни о чем, кроме прикосновения ее сосков, трущихся о мою щеку, или того, как сильно она сжимает мою кожу, оставляя на ней следы от ногтей. Девушка, которая боялась сказать слово «член», превратилась в самую умелую развратницу, которую я когда-либо встречал.

— Джейсон, — мое имя срывается с ее губ.

Мне чертовски нравится, что она единственный человек, который называет меня моим настоящим именем, и делает это только тогда, когда прощается или трахает меня до беспамятства. И как мне прожить без этой женщины всю оставшуюся жизнь? Похоже, что Бог отправил ее на землю только для меня, а теперь забирает обратно.

Эмоции берут надо мной верх, поэтому немного трудно создать грандиозный финал — наш грандиозный финал — но я собираюсь с силами и ложусь набок рядом с Сашей, прижимая ее стройное тело к себе. Мне хочется попросить ее не оставлять меня. Я хочу умолять ее остаться. Хочу сказать ей, что мы должны быть вместе, а то, что она уезжает, разводит наши жизни по двум совершенно разным дорогам, которые могут больше и не пересечься. Я хочу сказать ей, что это, черт возьми, огромная ошибка.

Но именно мои слова будут ошибкой. Я знаю.

Сожаление практически всегда является ошибкой. И когда-нибудь она почувствует его. Я не могу быть причиной этого. Не буду.

Остаток ночи ни один из нас не двигается ни на сантиметр. Мне не хочется засыпать, чтобы убедиться, что Саша не исчезнет, ​​как исчезают все хорошие сны, но я ехал четыре часа, волнуясь за нее, и невероятно устал, поэтому обнимаю ее так крепко, будто пытаюсь выжать из нее жизнь, и закрываю глаза.


Я открываю глаза и вижу пробивающееся сквозь окно солнце. Мне нужна минута, чтобы понять, что произошло, и воспоминания накатывают на меня. Я чувствую, что Саша по-прежнему крепко сжата в моих объятиях, и вдруг меня осеняет: я больше никогда не буду так просыпаться рядом с ее гладкой кожей, нежно касающейся меня. Мы подходим друг другу, будто последние две части нелепо глупой головоломки, а она собирается уехать и выбросить эту последнюю часть на дно океана.

Я немного смещаюсь, чтобы вытащить свою руку, так как почти не чувствую ее из-за того положения, в котором пролежал в течение нескольких часов. От моих движений Саша начинает шевелиться и медленно открывает глаза, что меня совсем не радует. Она смотрит на меня минуту таким же взглядом, который только что был у меня, пока все воспоминания не становятся на свои места, напоминая ей о решении, которое она приняла. Возможно, прошлая ночь была настолько удивительной, что это заставило ее изменить свое решение. Возможно. Могу представить себя на ее месте — что-то подобное точно бы изменило мои жизненные планы. Мой сарказм прямо сейчас сыграл со мной злую шутку.

У Саши на глаза наворачиваются слезы, а это значит, что она окончательно приняла решение. Я вижу это.

— Ты так и не попросил меня остаться, — говорит она.

— Я люблю тебя слишком сильно, чтобы просить не уезжать.

— А что, если?..

— Нет, — говорю я.

— Но… — не знаю, что прямо сейчас происходит в моей голове и груди, но блядь, чувствуется, что все это неправильно. Слезы собираются в уголках моих глаз, и я не могу позволить ей их увидеть. Это несправедливо по отношению к ней. Это может заставить ее изменить решение… Стиснув зубы так сильно, что, клянусь, ощущаю вкус крови во рту, я чувствую, как одна слеза сбегает из уголка моего глаза, поэтому крепко зажмуриваюсь. Но Саша кладет ладонь мне на лицо, поэтому я вынужден посмотреть на нее. — Не знаю, смогу ли оставить тебя.

— Я не могу удерживать тебя от того, что тебе нужно сделать, — шепчу я. — Я хочу, чтобы ты вернулась сразу же, как разберешься в себе. Ты можешь вернуться сюда или попросить меня приехать туда, где ты будешь жить. Я не хочу мешать тебе. Используй столько времени, сколько тебе нужно, но это не значит, что я не хочу, чтобы ты вернулась как можно скорее.

— Ты все еще будешь здесь, когда я разберусь в себе?

— Когда разберешься, я буду здесь. Так что постарайся сделать это быстро. Ладно?

— Возможно, мне не стоит... по крайней мере, не сейчас. Это глупо.

— Только аварии, травмы, жизнь или смерть заставляют нас задуматься и понять, что мы должны или не должны делать. Если события вчерашнего дня, причины и последствия этого заставили тебя принять такое решение, то это что-то значит. Ты должна следовать зову своего сердца. Хочешь убежать? Беги. Будь свободной. Найди себя. Даже если это меня убьет.