Готовя для Эрика еду, Мэгги почувствовала себя так, будто она замужем. Непростительное ощущение, но иногда она действительно позволяла себе мечтать об этом.

Эрик съел пару вафель, четыре ломтя бекона и выпил четыре чашки кофе, а Мэгги, в своем розовом халате, все это время сидела напротив него и, когда он говорил, изо всех сил старалась не смотреть на его губы.

— Значит, вы ухаживали за моей мамой? — спросила Кейти.

— Угу.

— И вместе куролесили?

— Угу. С Бруки и Арни.

— Про Бруки я слышала, а кто такой Арни?

— Я с ним дружил. У нас была небольшая компания.

— Это ваша компания однажды подожгла сарай?

Эрик удивленно взглянул на Мэгги.

— Ты ей об этом рассказывала?

— Когда это я тебе рассказывала такое? — напустилась Мэгги на дочь.

— Очень давно, когда я была еще совсем маленькой.

— Я этого не помню, — оправдываясь, сказала Мэгги Эрику.

— Произошел несчастный случай, — объяснил Эрик. — Забыли загасить окурок. Никто и не думал нарочно поджигать сарай. Вовсе нет. Мы просто развлекались. А мама никогда не рассказывала тебе, как мы заманивали девчонок в какой-нибудь заброшенный дом и пугали их?

— И поили кошек валерьянкой, — напомнила Мэгги.

— Лично я никогда не поил котов валерьянкой. Это все Арни.

— А кто сбил камнем трубу с курятника старого Болэца? — спросила Мэгги, с трудом сдерживая смех.

— Ну... — Он махнул рукой, в которой держал вилку. — Ну, это просто...

— А кто в час ночи спустил с горы возле маслобойни пятьдесят пустых бидонов и перебудил чуть ли не весь город?

Эрик засмеялся и чуть не поперхнулся кофе. Откашлявшись, он сказал:

— Черт возьми, Мэгги, я был уверен, что об этом никто не знает.

Они совершенно забыли о Кейти, которая, пока они предавались воспоминаниям, с любопытством смотрела на них и с возрастающим интересом прислушивалась к шутливой перепалке. Поев, Эрик застегнул куртку, встал на коврик возле двери и улыбнулся Мэгги.

— Ты прекрасно готовишь. Спасибо за завтрак.

— Рада была тебя видеть. Спасибо, что привез вещи Кейти.

Взявшись за ручку двери, Эрик добавил:

— Счастливого Рождества!

— Тебе тоже.

Опомнившись, Эрик повернулся к Кейти.

— И вам.

— Спасибо.

Когда Эрик ушел, Кейти нанесла первый удар:

— Мама! Что у тебя с ним?

— Ничего, — ответила Мэгги и отвернулась, чтобы поставить тарелку Эрика в раковину.

— Ничего?! Это притом, что ты бросилась в ванную причесываться и красить губы? Давай признавайся!

Мэгги почувствовала, как краска заливает ее лицо, и потому не поворачивалась.

— Мы возобновили дружбу, и он помогал мне получить разрешение на открытие гостиницы, вот и все.

— А про какие пирожки вы говорили?

Мэгги пожала плечами и ополоснула тарелку.

— Он любит пирожки. Я это знаю еще с детства.

Неожиданно Кейти встала рядом, схватила ее за руку и заглянула в глаза.

— Мама, ты в него втюрилась, точно?

— Он женат, Кейти, — ответила Мэгги, продолжая мыть посуду.

— Я знаю, что он женат. О Господи, мама! Ты не должна встречаться с женатым человеком. Это неприлично. Я хочу сказать, что ты вдова и знаешь, как... Ну... Ты понимаешь, что я имею в виду.

Мэгги строго взглянула на дочь и поджала губы.

— Ты имеешь в виду всякие разговоры по поводу вдов, это ты хочешь сказать?

— Да.

Мэгги почувствовала, как в ней закипает ярость.

— И что же говорят?

— Господи, мама, не заводись!

— Мне кажется, я имею право. Как ты смеешь обвинять меня...

— Я не собиралась обвинять тебя.

— Может, мне показалось?

Неожиданно Кейти разозлилась.

— Я тоже имею право. И, в конце концов, после смерти папы не прошло и года.

Мэгги закатила глаза и, словно обращаясь к кому-то третьему, пробормотала:

— Не могу в это поверить.

— Мама, я видела, как ты на него смотришь и краснеешь...

Вытирая руки полотенцем, Мэгги повернула к Кейти разгневанное лицо.

— Знаешь, поскольку ты собираешься стать психологом, тебе следует научиться разбираться в человеческих отношениях и чувствах. Я любила твоего отца. И никогда больше не смей обвинять меня в том, что я его не любила. Но он умер, а я жива, и, если я решу полюбить другого человека или даже закручу роман, я и не подумаю спрашивать у тебя разрешения. Теперь я иду наверх, чтобы принять душ и одеться, и буду тебе очень благодарна, если за это время ты приберешься на кухне. А пока ты будешь убираться, подумай, не следует ли тебе попросить у меня прощения!

Мэгги демонстративно вышла, оставив недоумевающую Кейти в одиночестве.

Из-за этой вспышки гнева весь праздник был испорчен. Кейти не собиралась извиняться, и поэтому они почти не общались. Когда Мэгги вышла расчистить дорожки от снега, Кейти не предложила ей помощь. Уехав на тягаче вытаскивать свою застрявшую машину, она не попрощалась с матерью. За ужином они говорили только о необходимых вещах, после чего Кейти сразу же утыкалась носом в книгу и читала до тех пор, пока не приходило время ложиться спать. На следующий день Кейти заявила, что перерегистрировала билет и вылетит в Чикаго сразу же после Рождества, а оттуда полетит прямо в Сиэтл.

Рождество приближалось, и Мэгги чувствовала такое напряжение, что у нее даже болели плечи и шея. Она нервничала еще и потому, что Вера неохотно, но все-таки согласилась первый раз прийти в новый дом.

Они с Роем приехали в пять. Вера, ворча, протянула форму с желе, накрытую крышкой.

— Надеюсь, я не растрясла его по дороге. Я нашла самую высокую форму и попросила твоего отца на поворотах ехать потише, но когда мы въезжали на гору, крышка соскользнула, так что взбитые сливки, наверное, смазались. У тебя есть место в холодильнике? — Не дожидаясь ответа, Вера направилась к холодильнику, открыла дверцу и попятилась. — Боже мой, что за беспорядок! Как ты вообще можешь здесь что-нибудь найти? Рой, иди сюда и подержи желе, пока я найду место, куда его поставить.

Рой послушно подчинился. Мэгги стали раздражать приказной тон матери, тупая покорность отца, и она распорядилась:

— Кейти, возьми у бабушки желе и отнеси его на крыльцо. Папа, можешь положить подарки в гостиной. Там тепло, и Кейти может принести тебе стакан вина, а я пока покажу маме дом.

Все складывалось плохо с самого начала. Вера хотела, чтобы Рождество встречали у нее, но, поскольку Мэгги отказалась, мать всячески показывала, что пришла сюда не по собственной воле. Оглядев кухню, Вера скептически заметила:

— Боже милостивый, зачем мне смотреть на этот старый отцовский стол? Его надо было пустить на дрова еще сто лет назад.

По поводу ванной она сказала:

— Зачем ты поставила эту старомодную ванну на ножках? Ты об этом пожалеешь, когда придется ползать на четвереньках, чтобы вытирать под ней пол.

В «Бельведере», бестактно поинтересовавшись, сколько Мэгги заплатила за мебель, Вера заявила:

— Таких денег она не стоит!

И лишь в гостиной, обставленной современно, Вера с трудом выдавила из себя несколько одобрительных замечаний, впрочем очень незначительных. К тому моменту, когда мать вернулась к Рою и Кейти, Мэгги чувствовала себя так, словно по жилам у нее бежит тринитротолуол. Не прошло и минуты, как Вера пришла на кухню, где Мэгги вымещала свое раздражение на куске ветчины, которую резала с такой яростью, будто вместе с ветчиной нужно было отрезать и кусок разделочной доски. Мать подошла поближе. В руке она держала бокал с вином.

— Маргарет, я не хотела бы портить тебе настроение в рождественский вечер, но я твоя мать, и кому, как не мне, поговорить с тобой об этом?

Мэгги настороженно взглянула на мать и подумала: «Ты любишь портить настроение в любое время».

— О чем ты хочешь со мной поговорить?

— О том, что происходит между тобой и Эриком Сиверсоном. Об этом все говорят.

— Между мной и Эриком Сиверсоном ничего не происходит.

— Ты теперь живешь в маленьком городе, ты вдова, и тебе надо заботиться о своей репутации.

Мэгги вновь принялась кромсать ветчину. Уже второй раз люди, которые должны любить ее, напоминают ей, что она вдова и обязана думать о своей репутации.

— Я сказала, что между нами ничего нет!

— А флирт на Мэйн-стрит — это тоже «ничего»? Завтракать вдвоем прямо на скамейке, на виду у всего города — это тоже «ничего»? Маргарет, я считала тебя более благоразумной.

От гнева Мэгги даже не нашлась, что ответить.

— Ты забыла, дорогая, — продолжала Вера, — что ты была у меня в доме, когда он заехал, чтобы забрать тебя на заседание городского правления. И я видела, как ты наряжалась и как ты себя вела, когда он пришел. Я пыталась предупредить тебя еще тогда, но...

— Но решила подождать Рождества, да, мама? — Мэгги перестала резать ветчину и посмотрела на мать.

— Нечего на меня злиться. Я просто стараюсь предупредить тебя о том, что ходят всякие разговоры.

Мэгги вновь застучала ножом.

— Ну и пусть!

— А еще говорят, что его грузовичок стоял возле твоего дома и что вы вместе рано утром завтракали в Старджион-Бее. А Кейти рассказала, что он приезжал сюда в пургу на своем снегоходе!

Мэгги отшвырнула нож в сторону и всплеснула руками.

— О Господи, он предложил мне перевезти мебель в своем пикапе!

— Я не понимаю таких вещей, Маргарет!

— Он спас Кейти. И ты это знаешь!

Фыркнув, Вера скептически подняла одну бровь.

— Честно говоря, меня не интересуют подробности. Только помни, что ты уже не девочка, а у людей хорошая память. Они не забыли, что у вас был роман, когда вы учились в школе.