— Нет.

Он шагнул к ней, и она ощутила жар его кожи, смешанный со знойным мужским запахом от тяжелой работы на солнце.

— Тогда прогулка? — Голос у него был низкий и хриплый, от него по спине у нее побежали мурашки. Жар нахлынул на нее как расплавленная лава.

Будь он проклят. Он нарочно мучает ее. Заставляет желать его. Прищурившись, она встретила взгляд его дьявольских зеленых глаз.

— Вы должны надевать рубашку, прежде чем обратиться к леди.

Негодяй имел наглость улыбнуться:

— Мои извинения. Это не пришло мне в голову — жара, и все такое. Если вас это смущает, я могу вернуться…

— Это меня не смущает! — завопила она как ненормальная, в которую он ее превращал. Что случилось с той спокойной, разумной женщиной, какой она была? Пытаясь подавить нарастающую истерику, Лиззи с трудом выдавила улыбку. — Мы же не хотим испугать служанок.

Он засмеялся и посмотрел на стайку любопытных девушек, слоняющихся без дела у колодца. Она тихо сказала:

— Если это все, то прошу прощения.

Лиззи попыталась пройти мимо него, но не рассчитала и уткнулась в эту пылающую жаром стену, его грудь.

Хотя они касались друг друга всего секунду, это было не важно. Эффект был такой же, как от пламени, поднесенного к сухой листве. Ее тело ожило; каждый нерв затрепетал желанием. Горячее, тяжелое волнение хлынуло по ее жилам. Поток глубокой ненасытной тоски по нему. Он схватил ее за плечи.

— Тпру. Осторожнее. Смотрите, куда идете. Тут много камней, можно споткнуться.

Лиззи почувствовала, как от возмущения у нее вспыхнули щеки. Возмущение перешло в злость при виде его понимающей улыбки. Руки сжались в кулаки.

— Под ноги мне попадаются очень большие камни, и если они не уберутся с моего пути, мне придется позаботиться о том, чтобы их убрали.

И с этими словами она резко развернулась и решительно зашагала к замку, намереваясь выплеснуть свой гнев на каком-нибудь особенно пыльном ковре.

Патрик, посмеиваясь, смотрел, как она уносится прочь с горящими глазами и пылающим лицом, колючая как репейник.

Какая девушка! Одухотворенная, страстная, прекрасная. Любой мужчина был бы счастлив рядом с такой. А уж оказаться с ней в постели…

Он понимал, что они оба хотят близости, но не мог бы сказать, кто из них страдает больше. Не знал он и того, как долго сможет еще терпеть.

Сколько еще она сможет противиться тому, что неизбежно произойдет?

Судя по ее сегодняшней реакции — недолго. Но ведь надо учитывать, что его брат тоже теряет терпение, и, по мере того как шли недели, становилось все труднее держать его в узде. Патрику повезло, что Грегор уехал в горы Ломонд, чтобы посмотреть, как дела у их сородичей, — но он вернется. Скоро. И что он ему скажет?

Помня об этом и закончив свои упражнения на этот день, Патрик помылся и отправился на поиски Лиззи.

Он задумался, какому из своих многочисленных дел она посвятила себя сегодня. Лиззи не только выполняла обычные обязанности хозяйки замка, такие как наблюдение за домашними слугами и многочисленными прядильщиками и ткачами, занятыми изготовлением одежды для ее сородичей, составление меню для трапез и присмотр за обучением детей, но и, когда кузен отсутствовал, была лэрдом, решая споры, проверяя счета и управляя делами замка. А кроме того, она присматривала за работой: к замку пристраивали зал и комнаты.

Ее семья слишком многого от нее требовала.

Прожив большую часть своей жизни в условиях, отнюдь не шикарных, Патрик удивлялся количеству работы и обязанностей, связанных с управлением замком. Наблюдая за ней в эти прошедшие недели, Патрик восхищался ею — больше, чем следовало. Он сурово сжал губы. Глядя на Лиззи, он все больше понимал, как плохо подготовлен к такой жизни, в том числе и к праву первородства, — в котором ему отказано. Что, черт возьми, известно ему о том, что надо делать лэрду? Как выполнять его обязанности?

Не найдя ее ни в кабинете, корпящей над пыльными бухгалтерскими книгами, ни в кладовых при кухне, обсуждающей с поваром меню на неделю, он направился на шум, производимый строителями.

К южной стене замка они пристраивали новый зал, а потом к нему — анфиладу комнат, протянувшуюся на восток. Строительство было почти завершено, и когда закончится — замок будет гораздо внушительнее, чем существующее здание с башней.

Услышав громкие голоса, он ускорил шаг. Наконец он нашел ее в одной из маленьких комнат в конце восточного крыла спорящей с человеком, которого он не узнал. Она стояла спиной и не заметила Патрика.

— Боюсь, за меньшие деньги это сделать невозможно, миледи. Цены на камень за последние месяцы подскочили.

— Как это может быть, если камень добывается в каменоломнях моего кузена?

— Добывать его трудно. Это работа непростая.

— И все-таки я не понимаю, что могло измениться, сэр. Так всегда было.

Он покачал головой с преувеличенным сожалением.

— Мне нужны деньги, чтобы покрыть свои расходы. Она помахала листом пергамента у него перед лицом.

— Но у нас есть соглашение. Он беспомощно пожал плечами.

— Обстоятельства изменились.

— Интересно, стали бы вы требовать больше денег, будь мой кузен здесь?

Патрик расслышал едва сдерживаемый гнев в ее голосе. Ничего ему так не хотелось, как схватить мужчину и швырнуть о стену за нахальство, но он не хотел вмешиваться. И не думал, что она обрадуется его помощи — не в этом случае по крайней мере. Лиззи в состоянии сама справиться с обязанностями, возложенными на нее. Конечно, при других обстоятельствах он разделил бы их с ней.

Поэтому он очень удивился, как и проситель денег, когда она неожиданно сказала:

— Очень хорошо.

Мужчина широко улыбнулся:

— Я рад, что вы поняли сложность ситуации. Когда я могу ждать денег?

— Никогда.

Лицо человека вытянулось.

— Что? Я, должно быть, не понял…

— Вы все поняли. Если не хотите выполнять условия соглашения, то вы и ваши люди могут собрать свои вещи и удалиться.

Патрик ухмыльнулся при виде ошеломленного лица мужчины.

— Но граф…

— Как вы заметили, его здесь сейчас нет. Он оставил меня. Я принимаю все решения. Можете быть уверены, что он поддержит меня, когда я все объясню.

Лицо мужчины помрачнело.

— В этом нет необходимости. — Очевидно, он недооценил противника. — Нет причины привлекать внимание графа к этому делу, Камень будет здесь, как договорились, к концу недели.

Он поспешил уйти и, проходя мимо, даже не взглянул на Патрика, — так торопился.

Как только он ушел, Лиззи глубоко вздохнула, устало опустив плечи. У нее сжалось сердце.

Зачем она это делает? Она слишком молода, чтобы затвориться в этом мрачном замке, с грузом обязанностей, которые ей не по силам. Ей полагалось бы блистать на балах, окруженной поклонниками, танцевать и радоваться жизни.

Или быть в кругу детей. «Моих детей!» — пылко подумала она.

— Почему вы это делаете?

Она вздрогнула при звуке его голоса. Ему не понравилось, как ее плечи инстинктивно напряглись, как бы ожидая нападения. Она отвернулась, но Патрик успел увидеть ее лицо и выражение усталости на нем. Инстинктивное желание защитить Лиззи проснулось в нем.

— Что вы тут делаете? — Она умоляюще посмотрела на него. — Пожалуйста, уходите, у меня нет сил спорить с вами сейчас.

Патрик почувствовал себя виноватым. Он вовсе не собирался с ней спорить, особенно сейчас, когда она беззащитна. Ему хотелось только помочь ей отвлечься от бремени забот.

Он подошел к ней сзади и положил руки ей на плечи. Лиззи напряглась, но расслабилась, когда его пальцы принялись поглаживать затылок, снимая напряжение. Кожа у нее была теплая и бархатистая, волоски на затылке такие мягкие и пушистые, как на макушке у младенца. Она пахла как цветок, и если он погрузит лицо в ее шелковистые светлые волосы.

Он выпрямился, напоминая себе, что хотел только успокоить ее.

— Они слишком многого требуют от вас, — тихо сказал он. Почувствовал, как она застыла. Прежде чем она успела ему возразить, он повернул ее к себе и заглянул в глаза. — Вы выполняете работу лэрда и леди, не получая вознаграждения. Ваша семья понимает, чем вы жертвуете для нее?

— Вы ошибаетесь. Это не жертва. Они не требуют от меня ничего.

Он жестко взглянул на нее.

— Я в этом не сомневаюсь, Элизабет. Вы заботитесь обо всех и не думаете о себе. Вы думаете, я не вижу, как вы устаете? А когда вы слышали в последний раз слова благодарности?

Она поджала губы. Он прочитал ответ в ее вызывающем взгляде.

— Мне не нужна благодарность. Я счастлива помогать моим братьям и кузену как могу.

— Они откровенно пользуются вами, — заявил Патрик. Хоть он и восхищался ее способностями и тем, как она спокойно занималась нуждами окружающих, настало время, чтобы кто-то позаботился о ней. — Вашей добротой, вашими способностями и вашим чувством долга и ответственности. Когда вы в последний раз были при дворе или навещали своих подруг?

Она закусила губу с несчастным видом.

— Довольно давно, но ведь графиня болела.

— А после этого? Вы заботились о своих кузенах, кузинах и братьях, когда вам полагалось бы веселиться. — Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. — Встречаться с подругами.

Она отвернулась.

— Послушать вас, получается, что я окружена врагами. Поняв, что обидел ее, он смягчил тон.

— Я уверен, они против вас ничего не имеют, но это не меняет дела. Родные привыкли к вашей безотказности и охотно пользуются ею. — Он помолчал. — Не слишком ли долго вы приносили себя на алтарь долга?

Голова у Лиззи кружилась. Он смутил ее, заставляя видеть двусмысленность там, где ее не было. Ее обязанности доставляют ей удовольствие. Лишь иногда на нее наваливается усталость.