Упершись в изгородь, она горестно вздохнула, встала на ноги и внимательно оглядела загон. Ангуса нигде не было видно, но Эвелинда, наученная горьким опытом, решила пройти вдоль всей изгороди и досконально изучить территорию. Вотчина Ангуса располагалась вдоль соседнего загона, где Каллен во время «празднования» объезжал дикую лошадь. На этом участке выгулы разделяла узкая полоска травы шириной примерно футов в десять. Затем загон быка под прямым углом огибал лошадиный, тянулся дальше и оканчивался небольшим сараем, главные двери которого были обращены к лошадям, а торцевые — к Ангусу.

В данный момент бык явно находился в помещении, и плотно закрытые двери производили вполне надежное впечатление. Эвелинда поняла, что если она собирается обыскивать загон, то сейчас, возможно, самое подходящее для этого время, и, бросив последний взгляд на закрытые двери в торце сарая, поспешила назад к тому месту, где в прошлый раз с помощью Каллена счастливо избежала встречи с быком.

Подхватив юбку, она живо вскарабкалась на изгородь и спрыгнула в загон. Приостановившись, Эвелинда еще раз огляделась по сторонам, убедилась, что Ангус по-прежнему в сарае, и, опустившись на корточки, принялась искать пряжку. Она действовала гораздо быстрее, чем на тропинке, и быстро шарила руками по траве вокруг себя, тут же передвигаясь дальше — шаг за шагом, участок за участком. Ее подгоняло настойчивое желание поскорее покинуть загон. Во-первых, в любую секунду мог появиться бык, а во-вторых — ей вовсе не хотелось быть застигнутой на месте преступления. Подумать страшно, как рассвирепеет Каллен, снова изловив ее здесь, а уж если он узнает о потерянной пряжке…

Пряжка лежала как раз посередине загона. Разглядев ее в траве, Эвелинда радостно вскрикнула, схватила драгоценную находку и принялась рассматривать ее. Слава Богу, никаких повреждений — вещица была совершенно цела. Поднимаясь на ноги, Эвелинда думала о том, каким редким везением было вовремя прийти сюда, обнаружить пустой загон, найти пряжку… Но дробный стук тяжелых копыт заставил ее обернуться. История повторилась — прямо на нее по загону несся разъяренный Ангус.

В первое мгновение Эвелинда оцепенела, а затем рванулась с места, крепко сжимая в руке пряжку Каллена, словно талисман.


— Ты справишься? — спросил Каллен у Мака, выводя своего коня во двор. Они только что закончили осмотр конюшен, и Мак был представлен Скэтчи и его дочери Лоа в качестве главного конюха.

Скэтчи, кажется, вполне устроило такое положение вещей, и Каллена это не удивило. Старик уже давно жаловался на то, что с годами ему все труднее ночи напролет выхаживать больных лошадей и принимать новорожденных жеребят.

А вот к реакции Лоа Каллен оказался совершенно не готов. Очевидно, произошедшие изменения отнюдь не порадовали ее. Как только Каллен объявил о своем решении и представил Мака, она напряглась и помрачнела. Непонятное поведение. Каллен ожидал, что она с большим облегчением встретит человека, который возьмет на себя основную часть нагрузки, ведь в последние несколько лет от Скэтчи было мало толку и вся тяжесть работы на конюшне легла на плечи его дочери.

Каллен взглянул на Лоа — женщина стояла у входа и внимательно наблюдала за ними.

— Она успокоится, — сказал Мак.

Каллен обернулся и увидел, что он тоже смотрит на свою будущую помощницу.

— Тут все дело в надлежащем уходе, — невозмутимо продолжил конюх и, когда Каллен вопросительно поднял брови, пожал плечами: — Женщины как лошади. Накормил, напоил, перед сном хорошенько огладил, шепнул одно-два ласковых словечка на ушко, и она пойдет за тобой хоть на край света.

Каллен расхохотался, но, увидев выходящего из конюшни Скэтчи, постарался сдержать смех. Старый конюх с улыбкой приближался к ним, затем посмотрел куда-то влево, и на его лице появилось странное ошарашенное выражение.

— Милорд, уж не ваша ли это леди снова дразнит Ангуса? — спросил старик, ускоряя шаг.

Каллен повернулся в сторону загонов и похолодел от ужаса — Эвелинда в ярко-красном платье беспорядочно металась по полю, пытаясь увернуться от быка, который уже почти нагнал ее.

С проклятиями вскочив на коня, Каллен во весь опор помчался вперед, в глубине души отчетливо понимая, что уже не сможет ничем помочь. Эвелинда обречена, у нее нет ни единого шанса обогнать быка. Однако Каллен явно недооценил свою жену. Конечно, она не могла соревноваться с быком в силе и скорости, зато существенно превосходила его в находчивости и ловкости. В тот момент, когда Каллен уже мысленно приготовился увидеть ее поднятой на рога и подброшенной в воздух, она неожиданно совершила резкий бросок в сторону и припала к земле.

Никак не готовый к подобным трюкам, Ангус с грохотом пронесся мимо на порядочное расстояние, пока не сообразил остановиться и повернуть обратно. За это время Эвелинда успела вскочить на ноги и припустить к ближайшей изгороди, однако Ангус, не сводя глаз с ее красного платья, немедленно ринулся в погоню.

Пригнувшись к шее коня, Каллен направил его прямо на изгородь. В тот момент, когда они перелетали через препятствие, Эвелинда снова метнулась в сторону, уворачиваясь от рогов быка. Очевидно, Ангус извлек хороший урок из ее предыдущего броска — на сей раз он остановился и развернулся гораздо быстрее. Однако Эвелинда добежала почти до самой изгороди. Каллен больше всего боялся, что она начнет карабкаться вверх, а он, так и не успев прийти ей на помощь, увидит ее пригвожденной к забору рогами быка. Но его умница жена внезапно рухнула на землю, прокатилась до конца загона и, подкатившись под спасительной изгородью, оказалась в безопасности.

Ангус тут же остановился и, яростно раздувая ноздри, уставился на женщину, взиравшую на него из-под непреодолимой преграды. Теперь, когда жене ничто не угрожало, Каллен мог вздохнуть с облегчением и унять бешено колотившееся сердце. Ангус развернулся и вдруг понял, что еще не все потеряно.

Почувствовав себя в малоприятном положении живой мишени, Каллен дернул за поводья и направил коня обратно к изгороди, не дожидаясь, пока Ангус ринется в атаку. Если конь успеет выпрыгнуть из загона, он спасет и себя, и своего седока. Каллен отчаянно пришпорил животное, но в этом не было никакой нужды. Жеребец явно не желал, чтобы его забодали, и преодолел расстояние до ограды с неописуемой скоростью, сильно похожей на полет.

Тем не менее Каллен не испытывал полной уверенности в том, что им удастся спастись. Тяжелое дыхание разъяренного была уже обдавало его жаркой волной, когда конь стремительно взмыл над землей. Каллен припал к шее товарища по несчастью и боялся только одного — конь совершил прыжок слишком рано и они рискуют не преодолеть препятствие. Но риск — благородное дело, и барьер был взят. Они опустились на землю в ту самую секунду, когда Ангус на всех парах с треском врезался в изгородь, и она заметно пошатнулась, однако выдержала удар и по-прежнему возвышалась перед возмущенно вперившимся в нее быком.

Конь еще не успел остановиться, а Каллен уже выпрыгнул из седла и бросился к Эвелинде.

— Ты не ранена? — встревоженно спросил он.

— Нет, все в порядке, — чуть дыша, заверила его Эвелинда, продолжая настороженно следить глазами за Ангусом, словно боялась, что он может вырваться наружу и погнаться за ней.

Каллен на секунду зажмурился и в изнеможении покачал головой. Эта женщина сведет его в могилу. Она вечно попадает в беду и пугает его до смерти. Рано или поздно очередной безумный трюк неизбежно закончится трагедией. Облегчение, которое он испытывал, убедившись, что она жива и здорова, стремительно уступало дорогу гневу. Спустя мгновение Каллен уже рычал:

— Что ты там делала, глупая женщина?

Эвелинда широко распахнула глаза, открыла и закрыла рот, с досадой прищелкнула языком и, развернувшись, зашагала к тропинке.

Каллен немедленно двинулся следом. Никогда в жизни он не был так зол. Его одолевало только одно… нет, два настойчивых желания: треснуть ее как следует или повалить на землю, задрать юбку и отделать так, чтобы не осталось сил на самоубийственные глупости. Разумеется, на самом деле ни тем, ни другим он заниматься не собирался, поэтому просто схватил ее за плечо, повернул лицом к себе и повторил:

— Что ты там делала?

Эвелинда выдохнула с такой силой, что пряди, выбившиеся из прически и упавшие ей на лицо, взвились в воздух, и ответила вопросом на вопрос:

— Где я могла слышать это раньше?

— Жена! — гаркнул Каллен, теряя остатки терпения.

— Несколько дней назад я взяла вашу пряжку, чтобы утянуть синее платье Маленькой Мэгги.

Каллен сдвинул брови, не понимая, при чем тут это, но потом вспомнил, как Эвелинда что-то искала сзади на юбке. Тогда его отвлек крик стражника, заметившего со стены приближающихся всадников, но теперь, кажется, выяснилось, что именно она пыталась найти.

— Когда я влезла на изгородь, пряжка расстегнулась, а потом упала в загоне. Я пыталась найти ее в тот же день, но вы помешали, — объяснила Эвелинда. — С тех пор я не вспоминала о ней, пока сегодня утром вы не подошли к сундуку. Я пришла сюда, чтобы поискать еще раз. И нашла! — радостно добавила она, протягивая руку и разжимая кулак. — Но только я успела поднять ее, как увидела несущегося на меня Ангуса.

Каллен изумленно посмотрел на пряжку, лежащую у нее на ладони:

— Ради этого ты полезла в загон к быку?

— Нет, — поправилась Эвелинда, вздохнув уточнила: — Быка там не было.

И тут Каллен вспомнил, что так и не рассказал ей про L-образную форму загона. Об этом упомянул Фергус, когда успокаивал самого Каллена, но он говорил слишком тихо, и Эвелинда наверняка ничего не слышала, а сегодня опять не заглянула за поворот и посчитала загон пустым.

Да, молчание не всегда золото, иногда оно определенно может иметь пагубные последствия.