По существу, она только и делала, что задавала вопросы. Начав с тетушки, Эвелинда проявила максимальную осторожность, но Бидди мгновенно разгадала ее намерения и посоветовала «не касаться этих вопросов, ведь меньше всего на свете Каллену нужна еще одна мертвая жена». Эвелинда поневоле оставила ее в покое и принялась выспрашивать остальных. Ей удалось поговорить с несколькими служанками, со Скэтчи — попутно выяснилось, что он главный конюх, — с Фергусом и кое с кем еще, но все без исключения отвечали крайне неохотно. Единственным ее достижением была суровая нотация Фергуса, сводившаяся к весьма простой мысли: ее муж никого не убивал и она не должна верить нелепым слухам. Следовательно, Каллен достойный человек, а ей необходимо сосредоточиться только на том, чтобы стать ему хорошей женой. Выслушав напутствие Фергуса, пристыженная Эвелинда сочла за лучшее немедленно ретироваться.

Итак, расследование зашло в тупик. Очередной болезненный провал, не дававший ей покоя. Ко всему прочему, она до конца не разобралась, зачем решает эту головоломку. Приступая к расспросам, Эвелинда убеждала себя, что просто хочет сделать доброе дело в благодарность за внимание, проявленное мужем при сборе ее вещей. Однако в глубине души подозревала — истинная причина лежит совсем в другом. Также как первая жена, Маленькая Мэгги, она пытается снять с Каллена подозрения в надежде завоевать его любовь или по крайней мере привлечь к себе внимание.

Такова была печальная правда, и она порядком раздражала Эвелинду. К чему столько лишних волнений? Она вступила в брак, а брак отнюдь не подразумевает любви. Он больше походит на деловое соглашение. Благодаря их союзу Каллен получает ее немалое приданое, а она — надежную крышу над головой на всю оставшуюся жизнь, иначе ей пришлось бы либо доживать свой век в д'Омсбери, будучи такой же обузой для брата, как Эдда, либо отправиться в монастырь. Любовь не является обязательным приложением к браку. Ее собственные родители не испытывали любви друг к другу в начале совместной жизни. С годами все изменилось, но им очень сильно повезло. Большинству мужей и жен так никогда и не удается полюбить свою вторую половину.


— Миледи!

— Да? — Эвелинда подняла глаза, чтобы узнать, кто ее зовет, и ахнула: — Милдред!

Горничная залилась счастливым смехом, а Эвелинда, отбросив прочь шитье, сорвалась со стула и бросилась в распахнутые объятия.

— О, Милдред, я так скучала!

— Я тоже, — заверила горничная, смеясь и крепко обнимая Эвелинду.

— Почему ты здесь? — спросила Эвелинда, слегка отстранившись, чтобы заглянуть ей в лицо.

Милдред изумленно вскинула брови:

— А где же мне быть? Я ваша личная горничная. Мое место рядом с вами.

— Да, но… — Эвелинда замолчала, совершенно сбитая с толку. В надежде получить разъяснения, она обернулась к мужу, однако ее взгляд натолкнулся на Мака. — Мак?!

Его славное лицо расплылось в улыбке, и он кивнул:

— Я и есть.

Выскользнув из рук Милдред, Эвелинда поспешила к своему конюху, чтобы обнять его:

— Не могу поверить, что ты здесь.

— Я и сам не верю, — признался он. — Не думал, что снова доведется увидеть родную Шотландию, но вот я тут и рад этому, — решительно добавил он. — Будь моя воля, я уехал бы из д'Омсбери еще быстрее. Эдда набрасывалась на всех подряд. Раз уж там не было вас, ей пришлось поискать, на ком сорвать раздражение и злобу. — Увидев, как расстроило Эвелинду это известие, он поспешил добавить: — Больше нечего бояться. По пути сюда мы встретили небольшой отряд. Знаете, кто это был? Александр. Он вернулся и заставит Эдду держать себя в руках.

— Брат вернулся? — Она уже опасалась, что Александр тяжело ранен или даже убит в Тунисе. Но он жив, здоров и даже возвратился домой. Это почти такой же грандиозный подарок, как приезд сюда Милдред и Мака. Эвелинда возбужденно обернулась к мужу, который подошел и, взяв ее за локоть, высвободил из объятий Мака. — Мы сможем навестить его? Я не видела брата три года.

— Не сейчас, — ответил Каллен. — Вероятно, в этом году, но позже. Ты можешь пригласить его к нам, если хочешь.

Она страшно обрадовалась его предложению, затем указала на Милдред и Мака:

— А они здесь надолго?

Каллен кивнул.

— Милдред может остаться? — спросила Эвелинда, желая избавиться от последних сомнений.

— Она твоя горничная, — просто ответил он.

— А Мак?

— Ты говорила, он твой друг, — пожал плечами Каллен. — Он шотландец, к тому же Скэтчи стареет и кто-то должен заменить его и руководить его дочерью на конюшне.

Эвелинда озадаченно затихла. Она знала, что Скэтчи конюх. Кажется, он был одним из немногих здешних мужчин, которые действительно занимались чем-то еще, кроме игрищ с мечами. Но оказывается, его дочь тоже ухаживала за лошадьми. В другое время это заинтересовало бы Эвелинду куда больше. Однако сейчас ее гораздо сильнее взволновал поступок мужа.

— Вы послали за ними, потому что поняли, как я скучаю? — спросила она, и ее глаза наполнились слезами. Выходит, на самом деле он внимательно ее слушал.

— Нет.

Незнакомый голос заставил Эвелинду обернуться. К ним подходил высокий, замечательно красивый светловолосый мужчина. Она сразу узнала его. Он был одним из тех людей, которые приехали в д'Омсбери вместе с Калленом, а потом куда-то исчезли. Однако кто он такой, она понятия не имела.

— Тэвис, — представился красавец, очевидно заметив ее замешательство. — Я двоюродный брат Каллена. Твой тоже, раз вы поженились.

— О… — Эвелинда прилежно улыбнулась и кивнула: — Очень приятно, кузен Тэвис.

Ее чопорное приветствие заставило Тэвиса широко улыбнуться, он весело сверкнул глазами и, указывая на мужчин, идущих следом за ним, отрекомендовал их:

— Джилли, Рори и Джаспер.

Вежливо кивнув каждому из улыбающихся мужчин, Эвелинда вновь посмотрела на Тэвиса. Он пояснил:

— Каллен обо всем распорядился еще перед отъездом из д'Омсбери. Вы уехали, а мы должны были остаться, погрузить твое имущество в фургон, взять твоих людей и двинуться следом.

— Точно, миледи, — подтвердил невысокий веснушчатый рыжеволосый человек, которого звали Джилли. — Мы торопились как могли, но с фургоном всегда путешествуешь медленнее.

Эвелинда смотрела на мужчин, и до ее сознания постепенно начинало доходить, почему они тогда исчезли. Они остались в д'Омсбери, чтобы проследить за сборами и доставить фургон с ее вещами в замок Доннехэд.

— Мы забрали оттуда все, что принадлежит вам, — сказала Милдред, вновь привлекая к себе внимание Эвелинды. — Поначалу Эдда пыталась нам помешать, но Тэвис и другие мужчины просто приказали ей уйти с дороги. Мы взяли ваши гобелены и…

В этот момент горничной пришлось прерваться — ее госпожа круто развернулась и кинулась к дверям.

— О! — выдохнула Эвелинда, выскочив за дверь и остановившись на ступенях главной башни.

Прямо перед ней во дворе стоял доверху нагруженный фургон. Она взволнованно оглядела знакомые вещи, затем обернулась к дверям. Первыми вышли сияющие Милдред и Мак, за ними следовал Каллен с четырьмя мужчинами, сопровождавшими фургон в поездке.

— Вы привезли стулья из моей спальни! — изумленно воскликнула Эвелинда и понеслась по ступеням вниз.

— Милдред прихватила бы и твою кровать, но она не поместилась, — насмешливо сообщил Тэвис.

Вслед за Милдред и Маком он спустился к фургону, вокруг которого ходила Эвелинда, нежно гладившая знакомые вещи.

Ей словно привезли кусочек родного дома. С каждым предметом связаны воспоминания, хорошие и плохие. Хорошие — память о родителях, плохие — об Эдде. Эвелинда решила помнить только хорошее, а плохое непременно забыть. У нее вполне достаточно проблем в настоящем, чтобы расстраиваться из-за прошлого. Что было, то прошло. Эдда больше не сможет унизить и обидеть ее, а травить себе душу воспоминаниями о мерзостях мачехи — значит продолжить ее дело.

— Мои гобелены, — прошептала Эвелинда, потрогав один из свертков, и ее взгляд скользнул дальше: — И подушки, которые вышивали мы с матушкой!

— И вся ваша одежда, и даже вышитые простыни, отложенные для вас вашей матерью, — улыбнулась Милдред и, становясь серьезнее, добавила: — А еще портреты ваших родителей.

Незаметно смахнув слезы, набежавшие на глаза, Эвелинда повернулась к мужу и робко улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она тихо, но исключительно проникновенно.

Он хмыкнул.

Эвелинда еще раз окинула взглядом фургон, насупилась и покачала головой. Она вспомнила, как расстраивалась при мысли о том, что навсегда осталась без стольких памятных с детства вещей. Хотя, конечно, отдала бы их все не задумываясь, только бы Милдред и Мак были рядом. Однако, похоже, удастся сохранить при себе и любимых людей, и имущество. Значит, ее страдания и переживания не имели никакого смысла.

— Почему вы мне ничего не сказали? — в замешательстве спросила она у мужа.

Если бы он предупредил о Милдред, Маке и вещах, последние несколько дней не были бы столь мрачными и беспросветными. Радостное ожидание сильно скрасило бы ее жизнь и помогло пережить тоскливое одиночество.

Каллен пожал плечами:

— Ты полагала, что я ни о чем не позаботился. Я не стал возражать, раз тебе хотелось так думать.

— Мне хотелось? — недоверчиво переспросила Эвелинда, чувствуя, как в ее душе закипает гнев. — Вы думаете, мне хотелось считать себя обладательницей только той одежды, в которой я приехала? Вы думаете, мне хотелось напяливать платье вашей умершей жены и позориться перед соседями? Вы думаете, мне хотелось рыдать по ночам от тоски по любимым людям? Вы думаете, мне хотелось терять все связи с прошлым и ощущать себя полностью оторванной от семьи?

— Рыдать? — нахмурился он, определенно задетый этим словом. — Когда ты рыдала?