– Догадывалась, – прозвучал мой уклончивый ответ.

– У меня есть подозрение, что его продвигает Ревокарт.

– Небеса, зачем? Я не испытываю к Яну никаких родственных чувств!

– Так ли это, дочка?

Отец посмотрел на меня задумчиво.

– Иногда мы не понимаем, как сильно любим человека, пока не потеряем его. А Ян… что бы ты ни думала, он очень о тебе беспокоится, – Ричард усмехнулся, вспомнив нечто весёлое. – Представляешь, он мне угрожал пистолетом. Встретил у дома и требовал тебя вернуть.

– Обычный офицер угрожал Тритону? – я тоже засмеялась. – Это что-то новенькое.

– И не говори.

Мы с Ричардом, не сговариваясь, чокнулись. Звон бокалов мелодично пронёсся по комнате и, казалось, затих где-то под столом.

– Ян похож на свою мать, – произнёс Ричард, не глядя на меня.

– Он тебе не родной, – зачем-то напомнила я.

– Знаю. Но он её сын. Я испытываю к нему симпатию, и мне не нравится то, что он знаком с Ревокартом.

– Признаюсь, я тоже от этого не в восторге.

– Ну, в этом я не сомневался.

Младший брат вызывал у меня смешанные чувства. Он был любимчиком Мафодия, а я, как неродная дочь, всегда оставалась на вторых ролях. Мне это не мешало, в семье я была как будто сторонним наблюдателем, сознательно не претендуя на большее.

Правда в том, что по характеру Ян был таким же, но его заставляли меняться. Мафодий толкал единственного наследника участвовать в соревнованиях, драться на дуэлях, находить влиятельных друзей, защищать семейную честь, хоть иногда мне казалось, что в душе Ян ещё более равнодушен к миру, чем я.

По-настоящему его интересовало немногое, и одним из этого немногого, как ни странно, было моё внимание. В детстве Як часто заходил ко мне в комнату, пытался заговорить, поделиться впечатлениями, спросить совета, однако я всегда вежливо, но твёрдо отказывала ему в этом праве. Своего брата я терпела – не любила.

И вот, спустя столько лет, он всё ещё пытался меня «спасти», думал, я нуждаюсь в его помощи. Почему? Ведь очевидно же, что крепкой связи между нами никогда не было.

– Астор – сын Таира Ревокарта! – громко провозгласил Ричард.

Как нажатие спускового крючка! Как полёт шальной пули, попадающей в мягкую цель и впивающейся в пружинистые мышцы – таков был эффект от его слов!

– Не смей говорить это вслух! – разозлилась я.

– Клара, – Ричард медленно выдохнул. – Ты не желаешь смотреть правде в глаза. Вся твоя жизнь зациклена на этом мужчине. Ты стала матерью его ребёнка, а ведь могла избавиться от нежеланной беременности, я бы тебя только поддержал.

– Ты же знаешь, было слишком поздно!

– Был шанс!

– Я не желаю об этом говорить!

– Вижу! Тогда не желала, сейчас не желаешь. Но придёт время, и тебе придётся сказать правду. В первую очередь себе самой!

– Отец! – я повысила голос.

– Что ты сыну скажешь, когда он вырастет?! А Ревокарту, который, я уверен, рано или поздно узнает! Ты даже назвала собственного ребёнка именем старшего Ревокарта. Зачем, Клара?

– Отец, прекрати!

Пауза. Серые глаза внимательно меня изучали.

– Я слишком долго не вмешивался, – сказал Ричард, в который раз резко меняя тему. – Я молча наблюдал за твоими действиями, не встревая, пока ты бросала свою жизнь под откос.

– Я не…

– Ты убийца! Моя милая дочь, прибывшая в Эпиры с единственной целью – стать художницей, превратилась в человека, которого боится вся столица.

– Они уважают меня!

– Да, но боятся – больше!

– Что в этом плохого?

– Ничего… если не изучать мудрость Ли Бергота. Убийство – величайший удар по твоей карме и карме твоих наследников. Скольких убила ты, Клара?

Часть меня желала встать и уйти – прочь от разговора, подальше от дискомфорта. Но я заставила себя остаться на месте, притворяясь, что мышцы по-прежнему расслаблены.

Посмотрела отцу в глаза.

– Четырнадцать.

Ричард откупорил ещё одну бутылку.

– Мне доложили о тринадцати.

– Тринадцать – намного более красивая цифра, но нет, их было четырнадцать.

– Кто четырнадцатый?

– Разве это важно, отец?

– Надеюсь, он был достоин смерти?

– Я тоже на это надеюсь.

– Знаешь, Клара, я много думал о том, почему Ревокарт так одержим тобой.

– Да какая муха тебе укусила?! – разозлилась я. – Ты перескакиваешь с одной темы на другую!

– Подозреваю, ты так злишься, потому что тебе просто не нравятся эти темы. Ну что ж, придётся потерпеть. Я твой отец, и мне пора напомнить тебе об этом.

– Да всё я помню…

– Люди Ревокарта следуют за тобой по пятам. Стоит тебе совершить малейшую ошибку – он тут как тут. И даже шпионов он подсылает не ко мне, что было бы намного логичнее, ведь окончательные решения, некуда правды деть, принимаю я, – отец хмыкнул. – Но нет же, основная слежка ведётся исключительно за тобой.

– Ближе к сути, отец.

– Вы притягиваетесь друг к другу, как два магнита, – руками он изобразил сближение этих самых магнитов. – Я бы очень хотел знать, что ты к нему испытываешь на самом деле. Но, думаю, ты никогда в этом не признаешься ни мне, ни тем более себе.

– Это просто, – возразила я. – Я хочу его убить.

– Думаю, ты сама до конца не веришь, что это возможно. Ты хочешь играть с ним вечно, не вступая в какие-либо отношения, но и не позволяя ему отдалиться от себя. Впрочем, его всё устраивает, ему тоже нравится вертеться вокруг твоей оси, и даже женщин лёгкого поведения он выбирает, похожих на тебя.

– Женщин лёгкого поведения? Как поэтично!

В обиходе у Тритонов всегда было другое слово – шлюхи.

– Зачем опошлять? Ты слышала вторую часть предложения?

– Конечно, слышала. К чему ты клонишь?

– К тому, что вы – двое убийц, притягивающихся друг к другу.

– Ты слишком много выпил.

– Не отрицаю. Но какое это имеет отношение к тому, что я говорю? – усмехнулся Ричард.

– Прямое. Алкоголь притупляет чёткость мышления.

– Вздор! – засмеялся отец. – Знаешь, что по-настоящему интересно. Как он будет себя вести, когда наконец умудрится тебя поймать!

Я чувствовала, как резко возрастает градус моего раздражения.

– Почему ты думаешь, что это произойдёт? А если я его поймаю?

– Это мне тоже любопытно, но учитывая, что Ревокарту прочат пост президента, скорее, уж он – тебя.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

– Можешь ненавидеть меня за то, что я тебе скажу, но он никогда не причинит тебе настоящего вреда, физического, на этот счёт я могу быть спокоен. Но поймать – ему по силам.

– Этому не бывать!

Ричард бросил в меня цепкий охотничий взгляд, как будто и не пил вовсе.

– Догадываюсь, почему ты так говоришь. Только позволь мне дать тебе один совет.

– Я слушаю, – выдавила из себя через силу.

– Не иди завтра на встречу с Таврией Веганзу.

– Почему? И откуда ты так быстро об этом узнал?

– Ревокарта на приёме не было, и все мои источники, не связанные между собой, сходятся во мнении, что он что-то замышляет. Я пока не знаю, что именно, но только в этом месяце он дважды ездил в Восточную Амарию. Он и сейчас там, и когда вернётся – неизвестно.

– При чём здесь посол?

– На первый взгляд – ни при чем. Я копаю и не нахожу связи. Но это нелогично! Советник так настаивал на приезде послов во главе с Веганзу в Эпиры, а сам уехал из столицы.

Отец был прав, он озвучил те мысли, которые не давали мне покоя.

– Может ли Дакниш быть замешан? – спросила я.

– У меня нет такой информации.

Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Жар от камина приятно согревал этой морозной декабрьской ночью, но тревожные мысли не давали покоя.

– Я подумаю, что можно сделать.

– У тебя мало времени, – предостерёг умудрённый опытом Тритон. – Отчёты лежат на столе в твоей комнате. Прочти их до того, как примешь решение.

– Так и сделаю, – и закрыла глаза. – Иногда мне так хочется отсюда уехать...

Ричард ответил не сразу.

– Пока я жив – у тебя есть такая возможность.

Он поднялся со своего кресла и подошёл к небольшому комоду. Достал оттуда увесистую серую папку и вручил её мне.

– Что это? – удивилась я.

– То, что твоим шпионам не удавалось найти много лет – доказательства вины Астора Ревокарта в разгроме Железного Легиона. Думала, я не знаю, что ты их ищешь?

Я смотрела на отца во все глаза. Понемногу удивление сменялось раздражением.

– Почему ты раньше не показал мне их? Мне сказали, улики уничтожены.

Ричард занял прежнее место в кресле и взял в руку бокал. Он пытался сделать вид, что не произошло ничего необычного.

– Сначала не было потребности. Если бы документы всплыли – я бы потерял влияние на Тритонов, ведь официально я не Ричард Дегенерис. А потом понял, что мой внук окажется в опасности, если меня раскроют, и после этого тем более не планировал использовать эти доказательства.

Отец, родной отец! Он был мужчиной, который обладал всеми благами материального мира. У него были власть, уважение и смазливые служанки, шастающиеся по дому и бросающие на него откровенные взгляды. Но я видела лишь усталого стареющего человека, потерявшего всё, что он когда-либо любил.

– У меня есть ты, Клара, – Ричард будто прочёл мои мысли. – И у меня есть Астор. Да, я с усилием выговариваю его имя, предпочитая сокращённое Тор, и вначале не понимал, зачем ты сделала то, что сделала. До сих пор не понимаю. Но теперь это неважно. Я люблю тебя и своего внука, и защищу вас любой ценой.