Сердце бабахнуло. Я постаралась взять себя в руки.

– Сейчас Ревокарт им не является? В смысле, он больше не говерн?

– Небесный Ли Бергот, конечно, нет! – засмеялся Ричард. – Ревокарт оставил эту должность спустя месяц после твоего исчезновения, думаю, приблизительно тогда, когда понял, что в Древесны ты уже не вернёшься. Позиция говерна Древесной Академии – это всего лишь нелепое прикрытие, над которым в своё время смеялась вся столица. Даже президент отпускал на этот счёт шуточки, мол, его правая рука решил таким необычным образом намекнуть, что нуждается в отдыхе.

– Отец, – я замешкалась, – я задам тебе вопрос, который волнует меня уже долгое время. Но я должна его задать…

– Спрашивай, я постараюсь ответить, – пообещал Ричард.

– Почему ты его просто не убьёшь? Я ведь знаю, кто ты, не слепая. Для тебя убийство – не проблема.

– Убийство, Клара, – это всегда проблема. Начнёшь думать иначе – потеряешь остатки человечности, – он сделал паузу. – Но Таира Ревокарта я бы убил с огромным удовольствием. И за то, что он с тобой сделал, и за многое другое.

– Ну, и?..

Ричард запустил руки в волосы.

– Клара, представь себе улей. В нём много пчёл, и правит всем этим король, а в нашем случае – президент, хоть суть от этого не меняется. Но у короля слишком много обязанностей, и часть из них он передал своим помощникам, главный среди которых – Таир Ревокарт. Но были другие пчёлы, такие, как я, которым не нравилось жить по указаниям короля. У тех пчёл тоже были свои мощности, были другие пчёлы, которые им помогали. И тогда помощник короля, понимая, что может потерять власть, захотел обезопасить себя и короля, в которого по-настоящему верит. И начал хитрить: кому-то из пчёл принёс сладости, кому-то пообещал место, кому-то – другие блага. То же самое начал делать я – противостоящая ему пчела. За много лет мы наворотили так много дел, что если бы я умер – на Таира Ревокарта обрушилась бы масса неприятностей.

– Конкретизируй, – попросила я.

– Хорошо. Вот небольшой, но конкретный пример: у меня на бирже акций есть люди, которым регулярно от меня поступают деньги. Они получают их уже много лет, ничего при этом не делая. А всё потому, что в случае моей смерти их задача – обвалить акции рудников и шахт по всей стране. Это приведёт к панике и даже к возможным бунтам, ведь работникам из-за сбоя в системе на некоторое время перестанут выплачивать зарплату, а это – прямой путь к забастовкам, – Ричард усмехнулся, видимо, вспомнив нечто любопытное. – Люди с биржи это сделают, они не смогут дать задний ход, потому что я также плачу деньги тем, кто после моей смерти должен проследить за соблюдением оговорённых обязательств. Это цикл, который замкнулся много лет назад. Но!

– Как же без «но», – пробормотала я.

– У Таира Ревокарта есть точно такие же крючки на меня. Мы оба висим на крючках, притом многие из них зацепили нас одновременно, и каждый из нас боится соскользнуть. Со временем ты поймёшь, что такое положение вещей – норма для людей, достигших хоть десятой доли того, чего достиг я. Но дело не только во мне. Смерть Таира Ревокарта приведёт к разрухе по всей стране. Даже гибель Эммериха – нашего президента – принесёт меньше проблем.

– Почему так? – взбудоражилась я.

– Потому что Эммериху можно найти замену. Все знают, что президент готовит Ревокарта в преемники. А вот с местом советника сложнее, – Ричард хмыкнул. – Таир не просто не выбрал себе наместника, он методично убирает со своего пути тех, кто может претендовать на его место.

– Меня пугают твои слова, – призналась я. – Никогда не думала, что скажу это, но пусть наш президент живёт долго и счастливо.

– Ну, – Ричард допил остатки вина в своём бокале. – Тут тоже есть свои нюансы, которыми я тебе голову забивать не собираюсь. Но если говорить в общем, то да, мне выгодно, чтобы Эммерих здравствовал, хоть в последнее время наши с ним отношения и начали давать сбой.

– А дальше что? Что, если Ревокарту удастся занять пост главы государства? – я вздрогнула от мысли о подобной перспективе.

– Клара, – Ричард посмотрел на меня с улыбкой, – не забывай, что и я не лыком шит. Прорвёмся.

Отец знал, о чём говорил: ему много раз доводилось выходить за грань своих возможностей. Я сама не заметила, как начала думать о нём как о своём самом надёжном тыле. Несмотря на нашу непростую историю, шестое чувство подсказывало: он ради меня пройдёт сквозь огонь и воду.

Думаю, после прожитых вместе трёх недель, которые сделали для нашего сближения больше, чем предыдущие два года, я впервые по-настоящему начала заглядывать за воздвигнутый отцом занавес строжайшей секретности. И увидела, что вокруг Ричарда много таких же, как и он, преступников, но доверяет он далеко не всем. Что он по-настоящему беспокоится за меня. Что много работает, мало спит и всегда держит рядом оружие.

К нему приезжали Тритоны. Он сам был Тритоном – главным. Ричард проводил закрытые совещания, и часто из его кабинета доносились звуки споров и острых обсуждений.

Мне доставляло особое удовольствие бродить по дому и, например, заглядывать в кабинет отца. Он никому не позволял это делать, даже убирался там самостоятельно, а мне и слова против не сказал. Я видела, как это удивляет охрану и слуг.

В первый год, когда я только начала приезжать к Ричарду на каникулы, они относились ко мне как к временному явлению. Ни в коем случае не хамили и не оскорбляли, но такие вещи чувствуются – полное равнодушие, которое будто кричало: «Ты здесь ненадолго». Вскоре всё начало меняться, когда окружающие осознали, что он с меня пылинки сдувает.

У Ричарда в кабинете было много карт, учебников по анатомии, физике и даже астрономии. Я видела лишь корешки, не особо интересуясь содержанием. Рисование – в тот момент то была единственная моя страсть (ошибался Ян, читала я не так уж много). Ну и Париж, возможно.

Ричард признался, что навёл справки о моём женихе. Я психанула:

– С чего бы?!

– Перестраховываюсь, – ответил Ричард. – Но он неплохой малый, не имею ничего против. Главное, что с его появлением ты ожила.

– Ещё бы ты был против, – пробурчала я. – Как будто это имеет какое-то значение.

Впрочем, врала, к тому времени для меня стало важно, что думает мой отец по тому или иному поводу.

…Мы сидели в гостиной и пили вино. На улице опять началась метель, на мне была тёплая одежда и шерстяные носки, жар камина ласкал лицо. Ричард в такие моменты напоминал большого разомлевшего медведя.

– Отец, почему ты не приехал в Древесны, когда история с Ревокартом только началась?

Ричард нахмурился. Впервые я задала этот вопрос ему в лоб, не таясь. Мы оба понимали, что, если хотим сделать наши отношения более близкими (чего он, очевидно, желал), этого вопроса не избежать.

– Я даже подумать не мог, что Ревокарт способен на подобное! – неожиданно для меня вспылил отец. – Этот дурень всю жизнь, сколько его помню, был полон идей справедливости и, мать твою, доблести! – Ричард одним глотком допил вино. – Клара, если бы это был любой другой человек – я бы приехал. Но…

– Но?

– Есть причины, почему именно Ревокарт не должен узнать, что Ричард Дегенерис – это Рем Тебрис. В первую очередь ради твоей безопасности. Если он сейчас так к тебе прицепился, просто подозревая, то что будет…

– Что подозревая? – я насторожилась.

Отец вздохнул. Он готовился к важному разговору.

– Ты думаешь, почему он приехал в Древесны?! Вот так, внезапно, советник президента взял – и стал говерном Военной Академии в глуши страны? Да это лишь для виду, Клара, он своей настоящей должности никогда не терял! Таир Ревокарт меня ищет, и уже много лет! Он никогда по-настоящему не верил, что я умер, ведь моё тело опознали только по косвенным уликам. Он узнал, что ты – дочь Рема Тебриса, вот и приехал в Древесны. Хотел проверить, жив ли я и побегу ли спасать свою дочь.

– Почему он раньше этого не сделал? В конце концов, почему удар пришёлся по мне, а не матери?

– У меня есть догадки.

– Ну, и?

– Первоначально Ревокарт планировал взяться за вас обеих. То, что Яна арестовали, – это не только для того, чтоб ты к нему вынуждена была приползти, это и испытание для… для твоей матери: побежит ли она ко мне за помощью. И ведь он неплохо рассчитал: если бы она знала, что я жив, – так бы и сделала.

Ричард указательным и средним пальцем, имитируя ходьбу, прошёлся по колену.

– Как бы я хотел признаться ей, что жив! Но если она будет знать правду – я больше не потерплю присутствия Мафодия в её жизни, его убью, а её заберу из Древесн. Сама понимаешь, сделать подобное – чуть ли не публично признаться, что моё настоящее имя – Рем Тебрис. Словом, замкнутый круг. Хорошо хоть Ревокарт в Древесны не так часто потыкался, и у меня была возможность с тобой видеться.

– Ричард, Ревокарт был говерном Древесной Академии на протяжении двух лет!

– Да какие два года! – рассердился отец. – Это была всего лишь маскировка. Он числился говерном Академии, а сам проводил в столице почти всё время, ведь президент без него и шагу ступить не может, – Ричард скривился. – А в Древеснах появлялся лишь на массовые мероприятия, чтобы создать видимость своего присутствия.

– Как много усилий… но ради чего?

Отец заложил руки за голову. Я не отрывала от него напряжённого взгляда – чувствовала: услышу что-то важное.

– Помнишь историю, которую я рассказывал тебе о Белой Войне?

– В общих чертах.

– А что ты о ней знаешь?

Я удивилась.

– То же, что и другие: война случилась двадцать лет назад, закончилась нашей победой над Пангеей с последующим переворотом и свержением короля. Эммерих, брат короля, присвоил себе власть, изменил законодательство и правит железной рукой.