На следующее утро Кирон шагал мимо надела Сэлливанов, собака мистера Фицджеральда бежала рядом.

– Его светлость вернулся и начинает наводить порядок! – крикнул он Мауре. Выцветшая голубая рубаха на нем была распахнута, штаны заправлены в высокие сапоги, доставшиеся ему от мистера Фицджеральда. – Он поднялся на рассвете, и теперь объезжает поля с управляющим. А потом собирается заглянуть сюда, в деревню. Скажи матери, пусть приготовится.

– Лорд Клэнмар приедет сюда, в деревню? – Маура не верила своим ушам. Она бросила полоть картофель и присела на корточки.

Кирон кивнул и хмыкнул от удовольствия, предвкушая представление.

– Мистер Фицджеральд говорит, что его светлость всегда так делает, когда возвращается домой. В этот раз его не было дольше обычного. Поэтому его интересует каждая мелочь, он хочет встретиться со всеми в деревне, даже с отпетыми пьянчугами.

Маура вспомнила О'Флаэрти и Мерфи, которые не просыхали от крепчайшего самогона. За свои восемь лет она ни разу не видела старика Мерфи трезвым и сомневалась, что лорду Клэнмару повезет больше.

– Пойду, скажу маме. – Маура встала. – Только, по-моему, она не обрадуется.

– Может, он не всех навестит, а может, и всех. Кто его знает, – произнес Кирон с надеждой, не подозревая, что этим еще больше расстраивает Мауру. – Мистер Фицджеральд говорит, что его светлость вчера даже остался на чай у отца Коннели.

«Святые угодники! – Маура представила лорда Клэнмара в их грязной лачуге и побледнела. – Господи, только бы он не вошел к нам! Каково будет маме, как она переживет такой позор, она ведь прислуживала его светлости в большом зале!»

Маура стремглав бросилась домой, не попрощавшись с Кироном. С ней такое случилось впервые. Даже мистер Фицджеральд никогда не заходил в деревенские лачуги. Желая отчитать кого-нибудь из работников, он просто подъезжал к хижине по загаженной свиньями дороге и вызывал провинившегося. Расправа совершалась прямо на месте – виноватый рвал на себе волосы, пытаясь разжалобить управляющего, и это всегда удавалось. По дороге домой Маура заметила, что новость о возможном приезде лорда Клэнмара уже разнеслась по всей деревне. Женщины озабоченно собирались на крылечках, а мужчины бросили работу и хмуро потянулись домой.

Не обращая на них внимания, Маура бежала по дороге к своей хижине, стоявшей чуть поодаль от остальных. Мать сидела на крылечке и латала юбку, уже давно представлявшую собой заплатку на заплатке. И Маура еще раз убедилась, что мама не похожа на других женщин в деревне. Никто из соседок не умел шить. Мама научилась этому от тетушки, знавшей английский, и как величайшую драгоценность берегла иголки, нитки, ножницы и лоскутки в память о работе в Дублинском замке. Мать в тревоге подняла глаза на Мауру.

– Что случилось? – забеспокоилась она. – Опять Кирон?

– Ничего не случилось, – запыхавшись после быстрого бега, ответила девочка. – Просто Кирон сказал, что лорд Клэнмар сейчас объезжает поля, а потом заедет сюда!

Известие подействовало на мать как гром среди ясного неба.

– Сюда? – растерянно повторила она, лицо ее побелело. – Он заедет сюда?

Маура кивнула. Не знай она, что мама добровольно отказалась от работы в Баллачармише, сейчас была бы на седьмом небе от счастья: ведь она увидит живого лорда Клэнмара. Но теперь девочка понимала, что в поместье мать обидели и что ей будет очень неловко в присутствии его светлости, это посещение не доставит ей радости.

– Это правда, Кирон узнал от самого мистера Фицджеральда. Еще Кирон сказал, что лорд Клэнмар задержался вчера на чаепитии у отца Коннели и здесь тоже может остаться на чай.

Глубоко вздохнув и стараясь справиться с охватившим ее волнением, мать закончила шитье и оторвала нитку.

– Значит, Кирон глуп, и его светлость тоже, – с вызовом произнесла она. – Чай, как же! Откуда здесь чай!

Мэри встала и вошла в их маленькую темную хижину.

– Самогон у старика Мерфи, вот и все угощение!

Стоя в дверях, Маура смотрела, как мать убирает иголки и нитки в большой деревянный сундук, доставшийся ей в наследство от тетушки. Другой мебели в доме не было. Мать старалась ничем не выдать своего волнения, но Маура заметила, что она очень расстроена. У нее дрожали руки, и она избегала смотреть на дочь. Склонившись над сундуком, она делала вид, что наводит в нем порядок.

– Давай уйдем куда-нибудь, когда он появится, – предложила Маура, пытаясь скрыть досаду.

Мать медленно убрала в сундук починенную одежду, поднялась и замерла. Когда Мэри повернулась к дочери, она уже окончательно справилась с волнением и успокоилась.

– Это – бегство, Маура, а нам незачем убегать. Сейчас же марш к бочке с водой и отмойся, а то его светлость примет тебя за одну из Мерфи.

Маура кинулась к бочке. Она все-таки увидит его светлость, и даже совсем близко, как иногда мистера Фицджеральда! Интересно, он приедет в Киллари в коляске или верхом, один или с внучкой? Господи, хоть бы он приехал с внучкой! А если он и вправду будет с внучкой, узнает ли она Мауру? А вдруг узнает и ужаснется или презрительно рассмеется?

Отдаленный шум прервал ее мысли. С мокрым лицом она выглянула из-за хижины на дорогу.

Ярдах в пятидесяти от нее у лачуги старика Мерфи остановился лорд Клэнмар, верхом на гнедом жеребце футов шести в холке. Рядом с ним на гнедой кобыле – управляющий Фицджеральд. За ними, чуть поодаль, стоял Кирон с собакой мистера Фицджеральда. А шумел Нед Мерфи, старейшина обширного семейства Мерфи.

– Конечно, милорд, я просто ждал, когда ваша светлость вернется, чтобы самому отдать плату.

Маура хмыкнула – все отлично знали, что никакими угрозами управляющему еще ни разу не удалось получить с Неда Мерфи деньги.

– Что ж, Нед, я здесь, – доброжелательно произнес лорд Клэнмар. – Давай порадуем мистера Фицджеральда и рассчитаемся.

– Конечно, милорд, – ответил Нед, не двигаясь с места. – Только, ваша светлость, мне бы еще недели две, уж больно неожиданно вы приехали.

– Это невозможно, – отозвался лорд Клэнмар по-прежнему дружелюбно. – Мистер Фицджеральд уведомил меня, что ты не платишь уже два года. В другом месте тебя бы уже давно выселили. Заплатишь до конца недели, Нед. В противном случае пеняй на себя.

– Иисус и Мария с Иосифом, вы суровый человек, ваша светлость! – заскулил Нед, тщетно ища глазами поддержки у соседей.

Маура не удивилась. Кирой говорил ей, что в голодные годы лорд Клэнмар отменил плату за землю и следил, чтобы в Киллари всегда хватало овса и картофеля. Зато потом крестьяне исправно вносили арендную плату, зная, что им нечего бояться выселения, как у других землевладельцев, которые избавлялись от лишних ртов.

Вторя Неду, заголосила жена, ее поддержали сыновья, дочери, зятья и невестки – вой набирал силу.

С невозмутимым спокойствием лорд Клэнмар спешился и прошелся по деревне, перемолвился с О'Флаэрти и Флиннами, которые толпились у своих лачуг. Из открытых дверей тянуло смрадом.

Маура бросилась к матери с криком:

– Мамочка, его светлость приехал! Он идет сюда!

Мэри медленно шагнула ей навстречу. Она стянула густые черные волосы узлом на затылке, на ней было платье, которое Маура никогда раньше не видела. Наверное, мама прятала его на дне сундука для торжественного случая, и такой случай, наконец, настал. Платье было темно-красное, чистое, без заплаток. От изумления Маура всплеснула руками.

– Мамочка, какая ты красивая, настоящая леди! – восхищенно проговорила она.

– Леди не ходят босиком, – оборвала ее мать.

В это мгновение длинная темная тень легла на пол.

– Миссис Сэлливан?

Это был управляющий. Мэри подошла к нему с гордо поднятой головой, словно принимала его не в лачуге, а во дворне.

– Вам отлично известно, что я не замужем, Лиам Фицджеральд, – насмешливо произнесла она, глядя, как он замешкался у входа. – Чем обязана такой чести?

Мать говорила по-английски, как всегда наедине с Маурой, и от этого Лиам Фицджеральд смутился еще больше.

Почти все жители Киллари немного говорили по-английски и вполне прилично понимали английскую речь, но ни у кого не было такого чистого произношения, как у Мэри.

Лиам Фицджеральд уже двенадцать лет управлял землями лорда Клэнмара. Он хорошо знал историю Мэри, знал, что она уехала девочкой из Киллари в Дублин к тетушке, что старалась узнать побольше, выучить английский и получила место горничной в Дублинском замке. Для девушки из Киллари Мэри добилась очень многого. Глядя на нее, Лиам Фицджеральд понимал, как ей это удалось. На него смотрели умные глаза, упрямый подбородок свидетельствовал об упорстве. Родись она в другом обществе, ее бы считали красавицей. Даже сейчас, после многих лет тяжелой деревенской жизни, в ней проглядывали следы былой, истинно кельтской красоты – светлая кожа, темные волосы, голубые глаза. Он вспомнил, какой была Мэри, когда прислуживала в Баллачармише, и, увидев ее в жалкой лачуге с земляным полом, не мог скрыть смущения.

– Его светлость желает поговорить с вами, – учтиво произнес управляющий. Ему пришлось низко наклониться при входе и выходе, чтобы не удариться о притолоку. На улице он зажмурился от яркого света.

Маура выжидательно смотрела на мать. Мышка прошмыгнула по полу. Зашуршала солома на крыше.

– Матерь Божья, дай мне силы! – вырвалось из груди Мэри. Она взяла дочь за руку и шагнула за порог.

Вблизи лорд Клэнмар оказался гораздо больше, чем показался Мауре издалека. Он был ростом с Кирона, седой как лунь, но сохранил хорошую осанку. Мистер Фицджеральд стоял рядом, упорно глядя на свои башмаки. Чуть поодаль крутился Кирон. Он открыто забавлялся происходящим.

Маура улыбнулась Кирону, она так и не успела рассказать ему о встрече с лордом Клэнмаром и его внучкой. Мать до боли сжала руку Мауры. Лицом к лицу с лордом Клэнмаром девочка почувствовала ту же растерянность, что и мать.

– Мистер Фицджеральд сообщил мне, что в прошлом году вы собрали хороший урожай овса и картофеля, миссис Сэлливан.