— Безусловно.

— По этому вопросу мы пришли к согласию. Думаю, что мы прогрессируем.

— Вряд ли это похоже на прогресс, вполне естественно, что мне хочется навещать свой дом.

Он снова смеялся надо мной.

Мы возвращались через город, и он мне показывал улицы, которые появились там, где раньше проходила колея, по которой следовал поток повозок и всадников.

— Сидней рос не по плану, — сказал он.

— Так и должно быть, — ответила я. — Гораздо интереснее, если постройки появляются там, где они нужнее, чем по кем-то начерченному плану.

— Я вижу, ты романтична.

— Это не так уж плохо.

— Мне трудно что-либо сказать по этому поводу.

— А я думала, что все в ваших силах.

— Это твое мнение обо мне? Я счастлив, что произвел на тебя такое хорошее впечатление.

— Бен говорил, что людей воспринимают такими, какими они хотят казаться.

— И это так, как ты воспринимаешь меня?

— Я еще не знаю, что думают о вас другие люди.

Во всяком случае Джосс оказался интересным собеседником. Он очень красочно рассказывал о капитане Куке, который прибыл сюда в 1770 году и захватил Новый Южный Уэльс для Британской короны, а название этой земле было дано потому, что напоминало о побережье в Британии.

Семнадцать лет спустя, когда решили использовать эту прекрасную землю как поселение для каторжников, в 1787 году пришло первое судно с живым грузом.

— Они жили не лучше рабов, их стегали за малейшую провинность, — рассказывал Джосс. — Это были жестокие времена, и хотя среди заключенных встречались и закоренелые преступники, все же многие были просто политическими заключенными и людьми с интеллектом.

— Как ваш дедушка.

— Определенно. Эти люди старались создать новые условия для жизни. Кусок земли в пять квадратных миль можно было купить за десять фунтов, поэтому, чтобы начать, нужен был совсем небольшой капитал. Каторжный труд ценился, и нужно было только упорно трудиться. И как же они трудились! Ты видела скотоводов в «Метрополе». Большая их часть — это оборванные, упрямые и проницательные люди, знающие, что такое трудности. Ты уже слыхала о чуме, наводнениях и засухах. Но есть и другое зло — лесные пожары. Видишь, с чем здесь можно столкнуться. Так что забудь о легкой, удобной жизни.

— Снова предостережение?

— Если ты в нем нуждаешься, прими его.

— Мне кажется, что вы плохого мнения обо мне. Но я о себе очень хорошего мнения, и если Бен был прав…

Он засмеялся, и на этот раз я почувствовала, что он смеется не надо мной, а вместе со мной.

Когда мы подъехали к отелю, он сказал:

— Каждый приезжающий в эти места — игрок. Конечно, все старатели щедро одарены этой способностью. Каждый день они начинают работать, говоря себе: «Это произойдет сегодня». На закате солнца они знают, что ничего не произошло, но всегда есть надежда. Золотоискатели точно такие же… а также и те, кто ищет опалы. Они все надеются найти еще один Зеленый луч.

— Вы ведь видели настоящее сияние?

— Да, я говорил уже, но только однажды.

— Вы победите там, где другие потерпят поражение.

* * *

Я наслаждалась этими днями в Сиднее. По вечерам мы встречались с деловыми партнерами Джосса. С одним из них была жена, и мы вместе осматривали магазины. На шумной Джордж Стрит я купила ткань для практичной одежды, которая понадобится мне в моей новой жизни; мы побывали и в других лавках, удивляясь разнообразию товаров. Я купила, по совету моей новой знакомой, две большие соломенные шляпы, чтобы спрятаться от яростного австралийского солнца, которое было гораздо ярче, чем мы привыкли в Англии. Я была довольна покупками, шляпы шли мне и служили двум целям — пользе и украшению. Затем я купила ленты и шпильки.

Но наступило время отъезда. Джосс потратил много времени, чтобы выбрать лошадей. Большая часть багажа должна была прибыть в Фэнситаун в повозке, и мы догоним его. Мы нагрузили одну из лошадей вещами и провизией. Наше путешествие из Англии длилось немногим больше шести недель, и мы оказались в Австралии в конце ноября, который был эквивалентен нашему маю. Дикие цветы были так ярки, что я постоянно поражалась их красоте, что очень радовало Джосса, но самыми впечатляющими были высокие эвкалипты — отчужденные, безразличные, возвышающиеся над папоротником, буковыми деревьями, ясенем. Казалось, они дотягиваются до неба.

Джосс так же много знал об этой местности, как и о Сиднее.

— Посмотри на эти эвкалипты, — сказал он. — Мы называем их жилистой корой из-за их упругой, волокнистой коры. На слэнге это слово обозначает плохое виски. Ты увидишь, какой это красочный язык, кое-что придется выучить заново.

— Мне будет интересно, — ответила я.

— Рад это слышать. Тебе будет легче объясняться. А теперь посмотри туда. Мы называем это камедным деревом. Видишь пятна смолы на коре?

Мы ехали по равнине, и сухость земли была особенно заметна после английских полей, яркую зелень которых я раньше просто не замечала. Дороги были неровные, ухабистые, а лошади подняли облака пыли.

Взбираясь на невысокие холмы, перескакивая через пересохшие ручьи, мы, наконец, подъехали к постоялому двору — одноэтажному дому, окруженному пастбищами. Джосс считал, что нам придется остановиться здесь на ночь, потому что расстояние до Фэнситауна слишком велико, чтобы одолеть его за один день. Следующую ночь он планировал провести в доме Трентов и только после того добраться до места. Джосс въехал во двор и спешился. В этот момент из дома показалась женщина в широком платье и белом переднике.

Джосс поговорил с ней и вернулся ко мне.

— У них только одна комната, — сказал он. — Конечно, это не лондонская гостиница. Ну, так как? Остановимся здесь или проведем ночь на свежем воздухе?

Женщина подошла ближе.

— Добро пожаловать, дорогая, — сказала она. — Это хорошая комната. Вы муж и жена?

— Да, — ответил Джосс.

— Тогда я приготовлю постель. Это очень хорошая постель, пух привезли из Англии. Джек присмотрит за лошадьми. А Мэри… где Мэри?

Джосс помог мне сойти с лошади. Я видела, что он наслаждается создавшейся ситуацией.

— Развеселись, — сказал он. — Наш неестественный договор поставил нас в трудное положение, но я находчив.

Комната была очень чистая, и в ней над всей мебелью царила большая кровать. Джосс осмотрел комнату и задумчиво сказал:

— Какое удобное кресло! Оно мне заменит постель, а может быть, я улягусь на полу у ваших ног, как рыцарь. — Он положил руки мне на плечи и серьезно посмотрел в глаза. — Ты должна запомнить раз и навсегда: я никогда не добивался силой внимания женщины, которой я не нужен. И я не чувствую желания менять свои привычки. Знаешь ли, у меня есть гордость…

— О, конечно знаю. Ведь ваше прозвище Павлин.

— Вполне вероятно, хотя никто не смеет сказать мне об этом в лицо. Запомни мои слова. Они помогут тебе избежать излишнего беспокойства.

Мы смыли дорожную грязь в прохладной воде и спустились вниз. На улице на шампурах жарились отбивные, а в отдалении был накрыт стол. Нам предложили сесть за стол и подали суп из мяса кенгуру в глиняных мисках, а отбивные шипели на огне. Вместе с отбивными котлетами хозяйка принесла пресные лепешки, затем последовал сыр. В довершение мы попробовали напиток, похожий на эль.

После обеда еще было светло, и мы, прогуливаясь вокруг фермы, смотрели, как собаки по свистку фермера собирали в загоны стадо овец.

Несмотря на уверения Джосса, меня беспокоила мысль о том, что придется разделить с ним комнату. Он сказал, что в кресле ему будет удобнее, а я сняла только юбку и корсаж. Спала я неплохо, и Джосс, я думаю, не просыпался.

Мы продолжили наше путешествие ранним утром и к одиннадцати часам подъехали к реке. Джосс считал, что это хорошее место отдыха для лошадей. Он велел мне собрать ветки, а затем одним ловким движением, которым я залюбовалась, зажег костер и вскипятил в небольшом котелке чай. Мы нашли дерево, под которым удобно уселись. Хозяйка постоялого двора снабдила нас сендвичами, а у нас был сыр. Странно, но я никогда еще не пила и не ела с таким удовольствием.

Солнце становилось все горячее, и нас обоих одолела сонливость, потому что мы все-таки не выспались прошлой ночью. Я задремала, и мне снилось, что я на корабле. На море шторм, а я иду по палубе, и меня бросает из стороны в сторону. Внезапно кто-то сжимает меня как в тисках, и я вижу, что это Джосс.

— Ты пытаешься покончить с собой? — спрашивает он.

И я сама поражаюсь своему ответу:

— Для вас это будет лучшим выходом, не так ли? Тогда все будет принадлежать вам. Вы избавитесь от жены, которой вы нужны не более, чем она вам. Все будет вашим — лошади, акции, Зеленый луч…

Как только я упомянула об опале, выражение его лица изменилось, но руки сильнее сжали меня.

— Это хорошая идея, — сказал он, и в глазах его засверкал мрачный огонь. — Без тебя мне будет лучше. Самоубийство… Что ж, это будет выглядеть именно так.

Я закричала:

— Нет, нет, не убивайте меня!

Внезапно я проснулась, ужас сжимал мое сердце. И увидела Джосса. Он пристально смотрел на меня. Мгновение мне казалось, что сон стал реальностью.

— В чем дело? — спросил он.

— Сон, мне приснился сон.

— Скорее кошмар.

— Вероятно.

— Страшный сон среди белого дня? Что-то у тебя на душе, и это пугает тебя.

— Думаю, я смогу успокоить себя и не буду бояться.

— Что тебе снилось?

— О, ничего. Во сне все смешивается.

— Конечно, нелегко оставить родину и оказаться в незнакомой стране. Это тебя тревожит?

— Иногда я сомневаюсь, гожусь ли я для такой жизни.

— К тому же странный брак… с незнакомцем. Давай надеяться, что со временем мы придем к компромиссу и по этому вопросу.