Виктория Холт - Гордость Павлина

— А вы не один из них?

— Нет, я слишком рассудителен. У меня не бывает дневных сновидений.

— Было бы лучше, если бы они у вас бывали.

— Зачем погружаться в фантазии, когда нас окружает реальность?

— Это признак глубокого воображения.

Он засмеялся. Я знала, что он смеется надо мной, показывая этим мне, как я молода, неопытна в жизни и даже глуповата.

Однажды он сказал:

— Бен говорил, что любовь бывает мгновенной, как вспышка, но нужно понять, настоящая ли она. Многим людям только кажется, что они нашли ее, потому что они этого хотят. Это точно так же и с зеленым лучом. Люди хотят увидеть его и обманывают себя.

— Уверяю вас, что я никогда не заблуждаюсь.

Он продолжал:

— Посмотри на солнце, сегодня в небе опаловые цвета. Видишь желтые линии, переходящие в голубые? Я нашел похожий на эти цвета опал. Я назвал его Первоцвет, потому что кто-то увидел в нем форму цветка. Через полчаса солнце будет садиться. Кто знает? Может быть, мы сегодня увидим сияние. Подходящая ночь.

Мы сидели, наблюдая.

— Теперь может быть в любой миг. Какое солнце яркое! Кажется, что оно хочет ослепить нас и скрыть свой блеск. Будь осторожна, не моргни.

Огромный красный шар на горизонте почти погрузился в воду, только половина его была видна, затем еще меньше и — только красная полоска.

— Сейчас, — прошептал Джосс, а затем разочарованно вздохнул, потому что солнце исчезло, но никто из нас не увидел зеленой вспышки.

На корабле царило возбуждение: мы приближались к земле. Все пассажиры высыпали на палубу и рассматривали пейзаж восхищенными глазами. И это было зрелище, достойное восхищения.

Я предполагаю, что нигде в мире нет гавани, которую можно сравнить с гаванью в Сиднее. Капитан дал мне книгу, в которой описывалось первое прибытие флота сюда. Я думала о том, что чувствовали каторжники, когда ступили на берег и увидели всю эту красоту после месяцев заточения в зловонном трюме корабля. В те дни здесь, вероятно, было еще красочнее из-за яркого оперения птиц — длиннохвостых попугаев, колибри, других маленьких птичек с изящным сочетанием серого и розового на их хохолках, которых я увижу позже.

Теперь все было по-другому. Там, где росли прекрасные цветы, выстроились многоэтажные здания, и птицы отступили вглубь.

Это место назвали в честь лорда Сиднея, государственного секретаря жилищного отдела. Капитан Артур Филипп, первый губернатор новой колонии, именем которого был назван порт, объявил, что «здесь самая хорошая гавань в мире, в которой тысяча парусников, выстроившись в линию, сможет без всякого опасения отправиться в плавание».

Видимо оттого, что я читала об этом, у меня возникло чувство причастности к прошлому. Эти прекрасные места наполнили мою душу смутным ожиданием счастья. Я стояла, опершись на поручни, когда мы проплывали мимо бесчисленных бухт и пляжей, окаймленных пышной зеленью.

Затем показались постройки, и стало ясно, что мы приближаемся к довольно большому городу.

— Какое чудесное место! — воскликнула я.

Джоссу мои слова были приятны.

— Мы будем жить недалеко от Фэнситауна, — сказал он, — а он, в свою очередь, недалеко от Сиднея, и ты сможешь ездить сюда за покупками. Здесь много хороших магазинов и отелей. Конечно, дорога займет день или два, но по пути можно останавливаться в тавернах.

— Это интересно.

— Да, ты увидишь много интересного. Не знаю, встретит ли нас кто-нибудь. Нам придется пару дней добираться до Павлинов.

— Как же мы поедем?

— Думаю, лучше всего отправиться верхом. Тебе пригодятся уроки верховой езды.

Казалось, все здесь знают Джосса, и это облегчило нашу высадку. Наш багаж был выгружен и отправлен в отель, в котором мы решили остановиться.

— Мы проведем здесь неделю, — сказал мне Джосс. — У меня есть дело в Сиднее, и я считаю, что ты тоже должна с ним немного ознакомиться, прежде чем мы поедем в Фэнситаун. Садись в кабриолет, он отвезет нас в отель. Возьмем с собой только необходимое.

Отель находился в центре города, и в холле было много народу, но Джосс подошел к портье и быстро вернулся с двумя ключами. Подавая мне ключ, он иронически улыбнулся.

— Согласно контракту, — сказал он.

Я даже покраснела от раздражения. Он утратил нежность, которую, как мне казалось, я почувствовала во время путешествия.

Наши комнаты разделяла дверь. Он с насмешкой посмотрел на мое встревоженное лицо, подошел к двери и, вынув ключ, подал мне его так же, как это было в нашу первую брачную ночь.

Комната была приятная, с французскими окнами и балконом. Я вышла на балкон и посмотрела на улицы, заполненные людьми и повозками. Это был большой город.

Я умылась и присела, чтобы отдохнуть. Скоро в дверь постучали. Это был Джосс, он пришел, чтобы проводить меня к обеду. Мы спустились в холл. Множество народу заполняло помещение, все они оживленно разговаривали, заняв почти все кресла.

— Здесь собрались скотоводы со всего Нового Южного Уэльса, — сказал мне Джосс. — Некоторые прибыли из-за Синих гор. Конечно, есть и золотоискатели. В этих людях есть что-то особенное. Взгляд, манеры. Кажется, что человек что-то ищет. Хочет удержать надежду, а тревога сжимает сердце. Они почти все такие, потому что их мечты редко воплощаются в реальность. Но есть и те, что добыли свою часть золота. Эти люди тоже не выглядят счастливыми, они понимают, что есть вещи, которые на золото не получишь, а это всегда именно то, к чему они больше всего стремятся. Есть и такие, что собрали какую-то сумму и намерены спустить ее. Скотоводы совсем другие. Хотя только Бог знает, сколько у них забот… засуха, наводнения, паразиты, которые могут погубить его землю и животных. Должен сказать, что здесь больше бедствий, чем было когда-либо в земле египетской.

Мы вошли в столовую, и он сказал:

— Закажем бифштексы, мы давно не ели свежего мяса.

И хотя я немного обиделась на его командный тон, я согласилась.

Бифштексы были действительно вкусные. После обеда мы взяли кофе и вышли в холл, но там было так шумно, что мы не слышали друг друга.

Джосс сказал, что для меня это был утомительный день, и мне нужно отдохнуть. Я не знала, радоваться ли мне его заботливости или сердиться за то, что он все решает за меня.

На самом же деле я очень устала и, попрощавшись, поднялась в свою комнату; убедившись, что дверь закрыта, я крепко уснула.

Мы встретились за завтраком, состоявшим из отбивных и почек.

— Сегодня я хочу показать тебе город, а затем у меня будет деловой визит. Я считаю, что тебе нужно встретиться с некоторыми людьми, которые торгуют опалами. Конечно, нам придется со многими из них проводить время, но ты кое-что сможешь почерпнуть из общения с ними. Затем ты, вероятно, походишь по магазинам. Но сначала я кое-что покажу тебе.

Я сказала, что это прекрасная идея, и после завтрака мы покинули отель. Он сам правил легким кабриолетом. Прежде всего он решил показать мне порт. Конечно, я видела его с корабля, но это был совсем другой вид. Теперь мы видели все эти удивительные бухты с высоты. Море переливалось всеми оттенками сапфира.

— Оно прекрасно, — сказал Джосс, — но должен сказать, что под его невинной голубизной терпеливо поджидают свою жертву акулы. Если ты рискнешь войти в воду, ты можешь угостить акулу хорошим обедом.

— Какая ужасная мысль.

— Вещи не всегда такие, какими кажутся, — усмехнулся он.

— Да, это так, ведь море кажется таким спокойным и мирным.

— Нужно быть осторожной. Но если тебя испугали акулы, то как ты собираешься жить в Фэнситауне?

— Ну, этого я не могу сказать, пока не побываю на месте.

— Ты увидишь, что там все отличается от жизни в Англии.

Он остановил кабриолет и внимательно посмотрел на меня.

— Некоторые люди, приехав сюда, испытывают такую ностальгию, что не в состоянии выдержать, и возвращаются обратно.

— Трудно жить вдали от родины.

— Мои предки прибыли сюда семьдесят лет тому назад.

— Они тосковали по дому?

— До этого никому не было дела. Им пришлось здесь остаться. Отец моей матери прибыл сюда на корабле с каторжниками. Он не был преступником, но его политические взгляды считались предосудительными. Он выступил против некоторых высокопоставленных людей, и ему был вынесен обвинительный приговор — четырнадцать лет заключения. Мать мужа моей матери была горничной одной леди. Ее обвинили в краже дорогой брошки. По словам родных, она была невиновна, но ведь все преступники говорят то же самое. Большинство людей мечтает вернуться в Англию.

— А вы?

— Иногда. Это мой второй дом, и я разрываюсь между ними. Когда я здесь, меня тянет в Англию, а когда я в Англии, то тоскую по Австралии. Это означает, что я упрямый человек.

Я не стала опровергать эти слова, что позабавило его. Он часто ставил меня в неловкое положение тем, что читал мои мысли, и ему это нравилось.

— Как Бена, — продолжал он, — меня притягивал Оукланд, а теперь, когда моя жена из рода Клэверингов, может быть я выберу что-нибудь одно. Хотя, с другой стороны, здесь опалы, а опалы — моя жизнь. Видишь, какая передо мной дилемма.

— Вас искушает богатство.

— Да, но я не покорюсь этому чувству. Я не из тех людей, которые стремятся завладеть всем лучшим на свете.

— Значит, вы будете посещать Оукланд?

— Да. Конечно, жаль, что он находится на другой стороне света, но что означают несколько тысяч миль?

— Для вас — ничего, — весело ответила я.

— Я уверен, — сказал он, — что тебе хотелось бы время от времени навещать свой старый дом.