— Наверняка о преисподней! — подавшись вперед всем телом, предположил Блэк.

На лице Элинвика возникла ухмылка.

— Да говорю же тебе, Блэк, она так мила и непорочна на вид, но в постели просто ведьма. Да, ну так вот, под предлогом заседания леди Ларэби ускользает из дому, в то время как ее супруг предается азартным играм в кругу приятелей. Она посещает «Дом Орфея» уже на протяжении нескольких недель и собирается притащить туда и меня.

— А что взамен? — потребовал Сассекс.

Элинвик посмотрел на него так, словно он о двух головах:

— Позвольте поинтересоваться, ваше сиятельство, какое это имеет значение?

Сассекс почувствовал, как пылает его лицо.

— Нет необходимости закладывать душу, Элинвик, можно найти иной способ получить сведения об Орфее.

— Как приятно, когда о твоей душе так заботятся. Сассекс, уверяю тебя, я продал ее уже давным-давно. Все равно не нашел ей применения. Я отдал ее дьяволу в обмен на пару-тройку услуг, душа и совесть найдут себе приют в его царстве, когда придет мой срок.

От его спокойно-вежливых слов повеяло могильным холодом. Неужели для него и впрямь нет ничего святого?

— Так, значит, шашни с леди Ларэби затеяны для того, чтобы получить доступ в этот дом?

— И даже более того, я буду представлен призрачному Орфею благодаря великодушному покровительству леди.

Блэк снова откинулся назад, изучающе разглядывая маркиза:

— А если Ларэби придет в голову мысль проследить за женой?

В ответ Элинвик лишь пожал плечами:

— Вряд ли. Вечером он будет очень занят, у нас дуэль. Кстати, мне потребуется секундант. А когда все закончится, его честь вновь обретет душевный покой, полагая, что сражался за добродетель жены. Его гордость будет удовлетворена, ведь он слишком заносчив, чтобы допустить мысль, будто его дама продолжает связь со мной за его спиной. Каждую среду по вечерам мы будем встречаться. Я постараюсь узнать всё возможное об Орфее. А заодно откуда ему известно о существовании Братьев Хранителей.

— Ты безумец. Дуэль с Ларэби? Ты подставляешь себя под выстрел, не исключено, смертельный, — бросил Сассекс. — Особенно учитывая то, что не пропускаешь ни одного вечера, чтобы как следует набраться.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы ты вел реестр моих прегрешений, Сассекс. Поверь мне на слово, я и так о них хорошо осведомлен, знаю, что делаю, и этот план обязательно сработает. Леди Ларэби ведет себя очень неосторожно. Нетрудно будет заставить ее выболтать все, что знает о клубе, меньше чем за неделю. В остальном все и так понятно. Уэнделл Найтон действовал не в одиночку, пытаясь выкрасть артефакты, за нити дергал некто, поставлявший ему информацию. Мы не можем успокаиваться даже сейчас, когда реликвии в безопасности, а он мертв.

— Разумеется, ты прав. Нам нужно держаться того следа, который сейчас у нас есть, а он постоянно указывает на некоего человека, подручного Орфея.

— Полагаю, ни у кого из вас нет другого плана, как на него выйти?

— Нет, — с досадой ответил Сассекс.

В Элинвике соединилось множество качеств — беспутство, бесчувственность, но ведь он на их стороне. При этом всегда — всегда! — держал свое слово. Немыслимо даже подумать о том, что он может нарушить присягу, данную Братству. Сассекс очень хорошо знал об этом. Он даже не мог представить себе, насколько дорого может обойтись Элинвику осуществление безумного плана.

— Все это невероятно опасно, — тихо подытожил Блэк, — но дела обстоят так, что помощи ждать неоткуда. После убийства Найтона Орфей замкнут в пределах Лондона. Нам не стоит терять времени. Необходимо его обнаружить. Меня больше всего сейчас беспокоит то, что ему известно о нас. Необходимо установить, каким образом ему удалось раскрыть наше существование, а кроме того, узнать о реликвиях.

Все правильно. Сассексу ненавистно было признавать, что сейчас Орфей впереди. Не хотелось и думать о том, что он может сотворить. Когда он решит нанести новый удар, это может обернуться очередной попыткой выкрасть реликвии или, еще хуже, открыть их тайну и то, что они прячут от мира. Его необходимо остановить.

— Хорошо. Значит, решено. Сегодня вечером вы с Блэком идете на заседание ложи. Я хорошенько выпью и встречусь с вами в Грэнфем-Фарм, один из вас сопроводит меня в качестве секунданта. Буду говорить, что наткнулся на него случайно и по своему обыкновению быт слишком пьян, чтобы обойтись без помощи. Вопросов это не вызовет, просто мне сделали одолжение. Всем известно, что вы не любите болтать, так что, думаю, все пройдет гладко.

Блэк только покачал головой:

— Что-то мне это не нравится. Всегда может случиться непредвиденное, особенно когда имеешь дело с Ларэби. Он безрассуден, а там, где замешана женщина, похоже, способен на отчаянные поступки.

— Мы все безрассудны в любви, не так ли? — лениво поинтересовался Элинвик.

Сассекс послал ему свирепый взгляд.

Да, он потерял рассудок от любви. Он уже пытался выбросить все это из головы, но Люси Эштон прочно обосновалась в его сердце. Не собиралась отпускать его, да он бы и не позволил ей так поступить с ним, несмотря на то что она любит другого. Все чертовски сложно. Если в нем говорила лишь похоть, то все попытки в этом направлении уже потерпели полный провал. Но свести все к вожделению невозможно. Это любовь. Или, по меньшей мере, волнующие кровь ростки настоящей и вечной любви. Как он мечтал остаться с ней наедине, чтобы, наконец, познать ее как женщину. Не светскую барышню, какой ее видели все, а ту женщину, которая жила в ней, тщательно скрытая от мира. Но шансов оставалось все меньше. Она ясно дала понять, что не выносит его общества.

— Ну так я, пожалуй, пойду… Мне необходимо переменить жилет. Хотелось бы что-то стильное и бьющее наповал, словом, то, что годится для дуэли.

— Постой, у меня новость. Я заручился новым союзником.

— Вот как? — протянул Элинвик. — И кто же это?

— Элизабет.

— Не понимаю, чем твоя сестра может быть нам полезна, — нахмурившись, произнес Элинвик.

— Она обещала выяснить, что Люси известно об Орфее и его клубе.

— Как может леди Люси знать о подобных вещах? — сузив глаза, поинтересовался маркиз. — Проклятье! Сассекс, вы несете ответственность за то, что происходит вокруг этой девушки.

— Это частное дело, Элинвик. Вам стоит знать лишь о том, что Люси Эштон действительно, сама того не подозревая, оказалась вовлечена в происшествие с медальоном. Детали этого дела вас не должны касаться.

— Фи! — хмыкнул тот, взмахнув рукой. — Элизабет никогда не выдаст подругу. Все, что расскажет ей Люси, она сохранит в тайне до смертного дня. Не стал бы ждать от нее известий.

— Лиззи приложит все усилия к тому, чтобы вызвать Люси на откровенность. Они как раз собрались поболтать в Сассекс-Хаус. Ни минуты не сомневаюсь, что она сможет узнать то, что нас интересует.

— Не отрицаю. У твоей сестры необыкновенная способность раскрывать самые сокровенные тайны, не правда ли? Мне даже интересно, как она будет действовать?

— Как всегда действуют женщины. В обмен посвящают в собственную тайну, — ответил Сассекс.

Забавно, до чего при этих словах изменилось лицо Элинвика. Он вдруг сильно побледнел, придя в замешательство, подскочил в кресле и удалился настолько быстро, словно сам дьявол гнался за ним по пятам.

— Тайны, — пробормотал Блэк, потянувшись за шляпой. — Всегда за этим кроется какая-то опасность, не так ли?

Блэку не известно и половины того, что знает он и хранит в глубинах своей души. Сассекс страстно желал, чтобы это осталось тайной навсегда. В противном случае все может рухнуть.


Укрывшись в тени, Орфей выжидал, планируя мщение, когда наступит момент воздаяния. Он будет прекрасен и мучителен одновременно. Это должно напоминать раскинутую паутину, совершенную по замыслу, сверкающую изысканной красотой, но предательски и медленно удушающую жертву, попавшуюся в ее шелковые сети.

Его сеть не менее совершенна и не менее прекрасна, но более опасна. Что касается Братьев Хранителей, они все больше запутываются в нитях, как он и планировал. Уже близок час, когда кокон окончательно закроется, и они вместе с древними реликвиями окажутся в его руках.

Ничто не в силах остановить его, даже смерть. Он видел ее, но разорвал страшные объятия. Никто не сможет помешать добиться цели, заманивать и соблазнять, ведя к уничтожению тех троих, кто уничтожил его самого и любое упоминание о нем.

Но изощренный ум паука заставляет снабжать паутину секретными ловушками. Пока он, затаившись, выжидает желанную добычу, идет охота за приманкой. Он положит ее, завлекая Хранителя, того из троих, кого больше всех желал.

Он наблюдал за своей жертвой из укромных углов своего дома — «Дома Орфея». Она запуталась в его паутине, притягивая за собой и удерживая его врагов.

Он подал знак сообщнику в другом конце зала. Тот прокладывал себе дорогу в толпе с непринужденной грацией хищника, движимого той же разъедающей душу жаждой мести.

— Пора воскреснуть, — прошептал Орфей, и его любимец, затаивший на мгновение дыхание, выдохнул с жаром и возбуждением. Да, он долго ждал этой минуты, пришло время действовать. Слова прозвучали. Орфей безошибочно почуял упругую силу, запах возбуждения, которое можно успокоить, лишь пролив кровь. Все это внезапно хлынуло на него из глубин темной души, подчиненной аду.

— Как прикажешь, Орфей. Все будет исполнено. А что с медальоном и чашей?

Злость в нем вскипела, тело завибрировало от всепоглощающей ярости. Проклятый Уэнделл Найтон! Он оказался эгоистичным и бесполезным. Было страшной ошибкой вовлекать его в игру. Некоторое время назад он завладел одной из реликвий Братьев Хранителей. В его руках оказался медальон. Жадность Найтона и жажда власти — вот в чем просчет. Медальон утерян, то же произошло с чашей, которую, будь проклята его гнилая душонка, тогда удаюсь найти и выкрасть. Нет сомнения, сейчас обе реликвии вновь вернулись к Братьям. Он остался ни с чем.