— Тот человек, что застрелил Найтона, был как-то связан с Орфеем. Черт, может даже, он и есть этот Орфей, — начал он, возвращаясь воспоминаниями к тому, что произошло несколько недель назад. Тогда медальон, одна из реликвий, которые призваны охранять Братья, исчез и был найден у одного из поклонников нынешней леди Блэк — Найтона.

Орфей прежде входил в организацию масонов — Адриан полностью в этом уверен — и имел полную информацию о Братьях Хранителях. А ведь их существование должно было остаться тайной для непосвященных. Никто, кроме их троих и членов их семей, не знал об этом. О существовании реликвий тоже никогда не упоминалось. Однако Орфей знал. А вместе с ним и Уэнделл Найтон. Необходимость срочно найти и разоблачить Орфея раздирала Адриана изнутри, не давая покоя, как гноящаяся рана. Он дал присягу, а это ответственность перед поколениями, которым до сих пор удавалось надежно хранить тайну. Все изменилось. Главное, он узнал, что Люси близко знакома с негодяем, это причина для постоянного беспокойства, потому было необходимо как можно скорее установить личность Орфея и расправиться с ним. Во имя чего? Он неоднократно задавался этим вопросом. Ответ очевиден: ради того, чтобы получить женщину, которую он любит, помешать их встречам, не дать ей попасть во власть негодяя, подчиниться его воле, принять то, что он может ей предложить.

— Брат, ты снова где-то витаешь, — тихонько напомнила о себе Лиззи.

Легкое прикосновение пальцев вывело его из задумчивости, гася подступающую к сердцу ярость и чувство беспомощности, которое не отпускало на протяжении последних двух недель.

— Тот, кто прикончил Найтона, не хотел попасть в наши руки живым. После того как он выстрелил в Блэка, я преследовал его на крыше дома. Забежал с тыльной стороны здания и гнался за ним, но он был довольно далеко. Потеряв его из виду, я решил, что благоразумнее возвратиться к раненому Блэку. И в эту минуту я увидел перед собой кружевной платок. На нем инициалы.

От этого воспоминания защемило сердце, как тогда, когда он поднял злосчастный платок и рассмотрел его.

— Я полагаю, с инициалами Люси Эштон?

— Да.

— Думаю, остальное понятно. Она дарила этому человеку свою благосклонность, он возлюбленный, с которым она пыталась установить связь в потустороннем мире. Вот почему она кинулась к гадалкам и предсказательницам.

Адриан больше не мог закрывать глаза на правду.

— Она любит его, — произнес он с болью в голосе, не в силах ее скрыть. — Она считала, что он мертв. Я передал платок, доказательство того, что он невредим. Он не погиб в огне, как она представляла. Ей совершенно наплевать на то, что он убийца, мой враг, враг мужа ее любимой кузины. Ею владеет одна лишь мысль — найти его, — выдохнул он.

Вскочив со своего места, Адриан заметался по комнате, как пойманный зверь.

— Она твердо решила отыскать его, собственно, мы поставили перед собой ту же задачу. Но Люси решила встать у нас на пути. Даже рискуя превратиться в нашего врага!

— Значит, мы должны оградить ее от этой опасности для ее же блага.

— Но как? Она отказывается говорить со мной и делать то, что поможет нам.

Поднимаясь, Элизабет вытянула руку, и он подхватил, помогая встать.

— Она не захотела рассказывать тебе, но, возможно, доверится подруге. Да я совершенно в этом уверена. Слышу, к дому приближается карета, наверное, это они. Тебе лучше не показываться, Адриан. У тебя сейчас, должно быть, такое свирепое лицо! Вряд ли это расположит Люси к откровенности.

Он застыл, ошеломленно глядя на сестру:

— Ты правда готова сделать это?

— Предать доверие Люси? — уточнила она, пожав плечами, и наклонилась, потянувшись к Роузи, которая соскочила с дивана и заняла свое место рядом с Элизабет. — Лишь в той степени, которая необходима, чтобы помочь тебе. То, что не относится к твоему делу или Орфею, я не стану открывать. Мне она нравится. Я не прощу себе, если этот человек причинит ей боль.

— Спасибо тебе, Лиззи.

— Не благодари меня. К тому же я еще не добилась ее доверия. И вряд ли смогу, если ты останешься здесь.

— Хорошо, — сказал он, целуя сестру в щеку. — Я отправлюсь к Блэку. Мы собираемся встретиться с Элинвиком.

— Прекрасно. Буду ждать тебя к чаю и расскажу обо всем, что мне удастся узнать.

Глава 3

Если бы не соблазн прекрасно провести время за дружеской болтовней, Люси не переступила бы порог этого громадного особняка. Несмотря на его внушительные размеры, не было уверенности, что она случайно не столкнется с герцогом, а ей всей душой хотелось этого избежать.

— Ах! Добрый день, мои милые, — произнесла Элизабет, входя в вестибюль в сопровождении лакея и шедшего с другой стороны спаниеля. — Надеюсь, вы догадались принести с собой что-нибудь контрабандное?

— «Романы ужасов». Самые последние издания. Я заставила Блэка с утра пораньше раздобыть их для нас.

— Большая удача, что у тебя есть возможность убедить мужа-домоседа выйти в такой ранний час.

— Есть кое-какие стимулы, против которых его светлость не может устоять, — пробормотала Изабелла.

Вестибюль огласил дружный хохот. Даже лакей, как ни старался, не смог удержаться от кривоватой улыбки.

— Что ж, поскольку мой брат отправился к лорду Блэку, весь дом в нашем распоряжении. Можно есть столько пшеничных лепешек, сколько вздумается. Будем пить чай, чайник за чайником, и болтать о чем захотим, не оглядываясь на этих нудных мужчин.

Люси даже вздохнула от облегчения. Собираясь навестить Элизабет, она опасалась, что может столкнуться с герцогом.

— Пойдемте! Мне пришла в голову идея устроиться в желтом салоне. Надеюсь, это поможет сделать день немного ярче. Говорят, сегодня холодно и угрюмо, довольно скучно снаружи.

Так и есть. Но Люси не обращала на это внимания. Слишком много времени ей пришлось провести наедине с собой в такую же погоду, как сегодня. С той поры, как Исси вышла замуж за Блэка и покинула дом, ей снова досаждал холод одиночества.

Изабелла была ей, скорее, как родная сестра, а не кузина.

Конечно, несправедливо, но временами Люси не могла побороть обиду на то, что Изабелла покинула ее. Она заслуживала самого лучшего в жизни, и, разумеется, любящего мужа. Люси просто очень не хотелось оставаться без нее.

Они жили теперь всего лишь через улицу друг от друга. И все же это недостаточно близко. Одинокие ночи и пустые дни, казалось, становились все длиннее. Печаль, которая часто охватывала Люси в детстве и юности, возвратилась, став глубже и мрачнее, чем прежде. Изабелла заявила, что это результат увлечения оккультизмом. Но Люси знала, что причина совсем не в этом.

Не желая дальше углубляться в эти мысли, она тряхнула головой и вместе с Изабеллой проследовала за лакеем через длинный величественный зал Сассекс-Хаус. Хотя погода была мрачной, зал выглядел светлым и изящным благодаря цвету стен и очень большому стрельчатому окну, уходящему под самый потолок. Зал оканчивался стеклянной теплицей, которая продолжалась садом. Высокие зеленые пальмы и яркие оранжерейные цветы притягивали к себе ее взгляд, заставляя вспомнить о теплом лете, хотя за малиновыми лепестками по стеклу все так же струился дождь, а небо было тусклым и серым.

До чего же хорошо здесь будет весной, когда зазеленеет трава, а на деревьях появятся молодые листочки. Гиацинты, источающие волнующий женственный цветочный аромат, прелестно смотрелись бы в этой комнате. Их запах всегда ассоциировался у нее с теплым весенним днем. Люси бросила еще один долгий взгляд на оранжерею перед тем, как свернуть за угол. Ей всегда хотелось иметь такую оранжерею, но отец не находил удовольствия в садоводстве. Еще меньше ему хотелось делать какие-либо усовершенствования в доме, части наследуемого имущества. Несмотря на то что дом когда-нибудь перейдет к ее сыну, его внуку.

— Вот мы и пришли, — сообщила Элизабет, которую заботливая собака подтолкнула мордой, подавая знак, что на пути есть препятствие — стул, который забыли убрать. — Разве не прекрасно? В этой комнате мне всегда кажется, что светит солнце.

В самом деле, гостиная была яркой и радостной, небольшой, но теплой, с приветливо потрескивающим в мраморном камине огнем. Очень уютно и как-то по-женски. Комната располагала окунуться в приятную атмосферу. Лимонно-желтые стены, украшенные белыми карнизами и медальонами, придавали гостиной благородный аристократичный вид. Шторы спадали волнами белого шелка, заканчиваясь бледно-зеленой бахромой. Обставленная легкой и изысканной мебелью в бледных желтых, розовых и зеленоватых тонах, с подушками, на которых были изображены птицы и цветы, и толстенным мягким ковром, комната навела Люси мысли об импозантном герцоге, присевшем на канапе из палисандра, обтянутое шелком с рисунком из больших бледных роз. Она с легкостью могла представить себе, каково это — быть на месте его гостя под взглядом загадочных, задумчивых глаз, выискивающих очередной недостаток, постепенно проникающих все глубже и глубже в поисках несовершенства.

Глаза… В них было то, что любую женщину могло либо напугать, либо заставить потерять голову от любви к ним. Благодарение небесам, Люси избежала их чар.

— Спасибо, Мэгги, — тихо сказала Элизабет, обращаясь к своей компаньонке, которая как-то незаметно появилась в комнате, подошла к ней и, взяв за руку, помогла опуститься на диванчик, где только что Люси воображала себе сидящего герцога.

— Еще что-нибудь, миледи? — спросила полная добрая женщина, глядя на Элизабет. Мягко похлопав по подушке, лежащей рядом, она подозвала собаку. Люси не смогла сдержать усмешку, глядя на то, как отяжелевшая Роузи пытается взобраться на диван, помогая себе передними лапами. Как только она улеглась и свернулась под боком у Элизабет, они с Изабеллой уселись на стулья напротив хозяйки.