Сассекс был потрясен, и, когда решился заговорить, голос его прозвучал благоговейно.

— Вы вытащили это из мусора и спрятали, зная, что отец будет в ярости, стоит ему только узнать о вашем поступке.

— Я просто не могла расстаться с ней. Она значила для меня слишком много. Он ушел от меня, веря, что я стану такой же, как отец. Было просто невыносимо думать об этом, представлять, что он жив и так плохо думает обо мне.

Серые глаза вспыхнули.

— Он не может плохо думать о вас. Он может думать только о том, что ему плохо без вас.

В комнате на минуту воцарилась тишина, потом их взгляды встретились. Смятение, смешанное с любопытством, светилось в ее глазах.

— Откуда вы можете это знать?

— Мужчины, какое бы положение в жизни они ни занимали, не так уж отличаются друг от друга, Люси. В нас живет понятие о чести и гордости. Я знаю, что тот мальчишка, помощник мясника, о котором вы говорили, был бы горд узнать, что вы спасли его подарок. Я знаю потому, что герцог чувствовал бы то же самое.

— Мне нет дела до вашей гордости, мне ничего от вас не надо. Это вам что-то нужно от меня, иначе вас бы сейчас здесь не было, не так ли?

Его челюсти сжались, было видно, что он колеблется.

— Хочу рассказать о Томасе… Полиция выловила его тело из Темзы. Его опознали. Я подумал, вам следует знать.

— Томас, — прошептала она, пытаясь понять, что при этом чувствует. Когда-то, узнав о его смерти, она чувствовала опустошение. Сейчас все эмоции замерли. У нее есть ответ, он был связан с Орфеем. Там, на крыше, это за ним гнался Сассекс, и это он убил Найтона, за которым гнался герцог.

Она так ошибалась в нем. Он давал ей обещания, которые никогда не собирался исполнять. Все это убеждало ее в том, что он никогда не любил ее по-настоящему.

— Блэк и Элинвик продолжают разбираться, что привело его в компанию Орфея, каким образом им удалось раскрыть Братство. Я буду делиться с вами всем, что удастся узнать. Думаю, вы заслуживаете знать правду.

Он понурил голову. Люси смотрела, как его рука разжалась и с запястья мягко перешла на ее пальцы.

— Это все, что вы хотели сказать мне, ваша светлость?

— Я должен попросить вас об одном: не вспоминайте о нем больше.

— В чем дело, ваша светлость? Вам стыдно признать, что ваша будущая жена переспала с другим мужчиной?

Она вела себя нарочито вульгарно, но ей было необходимо восстановить и почувствовать свою прежнюю холодность. Спрятаться за ней, забыть о том, как ее предали двое мужчин, Томас и Сассекс.

Сассекс взглянул на нее с такой яростью, что Люси вспыхнула. Он потянулся и жестко взял ее за подбородок.

— Нет, это меня не смущает. Но упоминание о нем заставляет меня безумно ревновать и вызывает желание крушить все вокруг себя.

Эта ожесточенность поразила ее, а еще то, с каким выражением он заглянул в ее глаза.

— Думаю, вы примете это к сведению и никогда не станете умышленно провоцировать меня. Ревность — новое для меня чувство, я только начинаю учиться тому, как с ней справляться. Тем не менее вам не стоит беспокоиться о том, что я дам вам почувствовать свою руку.

Он удерживал Люси в плену, пока они смотрели друг другу в глаза.

— А что же дальше, ваша светлость? Вы станете искать способы вызвать во мне ревность?

— Что вы имеете в виду?

— Не стоит, вы знаете, о чем я. Но меня мало интересует, чем вы будете заниматься.

— А, так, значит, мой карт-бланш — завести любовницу? Я правильно вас понимаю?

Она вся передернулась при этом слове, при одной только мысли о некой женщине, изнывающей от желания, лежа под ним. Почему она находится под столь сильным влиянием этого образа, Люси не смогла объяснить. К тому же так мало времени прошло с того момента неукротимой страсти, который они разделили на двоих.

— Я пожалую вам одну ночь, ваша светлость. Вы сможете располагать моим телом для того, чтобы довести наше супружество до логического завершения.

— Один раз? Вы обязаны дать мне наследника.

— Одна ночь, — повторила она. — Это все.

— Кажется, я понял. Я должен обладать вами в течение одной ночи столько раз, насколько окажусь способен. А вы будете лежать с ощущением исполняемого долга в закрытой до самого горла белоснежной льняной ночной рубашке, со взглядом, прикованным к складкам балдахина. Мне же предстоит пыхтеть поверх вас, заполняя своим семенем, пока не почувствую, что опустошен. И все это для того, чтобы привести супружество к его естественному завершению и дать вам забеременеть.

Его взгляд мерцал, когда он потянулся и провел большим пальцем по ее нижней губе.

— И что же вы мне предлагаете, Люси? Какие удовольствия подразумеваете под видом исполнения супружеского долга?

— Вы получаете меня. На одну ночь.

— Значит, вы собираетесь вытерпеть все, что бы я ни делал с вами, правильно? Даже если я прильну к вашим соскам и не выпущу, пока они не превратятся в темные вишенки? А как насчет непристойных поцелуев между бедер?

Она покраснела, вспомнив обещания той ночи.

— Я вытерплю то, что должно.

Он улыбнулся:

— О нет. Вам не придется терпеть. Вы будете наслаждаться. А может быть, умолять меня.

— Я не стану.

— Значит, мне придется дожидаться, пока сможете. Я не из тех, кто ложится на женщину, чтобы получить удовольствие лишь для себя, моим самым большим наслаждением будет дать наслаждение вам. Считаете, я не смогу? Знаю, вы думаете, я холоден и равнодушен, но я этого никогда не приму, Люси. Я хочу дарить и хочу, чтобы вы принимали и дарили мне в свою очередь.

— Тогда вас ожидает разочарование, ваша светлость. Я не собираюсь брать ничего от вас, и вам нечего получить от меня, — одарив его мятежным взглядом, подытожила Люси. — Теперь вы сказали все, что желали?

— Понимаю, вам не терпится вновь вернуться к тому, от чего я вас так неосмотрительно отвлек, дуться и пребывать в дурном настроении, угадал?

— Я хотела бы вернуться к упаковке вещей. Отец проинформировал меня, что завтра утром нас обвенчают, а затем вы планируете оставить город и отправиться в поместье в Йоркшире.

— Да. Я думаю, так будет лучше для начала совместной жизни.

— Как видите, у меня еще много дел до отъезда. А потому, если у вас все…

Он встал, опустил руку в карман жилета, извлек оттуда синюю коробочку, перевязанную белой лентой, и положил ее перед Люси:

— Мой свадебный подарок.

Подавшись вперед, он перегнулся через стол, стянул ленту и открыл коробочку.

— Свадебные серьги с подвесками. Мне хотелось бы видеть их, когда я буду целовать вашу нежную шею, наслаждаясь неповторимым ароматом вашей кожи.

Люси невольно взглянула на жемчужные серьги, оправленные в золотую филигрань. Они были сказочно хороши, и ей стоило больших усилий не поколебаться.

— Я выбрал жемчуг, потому что ваша кожа так же прозрачна и гладка. Первый раз, лаская вашу шею, я думал о том, насколько роскошным и сексуальным кажется мне ваше тело, таким, как этот жемчуг. Золото, — зашептал он, придвигаясь ближе, — потому что, глядя на него, я вижу ваши волосы, как они сияют в призрачном свете свечей. О, как страстно я мечтаю наблюдать за вами, лежа в кровати в нашей спальне. Вы сидели бы у туалетного столика и вынимали шпильки из своих дивных волос, распуская их для меня. Я намерен все это получить, Люси: право мужа входить в комнату жены, видеть ее за туалетом, смотреть на то, что ни одному другому мужчине не дозволено. Вы понимаете, о чем я говорю? И я не соглашусь на меньшее.

— Вы достаточно ясно обрисовали ваши несбыточные планы.

Он усмехнулся:

— Вы можете их осуществить, стоит вам только пожелать, знайте об этом. Возможно, вам даже понравится быть на моей стороне.

— Не думаю. Однако спасибо за подвески. Они действительно потрясающие.

Он ответил с довольной усмешкой:

— Я ведь не просто приказал подобрать что-либо и завернуть. Пришлось пройтись по нескольким магазинам, пока нашлось то, что я искал. Я вспоминал вас все время, пока выбирал их. Это не какая-то бледная тень вашей резной кроватки. Вложенное в мой подарок чувство стоит не меньше. До завтра, — шепнул он, обжигая своим дыханием ее губы.

Он не попытался поцеловать. Люси следила за тем, как он вышел из комнаты. Уже у порога он обернулся последний раз.

— Все идет совсем не так, как я хотел, но я слишком беспощаден и решителен, чтобы о чем-нибудь сожалеть. Я хотел вас, и теперь вы моя. Я намерен удержать вас, Люси. Я сделаю все, чтобы убедиться в том, что вы там, где надлежит, на моей стороне.

— Это все, что вас заботит? Неужели я нечто вроде приза?

— Нет. Но, Люси, вы мое самое любимое сокровище, и я буду оберегать вас столь же тщательно, как вы храните этот маленький кусочек струганого дерева.

Глава 21

До сих пор Адриану не приходилось никого ожидать с таким нетерпением, как Люси в день их свадьбы. Она была прекрасна в отливающем медью платье, дополненном его подарком, который украшал ее ушки. Только ее глаза, как он успел с печалью отметить про себя, не выражали ничего, кроме холодности. Ему хотелось надеяться, что она сможет смириться с их соединением, но, очевидно, этого так и не произошло.

Брачные обеты Люси повторяла тихо и бесстрастно. Он затрепетал, когда она произнесла слова «своим телом почитать тебя». И все. Больше он не мог думать ни о чем, кроме того, как с достоинством пережить эту брачную ночь.

Она бы не смягчилась в своей решимости, а он бы не уступил и взял ее. Одна ночь — это просто насмешка. Нужно действовать осторожно, постепенно увлекая Люси. Он был уверен, что она уже переменила мнение о нем. Поверил, что она может даже ответить на его чувство после ночи в доме на Маунт-стрит. Но потом все перепуталось, и она утвердилась во мнении, что он бессердечный мерзавец, опустившийся до того, чтобы вынудить ее подчиниться.