Когда Джасмин снова подняла голову и взглянула на него полными слез глазами, Гарри вскочил и начал ходить взад-вперед по комнате.

Она опять заговорила, но на этот раз, обращаясь, скорее, к самой себе:

— Мне следовало рассказать Джази правду об Уильяме Уитби. Мне не надо было молчать. Какая я после этого журналистка? И теперь все должны страдать из-за моей глупости.

И тут она заметила, что Гарри больше не слушает ее. Конечно же! Его беспокоит спектакль. Ему теперь придется искать новую Лиззи Беннет. Господи! Глядя на него, Джаз испытывала невыносимую боль, сердце ее налилось свинцом. Она готова была убить любую девушку, которая заменит ее в роли Лиззи и будет играть вместе с ним. И на это имелась очень веская причина. Правда внезапно пронзила ее, словно молния: она была влюблена в Гарри Ноубла.

И тут же Джаз впервые заметила другое: он изменился по отношению к ней, что и понятно — он точно с такой же предвзятостью и безразличием относился к окружающим, сосредоточенный только на своем кредо. Как он там говорил? «Сущность и целостность». И Джаз поняла это только сейчас — сейчас, когда она почувствовала, как власть над великим Гарри Ноублом, пусть самая малая, но власть, которой она реально обладала, теперь уходит сквозь пальцы. Он уже больше никогда не захочет иметь с ней дела. С него достаточно одного эксперимента: стоило только связаться с кем-то незнакомым, как он вляпался в грязный журнальный скандал.

Джасмин в отчаянии разглядывала свои руки. Ей нестерпимо хотелось сейчас оказаться дома. Она не могла дождаться, когда же приедет Джорджия и увезет ее.

— Боюсь, я не смогу сегодня присутствовать на репетиции и встретиться с Кэрри. Извините, — сказала она.

Гарри взглянул на девушку так, будто только что вспомнил о ее присутствии.

— Да, конечно, — сказал он резким тоном, который она уже давно не слышала.

В следующую секунду с улицы раздался нетерпеливый автомобильный гудок. Джаз вскочила и направилась к двери.

— До свидания!

Гарри вышел с ней на улицу.

— Всего хорошего, — просто сказал он и подождал, пока Джаз не села в машину.

Всю дорогу сестры молчали. Джаз, чувствуя себя очень несчастной, неотрывно смотрела в окно. Был прекрасный ясный день, но она видела только уродство улиц северо-западного Лондона: мусор вдоль тротуаров, отвратительные бетонные здания и грязь повсюду. Время от времени она вновь начинала тихонько всхлипывать.


Дверь дочерям открыл Джеффри, рядом с ним стоял его единственный внук. В прихожей все молча обнялись. Джаз прошла в кухню-столовую, где в полном молчании сидели Джоузи и Марта. Лица обеих были бледные и изможденные, хотя и спокойные. Джаз не знала, что делать. Как принято здороваться с почти разведенной женщиной? О чем говорить?

Они с Джорджией остановились в дверях. К ее удивлению, Джоузи тут же вскочила и тепло обняла обеих. Джаз начала плакать.

— Ну-ка прекрати реветь! — смеясь, сказала Джоузи. — Вы что-то все расклеились.

— Но это я во всем виновата, — шмыгая носом, заявила Джаз.

— Не болтай глупости, — живо возразила младшая сестра, и, вернувшись к столу, села на свое место.

Джеффри в углу варил кофе. Бен вертелся около него.

Джоузи начала говорить:

— Последний год был не самым лучшим для нас с Майклом, я имею в виду наши отношения. Мы даже начали вместе посещать семинары по восстановлению семьи — по четвергам вечером, когда вы обе по очереди сидели с Беном.

Джаз не могла поверить своим ушам. Неужели все настолько плохо? Она поежилась, вспомнив свою разудалую колонку, в которой она воздавала хвалу Джоузи и Майклу. Они молодцы: каждую неделю куда-нибудь ходят вместе развлекаться.

— А что касается второго ребенка, так мы к его появлению просто не готовы. И то, что произошло с Уильямом, лишь продемонстрировало все симптомы болезни нашего брака.

Джеффри поставил кофе на стол и пошел играть в машинки с Беном.

— У Майкла были романы на стороне? — спросила Джаз, почти уже ненавидя его.

Джоузи покачала головой:

— Нет, насколько мне известно. Боюсь, все более прозаично, — сказала она грустно. — Я думаю, он просто разлюбил меня. — Джази уже свыклась с этой мыслью, и это перестало причинять ей боль.

Марта стала разливать всем кофе.

— Но ты всегда выглядела такой счастливой, — сказала Джорджия.

— Брак… — начала Джоузи, но, тяжело вздохнув, замолчала.

— Брак — это тяжелая работа, — произнесла Марта с таким чувством, что даже пролила кофе. — И она должна быть непрерывной.

— Нет, мама, — устало сказала Джоузи. — Никакая работа уже не поможет. Поздно.

— Ерунда, — резко ответила Марта. — Именно в такие моменты и начинается самая работа. Вы что думаете, мы с папой всегда так любили друг друга? И не было конфликтов и взаимных обид? Именно в такие моменты и нужно заставить себя любить мужа, даже если вы чувствуете, что вам уже все равно, войдет ли он опять в ваш дом или нет. Когда все хорошо, можно и не работать. Эх, молодость! Да мы с папой по меньшей мере четыре раза были на грани развода.

Все три дочери смотрели на нее круглыми глазами. Они не хотели больше ничего знать.

— Не смотрите на меня так, — сердито сказала мать. — Это жизнь.

Наступило тягостное молчание.

— Расскажи лучше, что у вас происходит, — попросила сестру Джаз.

Джоузи дрожащей рукой зажгла сигарету.

— Майкл уехал на время к родителям. — Вдруг она рассмеялась, увидев лицо Джаз. — Не беспокойся. — Я заставила его забрать все свои вещи.

— Как ты можешь быть такой легкомысленной? — спросила Джаз.

— Если честно, то мне стало гораздо легче, — ответила Джоузи очень тихо, и непрошеная слеза медленно скатилась по ее щеке. — Жить и видеть, как он все меньше и меньше любит меня, было сплошным адом. Это происходило постепенно, совсем не так быстро, когда Майкл влюбился в меня. — Она горько засмеялась. — Брак открыл мне один закон: чем меньше мужчины знают тебя, тем больше любят. И наоборот, чем больше они узнают тебя и о тебе, тем меньше остается любви. Вначале, занимаясь с тобой любовью, муж закрывает глаза, и ты знаешь — это потому, что он получают удовольствие, однако через несколько лет замужества это означает, что он представляет, что с ним в постели другая.

Лицо Марты помрачнело.

Джаз не могла больше этого выносить.

— У всех бывают в жизни ссоры. Может быть, он еще вернется?

Джоузи покачала головой:

— Нет. Его любовь умерла. Майкл стал ко мне безразличен. Пусть поживет отдельно и поймет, сможет он жить без меня или нет. Но мое чутье подсказывает, что сможет. В любом случае мы давно уже практически не жили вместе.

Все делали вид, что пьют кофе.

Джаз было неприятно поднимать эту тему, но она знала, что ее все равно не избежать.

— А что делать с Гилбертом Валентайном? — спросила она срывающимся голосом. — У журналистов, как только они все разнюхают, особенно у «Дэйли эхо», будет настоящий пир.

Джоузи и Марта, как выяснилось, уже обсуждали этот вопрос. Мама предложила Джаз попробовать воздействовать на Гилберта через Мо. Наверняка Мо сможет убедить любовника не давать этот материал в газеты. Джаз, правда, не была в этом так уверена. Она уже начала понимать, что Мо относится к тем женщинам, которые всегда будут на стороне своего избранника, каким бы тот не оказался.

— А если это не сработает? — спросила она, страшась услышать ответ.

Все переглянулись.

— Мы должны быть готовы к худшему, — пожала плечами Марта. — Нужно позвонить всем родственникам и предупредить их, что может появиться такая публикация. Джорджия, позвони своему агенту, и будьте готовы сами.

Джаз не стала говорить, что к такому невозможно быть готовым. Если пресса решит, что семью Филдов надо разорвать на куски, ничто ее не остановит. Жизнь превратится в ад. И винить в этом Джаз должна только себя. Это она превратила их семью в мишень для насмешек и оскорблений своими дурацкими колонками о добродетельной жизни сестры. Это она познакомила Джоузи с этим змеем Уильямом Уитби. Мало того, она умудрилась еще и нажить себе врагов среди журналистской верхушки. Мысль о том, что ее родные могут пострадать от жадных до скандалов папарацци, которые даже не достойны сапоги их лизать, повергла Джасмин в печаль.

Джоузи затушила сигарету в пепельнице и глубоко вздохнула.

— Пожалуйста, простите меня, — тихо произнесла она.

Джаз умирала от стыда.

— Нет, — четко сказала она. — Это я должна просить у всех прощения.

ГЛАВА 24

«Что за жизнь будет у меня без любимой работы?» — размышляла Джаз. Она никогда раньше об этом не задумывалась. Впервые она поняла, насколько работа и карьера важны для нее. Журналистка. Не такая уж и уважаемая профессия. Не то, что врач или пожарный. Но для нее журналистика олицетворяла собой интеллигентность, любознательность, интерес к жизни других, а также финансовую независимость. И все это Джасмин может потерять в одно мгновение. Что, интересно, Джорджия думает о своей профессии? И еще более важно: как себя ощущает Джоузи, став домохозяйкой? И что она почувствует, потеряв теперь благодаря Джаз этот статус? Интересно, а что Фиолетовые Очки думают о своей профессии? Джаз вдруг многое стало ясно. Неудивительно, что эта женщина просто из кожи вон лезет, чтобы казаться значительной. Ее ведь окружают люди, которые не сомневаются, что они гораздо важнее ее. Как все ужасно! А Джаз не жалела обидных слов в ее адрес. «Хотя, — решила Джасмин, не совсем еще готовая к полному самобичеванию, — Фиолетовые Очки все же очень противная тетка, это уж точно».

В последующие несколько дней она много и мучительно размышляла, пытаясь понять, почему именно Джоузи она выбрала в качестве своей, теперь столь знаменитой героини. Потому что этого хотела главный редактор? Неужели Джасмин продала свою семью по прихоти редактора, чтобы сделать никому не нужную карьеру?