Да, завтра у него нет никаких дел вообще и поэтому он с готовностью примет ее приглашение.

И он действительно пришел, к тому же в такое «подходящее время», что ни одна из женщин еще не была одета. Миссис Беннет, в пеньюаре и с полуготовой прической, мгновенно влетела в комнату дочери и воскликнула:

– Джейн, дорогая, быстро собирайся и беги вниз. Он пришел. Мистер Бингли пришел! Правда. Скорее собирайся. Эй, Capа, ступай к мисс Беннет и немедленно помоги ей надеть платье. Оставь прическу мисс Лиззи на потом.

– Мы спустимся вниз, как только сможем, – сказала Джейн, – но кажется, что Китти уже давно готова, потому что прошло полчаса, как она пошла наверх.

– Да Бог с ней, с Китти! При чем здесь она? Ну-ка, скорей! А где же твой пояс?

Но когда мать ушла, Джейн решительно отказалась идти вниз одна – только вместе с кем-то из сестер.

То же желание оставить их вдвоем просматривалось и вечером. После чаепития мистер Беннет, по привычке, уединился в библиотеке, а Мэри пошла наверх к фортепиано. Когда два из пяти препятствий были, таким образом, устранены, миссис Беннет долго сидела и моргала Элизабет и Кэтрин, но это не произвело на них никакого впечатления. Элизабет ее просто не замечала, а когда Китти наконец заметила, то спросила, словно ничего не понимая:

– Что случилось, мама? Почему вы мне все время моргаете? Что я должна сделать?

– Ничего, дитя мое, ничего. Я тебе не моргала.

Пять минут миссис Беннет просидела неподвижно, но затем, не желая терять такую бесценную возможность, она вдруг вскочила и, обратившись к Китти со словами «Иди сюда, милая, я хочу с тобой поговорить», схватила ее за руку и вывела из комнаты. Джейн сразу же бросила взгляд на Элизабет, полный недовольства такими хитростями и мольбы к ней на них не поддаваться. Через несколько минут миссис Беннет приоткрыла дверь и позвала:

– Лиззи, дорогая, мне надо с тобой поговорить.

Элизабет пришлось подчиниться.

– Пусть останутся вдвоем, – сказала ее мать, как только они вышли в зал. – Мы с Китти пойдем наверх и посидим в гардеробной.

Элизабет предпочла не спорить с матерью и просто спокойно дождалась в зале, пока они и Китти не исчезнут из виду, а потом вернулась в гостиную.

Таким образом, в тот день хитрости, к которым прибегла миссис Беннет, успеха не возымели. Бингли был само обаяние, но суженым Джейн так и не стал. Его веселье и непринужденность стали чрезвычайно уместным дополнением к вечерним посиделкам, а невыносимую навязчивость матери и ее глупые замечания он воспринимал с должной снисходительностью и незыблемым выражением лица, чем в значительной мере обязан был ее дочери.

Мистера Бингли не пришлось долго уговаривать остаться на ужин; а когда он уже собирался домой, была достигнута договоренность – главное, между ним и миссис Беннет, – что завтра утром он придет, чтобы поохотиться вместе с ее мужем.

После этого дня Джейн больше никогда не вспоминала о своем равнодушии. Ее сестры о Бингли не обмолвились и словом, и Элизабет отошла ко сну со счастливой уверенностью, что все непременно должно завершиться очень быстро, если мистер Дарси не вернется раньше указанного времени. А если серьезно, то она почти не сомневалась в том, что все это произошло не без содействия указанного джентльмена.

На следующий день Бингли пришел точно в назначенное время; и они с мистером Беннетом провели вместе весь вечер, как и было договорено. Последний оказался человеком более приятным, чем ожидал его компаньон. В поведении Бингли не было ни чопорности, ни глупости, способных спровоцировать сарказм с его стороны или заставить его замолчать от отвращения и презрения; он был более общительным и менее эксцентричным, чем когда-либо. Бингли, конечно же, вернулся вместе с ним к обеду, а вечером миссис Беннет снова прибегла к хитрости, чтобы он и ее дочь смогли остаться наедине. С этой целью Элизабет, которая должна была написать письмо, пошла после чаепития в комнату для завтрака, так как все остальные собирались засесть за карты, она не собиралась мешать планам своей матери.

Но вернувшись в гостиную после написания письма, Элизабет с безмерным удивлением поняла, что в своих уловках мать явно превзошла саму себя. Открыв дверь, Элизабет увидела, что ее сестра и Бингли стоят у камина и о чем-то серьезно разговаривают. Возможно, эта сцена и не навела бы на какие-то догадки, но когда они поспешно обернулись и быстро отодвинулись друг от друга, их лица сказали все, о чем был разговор. Они оказались в неудобной ситуации, и Элизабет показалось, что ее ситуация была еще хуже. Никто из них не произнес ни полслова; и Элизабет как раз собралась уйти, но тут Бингли, который, как и Джейн, уже успел сесть, вдруг вскочил, прошептал несколько слов ее сестре и выбежал из комнаты.

Джейн не стала таиться от Элизабет в ситуации, когда сказанное ею правдивое слово способно было лишь увеличить ее радость; поэтому она сразу бросилась на шею сестре и голосом, дрожащим от радостного волнения, призналась ей, что чувствует себя самым счастливым человеком на свете.

– Это невероятно! – добавила она. – Просто невероятно. Я этого не заслуживаю. О! И почему только все не могут быть такими же счастливыми, как и я!

Поздравления со стороны Элизабет прозвучали так искренне, эмоционально и радостно, что невозможно передать словами. Каждое доброе слово было для Джейн источником восторга и счастья. Но пока она больше не могла оставаться с сестрой или сказать хоть немного из того, что ей осталось сказать.

– Я должна немедленно идти к матушке! – воскликнула она. – Я никак не могу относиться пренебрежительно к ее нежной заботе или допустить, чтобы она услышала об этом от кого-то другого. Он уже пошел к моему отцу. Ой, Лиззи! Как это прекрасно – знать, что мой рассказ доставит такое удовольствие всей нашей славной семье! Я просто изнемогаю от счастья!

После этих слов она поспешила к своей матушке, которая умышленно прервала игру в карты и сидела с Китти наверху.

Элизабет, оставшись в одиночестве, смогла теперь улыбнуться при мысли о той скорости, с которой решилась эта история, месяцами служившая источником подавляющей неуверенности и раздражения.

– Вот чем закончилась пугливая осмотрительность его приятеля! Вот чем закончилось фальсификации и ухищрения его сестер! И это действительно счастливая, мудрая и уместная развязка!

Через несколько минут к ней присоединился Бингли, чей разговор с отцом был коротким и деловым.

– А где ваша сестра? – спросил он быстро, отворяя дверь.

– Наверху с матерью. Думаю, что вскоре она спустится сюда.

Бингли закрыл дверь, подошел к Элизабет и попросил ее, чтобы она пожелала им счастья и проявила свою сестринскую любовь. Элизабет эмоционально и искренне выразила свою радость по поводу их будущего родства. Они сердечно пожали друг другу руки; а потом, ожидая сестру, она выслушала все, что он хотел ей сказать о своем счастье, о достоинствах Джейн; несмотря на его влюбленность, Элизабет действительно верила в то, что все его ожидания счастья имеют под собой рациональное основание, потому что для этого у них были отличное взаимопонимание, прекрасный характер Джейн и общая схожесть чувств и предпочтений.

Это был вечер как никогда приятный для всех; лицо старшей мисс Беннет светилось радостью и выглядело еще красивее, чем обычно. Китти манерно улыбалась, надеясь, что скоро наступит и ее черед. Миссис Беннет не могла найти нужных слов, чтобы выразить свое согласие и свое одобрение, хотя уже полчаса она с Бингли ни о чем другом не разговаривала; а когда во время ужина к ним присоединился мистер Беннет, его голос и поведение хорошо демонстрировали, насколько счастливым он был.

Однако ни единое слово и ни единый намек не слетели с его уст, пока их визитер не пожелал им спокойной ночи. И как только он ушел, мистер Беннет обратился к своей дочери с такими словами:

– Джейн, я поздравляю тебя! Ты будешь очень счастливой женщиной.

Джейн сразу же подошла к нему, поцеловала и поблагодарила за доброту.

– Ты – хорошая девушка, – сказал в ответ мистер Беннет, – и мне приятно думать о том, что ты так удачно вышла замуж. Я нисколько не сомневаюсь, что вы хорошо будете ладить друг с другом. У вас, конечно, похожие характеры. И ты, и он настолько покладисты, что вы всегда сможете договориться; столь легкомысленны, что любой слуга сможет вас обмануть; такими щедрыми, что ваши расходы всегда будут превышать ваши доходы.

– Надеюсь, что этого не будет. Безрассудство и легкомыслие в денежных делах будут неприемлемыми и непростительными прежде всего для меня.

– Расходы будут превышать доходы?! Мой дорогой мистер Беннет, о чем вы говорите? – воскликнула его жена. – У него же четыре или пять тысяч фунтов дохода в год, а то и больше!

И потом, обращаясь к дочери:

– Моя дорогая, моя дорогая Джейн! Я так счастлива! Сегодня ночью я не смогу сомкнуть глаз! Я знала, что так и будет. Я всегда говорила, что именно так и должно произойти. Может ли такая красота пропадать напрасно! Помню, когда я впервые увидела мистера Бингли после его приезда в Гертфордшир в прошлом году, то подумала, что вы можете стать хорошей парой. О! Он – самый красивый молодой человек на свете!

Викхем, Лидия – обо всех забыли. Теперь ее любимым ребенком была, вне всякого сомнения, Джейн. В тот момент она была безразлична ко всем остальным. Вскоре младшие сестры Джейн начали интересоваться теми выгодами, которые им могли перепасть благодаря ее предстоящему замужеству.

Мери спрашивала разрешения пользоваться библиотекой в Недерфилде, а Китти умоляла, чтобы каждую зиму там устраивались балы.

Понятно, что с тех пор Бингли стал бывать в Лонгберне ежедневно; он часто приходил еще до завтрака и всегда оставался после ужина, кроме тех случаев, когда какой-то явно злобный и нехороший сосед, заслуживающий бесконечного осуждения и презрения, приглашал его на обед и Бингли считал своим долгом такое приглашение принять.