– Только что я получила письмо от Джейн, а там – эта страшная новость. Ее нельзя ни от кого скрыть. Моя младшая сестра покинула своих друзей… сбежала с мужчиной… теперь она полностью зависит от милости… мистера Викхема. Они вместе сбежали из Брайтона. Вы знаете его достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в том, что произойдет потом. Приданого у Лидии нет, знатных родственников – тоже, поэтому ничто не сможет побудить его к женитьбе… она – пропащая…

Дарси застыл от удивления.

– Подумать только! А я могла это предотвратить, – добавила Элизабет тоном еще более взволнованным. – Я, знавшая, какой он на самом деле! Если бы я рассказала своей семье хоть немного из того, что знала! Если бы они узнали о его истинном лице, этого бы не произошло. Но сейчас уже поздно, слишком поздно.

– Какое горе! – воскликнул Дарси. – Какое несчастье – и какой шок! А это известно точно – достаточно точно?

– Да, конечно! Они вместе уехали из Брайтона в субботу ночью, потом стало известно, что они добрались до Лондона, но куда отправились дальше – никто не знает, но точно не в Шотландию.

– А что было сделано… пытались ее найти?

– Мой отец отбыл в Лондон, а Джейн в своем письме просила моего дядю, чтобы тот немедленно помог, и мы с ним уедем где-то через полчаса. Но уже ничего не сделаешь, я хорошо знаю, что уже ничего не сделаешь. Разве можно как-то повлиять на такого человека, как Викхем! А где их искать? У меня нет ни малейшей надежды. Все это так ужасно!

Дарси согласился, молча кивнув головой.

– Почему же я ничего не сделала, когда узнала о его истинном характере?! Господи, если бы я знала, что именно мне следует делать, на что именно мне следовало решиться! Но я не знала… а может, просто боялась зайти слишком далеко и причинить вред. Какая страшная, какая непоправимая ошибка!

Дарси ничего не сказал в ответ. Казалось, что он почти не прислушивался к ее словам, с мрачным видом молча расхаживая по комнате и хмуро-серьезно о чем-то задумавшись. Вскоре Элизабет поняла, о чем он думал. Ее влиянию на него пришел конец. Всему должен был наступить конец перед лицом такого доказательства неблагополучия их семьи, перед таким огромным унижением. Она не могла ни удивляться этому, ни осуждать его. И осознание его правоты не принесло покоя в ее душу, не облегчило ее страданий. Наоборот – это осознание только сделало более рельефными ее собственные чувства и желания: никогда раньше не была она так готова полюбить его, как сейчас, когда любовь ее уже была абсолютно ненужной. Но собственное «я» не смогло, несмотря на его старания, полностью завладеть ее чувствами. Лидия – и то унижение, и несчастья, которые она навлекла на всю свою семью, вскоре смогли поглотить все личные переживания Элизабет. Она сидела, прикрыв лицо платком, уже не в состоянии воспринимать происходящее вокруг. К неприятной реальности ее вернул через несколько минут голос мистера Дарси, который тоном сочувственным, но одновременно и сдержанным, сказал:

– Боюсь, вы уже давно хотите, чтобы я ушел, и у меня нет других оснований просить вас разрешить мне остаться, кроме всего, но в этой ситуации напрасно сочувствие. Я действительно очень хотел бы утешить вас словом или делом, но не буду мучить вас своими бесполезными потугами, чтобы вам не показалось, что я нарочно напрашиваюсь на вашу благодарность. Боюсь, что эта ужасная история избавит нас от удовольствия видеть вас сегодня в Пемберли.

– Да конечно. Пожалуйста, извинитесь за нас перед мисс Дарси. Скажите ей, что мы должны ехать домой по неотложному делу. Скрывайте от нее неприятную правду как можно дольше. Хотя я знаю, что вскоре об этом станет известно.

Он искренне заверил ее, что будет молчать, вновь выразил сожаление по поводу несчастья, которое ее постигло, выразил надежду на развязку, счастливее той, которую сейчас можно ожидать, передал привет ее родственникам и лишь один раз прощально взглянув на нее, удалился.

Когда мистер Дарси вышел из комнаты, Элизабет почувствовала, что теперь вряд ли они когда-нибудь снова встретятся в атмосфере такой теплоты и сердечности, как это было в Дербишире; бросив взгляд в прошлое на их отношения, полные превратностей и противоречий, она вздохнула, подумав о неуместности и несвоевременности такой субстанции, как чувство: теперь ей хотелось, чтобы их знакомство продолжилось, а когда-то она бы наоборот радовалась его окончанию.

Если бы благодарность и уважение были достаточными основаниями для возникновения любви, то смена чувств у Элизабет была бы естественной и вполне уместной. Но если наоборот – когда симпатия, возникающая на такой почве, кажется неразумной или неестественной – по сравнению с тем, что часто называется любовью с первого разговора или вообще – с первого взгляда, то в защиту Элизабет сказать ничего, кроме того, что, проявив неравнодушие к Викхему, она испытала последний метод и его фиаско, возможно, побуждающего ее к поискам какого-то другого метода, менее романтичного. Поэтому предположим, что так оно и произошло, – и Элизабет с сожалением посмотрела вслед мистеру Дарси. То, что он ушел, стало первым – но далеко не последним – с неизбежным последствием того позора, которым покрыла себя Лидия, поэтому Элизабет еще больше рассердилась при мысли об этой идиотской истории. Прочитав второе письмо от Джейн, она потеряла всякую надежду, что Викхем женится на Лидии. Только такой добросердечный человек, как Джейн, мог тешить себя подобной мыслью. Теперь Элизабет почти не удивлялась тому, что случилось. Пока в голове ее держалось впечатление, оставленное первым письмом, она действительно была крайне удивлена – очень удивлена тем обстоятельством, что Викхем хочет жениться на девушке, зная, что у нее за душой ни гроша; а еще она просто понять не могла – как это Лидии удалось сделать так, что он ее полюбил? Однако теперь все стало явным и ясным как день. Видимо, для такой интрижки она была достаточно привлекательной; и хотя Элизабет не думала, что Лидия умышленно согласилась на побег, не собираясь выходить замуж, ей нетрудно было предположить, что у сестры ее не было ни достаточно добродетели, ни достаточно ума, чтобы воздержаться от такого шага и не стать легкой жертвой проходимца.

Пока полк стоял в Гертфордшире, Элизабет и подумать не могла, что Лидия испытывает к Викхему какие-то чувства; и она не сомневалась, что ее сестра при минимальном поощрении готова была полюбить кого угодно. Ее фаворитом был то один офицер, то другой – в зависимости от количества внимания, которое тот ей уделял. Ее предпочтения непрерывно менялись, но их объектом всегда был конкретный человек. Вот к чему приводит недостаток воспитания и чрезмерное потакание, когда речь идет о такой девушке, как Лидия! Как остро чувствовала теперь все это Элизабет!

Ей безумно захотелось домой, чтобы слышать, видеть – быть на месте событий, чтобы разделять все проблемы униженной семьи, основное бремя которой должна была нести Джейн, когда отец – в отъезде, а мать заболела, не может помочь и требует постоянной опеки. И хотя Элизабет почти не сомневалась, что Лидии уже нельзя было чем-то помочь, вмешательство ее дяди в это дело казалось ей крайне важным, поэтому пока он не вошел в комнату, она как на иголках сидела, с нетерпением ожидая его. Мистер и миссис Гардинеры встревоженно спешили к ней, из рассказа слуги им показалось, что их племяннице внезапно стало плохо, но она быстро успокоила их по этому поводу, а потом эмоционально поведала им причину своего вызова, зачитав вслух два письма; когда же она читала постскриптум, то голос ее дрожал от гнева. Мистер и миссис Гардинеры были чрезвычайно поражены, хотя Лидия никогда не была их любимицей. По их мнению, это несчастье касалось не только Лидии, оно касалось всех ее родственников, и после первых изумленных и отчаянных криков мистер Гардинер сразу же пообещал помочь, чем сможет. Элизабет поблагодарила его со слезами на глазах, хотя другого от него и не ожидала; и – объединенные одним желанием – они быстро решили все, что касалось будущей поездки, потому что отправляться надо было как можно скорее.

– А как же с визитом в Пемберли? – воскликнула миссис Гардинер. – Джон сказал, что когда ты его за нами послала, то мистер Дарси был здесь, – это правда?

– Это действительно так. Я сообщила ему, что мы не сможем прийти. Так что это дело уже решено.

«Ага, значит, это дело уже решено, – повторила про себя миссис Гардинер, торопясь в свою комнату, чтобы переодеться. – А знакомы ли они настолько хорошо, чтобы она смогла рассказать мистеру Дарси настоящую причину их отъезда? Вот если бы знать!»

Но ей так и не удалось это узнать, хотя интерес по этому поводу помог ей перенести спешку и смятение, царившие в последний час перед их отъездом. Если бы Элизабет выпала свободная минута, то ее уверенность в том, что такое несчастное существо, как она сейчас не в состоянии будет никому помочь, но она, как и ее тетя, была теперь при деле: надо было – кроме всего прочего – написать всем их знакомым в Лэмбтон записки с ложными объяснениями их внезапного отъезда. Однако через час они со всем успели совладать, а мистер Гардинер тем временем рассчитался за пребывание в отеле. Поэтому им оставалось одно – ехать, и Элизабет, после всех несчастий, свалившихся на нее утром, вскоре оказалась в экипаже (даже быстрее, чем сама думала), который вез ее домой в Лонгберн.

Раздел XLVII

– Я все время думал об этом, Элизабет, – сказал ее дядя, когда они выезжали из города, – и действительно, если над этим серьезно задуматься, то я склонен принять мнение Джейн по этому поводу. Для меня просто непостижимо – каким это образом молодой человек возьмет и пожелает соблазнить девушку совсем беззащитную, без друзей, которая к тому же гостит в семье его командира? Поэтому я очень склонен надеяться на лучшее. Неужели он думал, что ее друзья и родственники не вмешаются? А как он собирался снова появиться в полку после такого оскорбления, которое он нанес полковнику Форстеру?! Прелести, его соблазняющие, не стоят такого риска.