Для Кэтрин и Лидии ни письмо, ни его автор никакого интереса не представляли. Это произошло бы разве что тогда, если бы он появился перед ними в ярко-красном мундире, потому что несколько недель все их развлечения были связаны с людьми в одежде только такого цвета. Что касается их матери, то письмо мистера Коллинза почти развеяло всю ее антипатию к нему, и она готовилась встретить родственника с таким внутренним спокойствием, что муж ее и дочери были весьма удивлены.

Мистер Коллинз пунктуально прибыл в указанное им время и был радушно и вежливо встречен всей семьей. Мистер Беннет говорил мало, зато дамы находились в достаточно разговорчивом настроении, и, похоже, что мистеру Коллинзу тоже не требовалось поощрение, потому что он явно и сам не собирался молчать. Это был высокий двадцатипятилетний молодой человек коренасто-неуклюжего телосложения. Вид у него был мрачно-серьезный и степенный, а манеры – очень формальные. Не успел он усесться, как уже отпустил миссис Беннет комплимент по поводу ее замечательных девушек, сказав, что раньше слышал много об их красоте, но теперь убедился, что правда далеко опередила слухи; затем указал на отсутствие у него сомнений относительно их дальнейшего счастливого будущего в семейной жизни. Некоторым из присутствующих такая галантность не совсем понравилась, но миссис Беннет, для которой годились любые комплименты, с готовностью подхватила:

– О, вы так любезны, сударь, – всем своим сердцем я желаю, чтобы так оно и было, иначе их ждет бедность. Мир устроен так несправедливо!

– Я так понимаю, что вы намекаете на наследование этого имения?

– Ох, сударь! Именно на это я и намекаю. Согласитесь, что для моих девушек это обстоятельство является очень болезненным и печальным. Не думайте, что у меня какие-то претензии лично к вам, потому что в этом мире все зависит от воли случая. Разве можно узнать заранее, кому именно достанется имение, если уж оно должно быть унаследованным?

Я хорошо осознаю те немалые трудности, которые могут выпасть на долю моих прекрасных кузин, госпожа, – и готов многое сказать по этому поводу, но боюсь показаться поспешным. Но я могу заверить молодых барышень, что я прибыл сюда настроенным на то, чтобы восхищаться ими. Сейчас я не скажу больше ничего, но, возможно, после нашего тесного знакомства…

Его речь прервало приглашение к обеду; девушки улыбнулись друг другу. Они оказались не едиными объектами восторга, выражаемого мистером Коллинзом. Он тщательно осматривал, нахваливая, и гостиную, и обеденную комнату – не забыв о мебели, которая там находилась. Его восторг, возможно, и повлиял бы трогательно на чувства миссис Беннет, если бы не гнетущее предположение, что осматривает он все это как будущий хозяин. По поводу обеда он также не преминул выразить свой восторг, живо при этом поинтересовавшись, кому из его прекрасных кузин они обязаны таким замечательным кулинарным искусством. Но тут его просветила миссис Беннет, которая достаточно резким тоном объяснила, что они вполне могут нанимать хорошую кухарку и ее девушкам на кухне делать нечего. Он попросил прощения за то, что оскорбил ее. Уже мягким тоном она заявила, что вовсе не обиделась, но мистер Коллинз продолжал извиняться еще минут пятнадцать.

Раздел XIV

За обедом мистер Беннет не проронил почти ни слова, зато когда слуг отпустили, он решил, что пришло время для разговора с гостем, и начал с темы, в которой, как ему казалось, мистер Коллинз сможет показать все свое красноречие – а именно отметил, что тому очень повезло с патронессой, потому как леди Кэтрин де Бург изъявила чрезвычайную привязанность к его потребностям и заботу о его комфорте. Мистер Беннет попал прямо в точку – его гость рассыпался в похвалах своей опекунше. Разговор на эту тему сделал его манеры еще более серьезно-торжественными. С видом, полным значимости, он заявил, что никогда в жизни не видел, чтобы очень важная персона так относилась к окружающим – с такой доброжелательностью и снисходительностью, которые изъявила леди Кэтрин. Ее светлости очень понравились те две проповеди, которые он уже успел произнести в ее присутствии. Она также дважды приглашала его в Розингс на обед, а в прошлую субботу послала за ним, чтобы он составил компанию для партии в кадриль. Многие люди считали леди Кэтрин гордой, он же в ее лице встретил только доброжелательность и дружелюбие. Она относилась к нему так же, как и к другим джентльменам, и к тому же не было никаких возражений ни против его вхождения в местное общество, ни против того, чтобы он время от времени мог покидать свой приход на неделю-другую для посещения своих родственников. Леди Кэтрин даже снисходительно посоветовала ему жениться как можно скорее – если он, конечно же, сделает расчетливый выбор, а однажды даже посетила его скромную обитель и очень одобрительно отнеслась к тем переменам, которые он там сделал, а некоторые из них соизволила предложить сама: некоторые полки в каморках наверху.

– Это так вежливо и доброжелательно с ее стороны, – сказала миссис Беннет, – она действительно женщина очень приветливая. Жаль, что в целом уважаемые дамы так мало похожи на нее в этом отношении. Она живет рядом с вами, сударь?

– От Розингс-Парка, жилища ее высочества, сад, в котором расположена моя скромная обитель, отделяет только тропинка.

– Кажется, вы сказали, сударь, что леди Кэтрин – вдова? Есть ли у нее сын или дочь?

– У нее только одна дочь, наследница Розингса и чрезвычайно крупного земельного владения.

– Вот как! – воскликнула миссис Беннет и кивнула головой. – Значит, она обеспечена гораздо лучше других девушек. А какая она? Красивая?

– Это очень очаровательная девушка. Сама леди Кэтрин говорит, что в понимании истинной красоты ее дочь намного превосходит представительниц своего пола, так как в чертах ее лица есть то, что отличает девушку благородного происхождения. К сожалению, у нее слабое здоровье, и это не дало ей возможности достичь тех успехов в образовании и воспитании, которых она достигла бы в обстоятельствах более благоприятных. Об этом я узнал от ее наставницы; она до сих пор с ними живет. Но дочь леди Кэтрин – чрезвычайно любезна; она часто изволит проезжать мимо моего скромного жилища в маленьком фаэтоне, запряженном лошадками пони.

– Она представлена обществу? Что-то я не встречала ее имени среди придворных дам.

– К сожалению, состояние ее здоровья не позволяет ей находиться в Лондоне. Однажды я сказал леди Кэтрин, что это обстоятельство лишило британский королевский двор самого красивого украшения. Мне показалось, что эта фраза ей очень понравилась; поэтому вполне естественно, что при каждом удобном случае я был счастлив делать маленькие изящные комплименты, которые так нравятся женщинам. Я неоднократно говорил леди Кэтрин, что ее обворожительная дочь выглядит настоящей герцогиней и что этот высокий титул украсит ее, вернее наоборот – она станет украшением этого титула. Такие маленькие проявления внимания всегда нравятся ее светлости, и они, как я надеюсь, будут оплачены во сто крат.

– И правильно надеетесь, – сказал мистер Беннет, – ваше счастье, что у вас талант к изящной лести. Позвольте спросить: а эти проявления внимания с вашей стороны вызваны мгновенными душевными порывами или вы придумываете их заранее?

– Они возникают, главным образом, в нужный момент. Иногда мне самому интересно заранее придумывать небольшие элегантные комплименты под какие-то возможные ситуации так, чтобы их можно было видоизменять в зависимости от каких-то часто повторяющихся событий. Эти комплименты я стараюсь делать с наиболее непринужденным видом.

Ожидания мистера Беннета оправдались полностью. Его двоюродный брат оказался болваном – как он и ожидал. С огромным удовольствием он прислушался к его словам, но в то же время сохранял как можно более невозмутимое выражение лица, не желая ни с кем делиться своей радостью, – только время от времени поглядывая на Элизабет.

Пришло время чаевничать, и мистер Беннет, достаточно поутешавшись, снова с удовольствием пригласил своего гостя в гостиную, а когда чаепитие закончилось, он с не меньшим удовольствием попросил его почитать для дам вслух. Мистер Коллинз с радостью согласился; принесли книгу; но, взяв ее в руки (а все указывало на то, что та книга была из общественной библиотеки), он тут же отпрянул, извинился и заявил, что такую литературу, как романы, никогда не читает. Китти изумленно уставилась на него, а Лидия удивленно воскликнула. Достали другие книги; поэтому, несколько поколебавшись, мистер Коллинз выбрал «Проповеди» Фордайса. Лидия удивленно наблюдала, как он открыл фолиант, но не успел занудливо-торжественно прочитать и трех страниц, как она прервала его такими словами:

– А знаете, мама, дядя Филипс говорит, что прогонит Ричарда. Если он действительно это сделает, то его примет на работу полковник Форстер. Тетушка сама мне об этом сказала в субботу. Завтра я пойду в Меритон, чтобы больше об этом услышать и спросить, когда мистер Денни собирается вернуться из Лондона.

Две старших сестры набросились на Лидию, чтобы она не болтала чего не нужно, но мистер Коллинз (очень обидевшись) отложил книгу и сказал:

– Мне часто приходилось видеть, что молодые девушки мало, очень мало интересуются книгами серьезного сорта, хотя те написаны исключительно для их же блага. Признаюсь, это меня удивляет чрезвычайно, ведь на самом деле – что может быть более полезным для молодых девушек, чем просвещение и хороший совет? Но я больше не буду надоедать моей молодой кузине.

Затем он обратился к мистеру Беннету и предложил ему сыграть с ним в триктрак. Тот принял брошенный вызов, отметив при этом, что мистер Коллинз сделал мудро, оставив девушек с их мелочными заботами и радостями. Миссис Беннет и дочери тщательно и вежливо извинялись за бестактность Лидии и обещали, что этого больше не повторится, если он снова возьмется за книгу; но мистер Коллинз заверил их, что не держит зла на свою юную кузину и не считает ее поведение оскорбительным, а затем уселся с мистером Беннетом за другой стол и приготовился к игре в карты.