Элизабет взяла отца под руку, когда все они вышли на подъездную аллею.

— Как ты можешь покидать меня, Лиззи? — проговорил мистер Беннет. — Беседы с тобой — единственное мое утешение.

— Вы должны приезжать к нам как можно чаще, папа. Вы знаете, что вас всегда будет ждать радушный прием.

— Надеюсь, милая. Но я буду очень скучать. Они дошли до кареты, и Элизабет поцеловала отца и сестер.

— До свидания, Китти, до свидания, Мэри.

Она повернулась к матери. Сердце миссис Беннет пронзила острая боль, и она сжала дочь в объятиях.

— До свидания, дорогая моя дочурка. Как я буду тосковать без тебя! Не знаю, как я переживу эти дни!

— Полагаю, как всегда, — услужливо предложил; мистер Беннет решение проблемы.

Поскольку в этот момент ее тревога преобладала над страхом, миссис Беннет, не обращая внимания на своего достопочтенного супруга, обратилась к Дарси:

— Вы ведь будете заботиться о моей девочке, мистер Дарси?

— Мадам, на свете нет другой обязанности, которая доставила бы мне большую радость, — ответил он и поцеловал ей руку.

Неужели из-за этой его любезности слезы навернулись на глаза Элизабет?

Она забралась в карету, и муж сел рядом с ней. Она посмотрела на отца, так горячо любимого, на внезапно встревоженную мать, на всех своих близких.

— Ты готова? — ласково спросил Дарси. Она засмеялась и взмахнула рукой.

— Трогай, — крикнул он кучеру. И карета двинулась.

Тем вечером мистер Беннет постучался в дверь туалетной комнаты жены.

Миссис Беннет сидела в кресле у камина и, не мигая, смотрела на огонь. Она не привыкла видеть этого редкого посетителя в своем укромном уголке. И впервые за долгое время внимательно посмотрела на мужа. «Боже мой! — подумала она, — сколько же у него морщин!»

— Миссис Беннет, — заговорил он, — я должен заявить, что вы кажетесь задумчивой. Чем вызвано столь необычное состояние в конце дня, полного радости и ликования?

— Ох, мистер Беннет. Лиззи уехала так далеко, а ее муж такой молчун. Не будет ли он суров с ней? Лиззи так любит пошутить. Найдут ли они о чем поговорить? Будет ли она счастлива?

— Ох! «Велите времени вернуться вспять», как сказал поэт! Миссис Беннет, не поздновато ли сейчас задумываться над этим? Я полагал, вы были в восторге от подобной партии.

— Я и сейчас в восторге, конечно. Это же настоящий триумф для меня — видеть, как моя дочь покидает дом в такой роскошной карете с лакеями в ливреях! А как великолепно они смотрелись вместе! Мистер Дарси — красивый мужчина, спору нет, но и Лиззи в ее новой бархатной накидке, несомненно, выглядела как весьма элегантная дама из высшего общества. — Миссис Беннет поправила ленточки на своем ночном чепце. — Сколько поздравлений и похвал мы получили! Да каких похвал! Я знаю, какое сильное впечатление произвел этот день на наших гостей. — Не обращая внимания на молчание мужа, миссис Беннет потеребила кружевные оборки своей шали и, удовлетворенно улыбнувшись своим мыслям, добавила: — Все наши соседи, должно быть, завидуют нам, особенно те, у кого есть дочери. И матери остались довольны, что теперь Джейн и Лиззи уже не будут стоять на пути их девочек. Наши дочери всегда считались самыми красивыми девочками в графстве, это я вам точно говорю, уж поверьте мне.

— Ну вот теперь вы и совсем успокоились, миссис Беннет! Наша дочь не может не стать счастливой с такими каретами, ливреями, бархатом и всеми остальными предметами людской зависти, которые вы описываете.

— Ох, мистер Беннет, я вовсе не это имела в виду. Лиззи, конечно, вышла замуж лучше, чем можно было бы мечтать. Мистер Дарси, должно быть, любит ее с большой нежностью, иначе этот брак вообще никогда не случился бы. Какая она умная девочка! И все же вы думаете, она будет счастлива?

— Полагаю, судьба дает ей столько же шансов, что и любой другой женщине в ее положении, моя дорогая!

Миссис Беннет успокоил этот оптимистичный взгляд на перспективу.

— На самом деле Дербишир не настолько и далекое место, не так ли, мистер Беннет? Они смогут часто приезжать к нам.

— Возможно, моя дорогая, возможно. А теперь спокойной ночи, миссис Беннет. Завтра у нас начнется тихая жизнь, вот это уж точно.

В спальне мистер Беннет долго стоял у окна, вспоминая свою молодость и собственные надежды на благополучное супружество, и тоска сжала ему сердце.


Весь день они ехали в северном направлении и на ночь остановились в гостинице. Стояла сонная тишина, бодрствовал только сторож. Хозяин гостиницы давно завершил свой последний обход. С кухонного этажа и до чердаков дом был полон шорохов; повсюду слышался храп спящих людей.

Элизабет проснулась. Она потянулась и повернулась. В темноте муж осторожно нащупал ее голову, наткнулся на взъерошенные локоны и нежно коснулся ее щеки. Лиззи приоткрыла губы, но слова не шли на ум. Она снова заснула.

— Я потревожил тебя. Спи. Спи.

К третьему дню, когда до Пемберли оставалось не больше десяти миль, дождевые облака были разогнаны сильным ветром. Дорога шла вдоль подножия скалистого холма, и Элизабет впитывала в себя непревзойденную красоту Дербиширского нагорья.

— Красиво-то как!

— Со следующего подъема откроется роскошный вид, — предупредил ее Дарси.

И действительно. У самой вершины холма карета, заскрипев, остановилась. Они вышли и направились к краю обрыва. Земля скользила у них под ногами, а ветер неистовыми порывами налетал откуда-то снизу. Элизабет не спускала глаз с открывшейся перед ними панорамы, переводя взгляд с холмов на расстилающиеся внизу долины. Ее щеки пылали на ветру, глаза блестели от возбуждения.

— Ой, какое же тут великолепие!

Лошади фыркали, вокруг них клубились облака пара.

Слуги разговаривали, пока господа любовались природой.

Кучер выразил мнение, что такой хозяйки поместье Пемберли никогда прежде еще не видело.

— Но и такого хозяина не видело тоже, — хмыкнул Элби Клинк, его молодой помощник.

— Ты-то, малец, поменьше болтай. Так-то будет лучше для тебя, хоть ты и сын кузнеца.

Ветер неистово рвал подол пальто госпожи и раскидывал ее локоны, обрамлявшие лицо, но она только смеялась. Она отпустила руку Дарси и забралась на валун, потом оперлась о протянутую ей руку, чтобы соскочить вниз, хотя вполне могла бы спрыгнуть и сама. Элизабет уверенно прокладывала себе путь среди камней в своих изящных ботиночках.

— Возможно, она отдаст ботинки Энни, ведь ее горничной они будут маловаты.

— Много чести для тебя, Элби, Энни-то и не посмотрит теперь на тебя, теперь она будет прислуживать госпоже.

Юноша отвернулся и стал смотреть куда-то вдаль, усиленно моргая.

Лакеи снова украсили карету белыми свадебными розетками и лентами, которые сняли, пока ехали по незнакомым местам. Как только Элизабет благополучно вернулась в свою карету, из задней кареты к ней стремглав бросилась горничная и стала заново укладывать локоны своей хозяйки в прическу.

— Я понравлюсь им, Уилкинс? — спросила Элизабет.

— Конечно, мэм, — ответила Уилкинс с предельной серьезностью.

Проезжая через небольшой городок Лэмб, лошади замедлили ход до медленной рыси. Дети бежали впереди кареты, скликая горожан победнее к дверям, а побогаче и познатнее — к окнам.

Только один человек не остановился, чтобы поглазеть, а стремительно запрыгнул в седло поджидавшей его лошади и галопом помчался сообщать новость. Лошади ускорили движение по дороге к Пемберли. Большие кованые железные ворота стояли открытыми, и они повернули внутрь. Жена сторожа и его дети стояли рядом с домиком, а сам сторож замер у ворот, держа в руке жезл.

— Я не видел беднягу на ногах вот уже восемь месяцев, — отметил Дарси. — Каких усилий ему стоило подняться? Схожу поблагодарю его за это завтра.

— Я пойду с тобой, — вызвалась Элизабет.

Они проехали через рощу, затем свернули на дорогу к дому. Старый желтый камень Пемберли пылал в лучах заходящего солнца. У парадных дверей выстроился по старшинству весь штат домашней прислуги.

— Ой, дорогой, — засмеялась Элизабет. — У некоторых из них совсем испуганный вид!

— Полагаю, остальные просто скрывают свой страх. Это пойдет им на пользу.

Он вышел из кареты и развернулся, чтобы подать Элизабет руку и помочь спуститься.

Джорджиана вышла вперед из холла на ступеньки и тревожно замерла. Она наблюдала, как ее элегантно одетая вновь приобретенная сестра поднималась по лестнице.

«И как Элизабет могла так измениться всего за четыре дня? Она стала такой холодной», — подумала девушка.

Элизабет поднялась по ступенькам к Джорджиане и поцеловала ее.

— Дорогая Джорджиана.

Ее муж представил ей старших слуг. Со сдержанной любезностью Элизабет приветствовала домоправительницу миссис Рейнолдс, дворецкого и повара. Потом медленным кивком головы Элизабет отвечала на нервные поклоны других слуг.

Домоправительница сказала:

— Это Энни, ваша служанка, госпожа. Сделай шаг вперед, девочка.

Заалевшая Энни выступила вперед и присела в реверансе, пробормотав:

— Добрый день вам, мэм.

Послышалось короткое нервное хихиканье лакея, «молкнувшее под свирепым взглядом дворецкого. Элизабет благосклонно кивнула горничной.

Семья вошла в дом и сразу проследовала в гостиную. Миссис Рейнолдс поспешила проконтролировать процесс приготовления чая в честь этого особого дня.

Энни догнала ее в дверях кухни.

— Что с тобой, Энни? Ты же измяла свой передник, — Энни вынула руки из карманов.

— Миссис Рейнолдс, я… не смогу.

— Что ты не сможешь, глупая девчонка? И почему ты здесь, а не в комнате своей госпожи? Ее горничная, миссис Уилкинс, будет искать тебя.

— Я боюсь.