Барбара Картленд - Гордая принцесса

Казалось, прием никогда не кончится, и Илона обрадовалась, когда полковник Сеаки принес ей сэндвич и бокал с шампанским.

— Мы надеялись, что его величество предложит тост за здоровье новобрачных, — тихо сказал он, — но король, кажется, исчез!

— Вероятно, это может сделать премьер-министр, — ответила Илона, считая неразумным принуждать отца участвовать в празднике.

Полковник Сеаки кивнул, и через некоторое время на возвышении появился премьер-министр с бокалом шампанского в руке.

— Ваше величество, ваше королевское высочество, ваша светлость, дамы и господа! — начал он. — Сегодня очень счастливый день в истории Добруджи. Я верю, отныне все проблемы и трудности последних лет будут преодолены. Больше не будет распрей ни в нашей стране, ни в наших сердцах. Князь Аладар и его красавица-жена принесут мир и счастье земле, которую мы все так любим! — Помолчав, он с пафосом произнес: — Может быть, и мы, каждый из нас, внесет в это свою лепту не только благородными порывами, но и своими поступками! — Премьер-министр заразил всех своей искренностью. Подняв бокал, он закончил: — Предлагаю тост за жениха и невесту! Дай им Бог счастья па многие годы, и пусть наконец наступит мир, который так необходим всем нам!

Раздались возгласы:

— За жениха и невесту!

Все подняли бокалы и выпили. Взяв Илону за руку, князь поднялся на возвышение.

— От имени своей жены и от своего имени хочу поблагодарить премьер-министра и заверить его, что мы посвятим себя службе на благо Добруджи.

Мы положим конец вражде между Радаками и Шарошами, а разногласий, разделявших нас долгие годы, больше не существует. Я верю, что с вашей помощью мы создадим новую страну: ведь мы начинаем нашу семейную жизнь, которая, надеемся, подаст пример мира и процветания.

Раздались аплодисменты и радостные возгласы, когда князь повернулся к Илоне и поднес к губам ее руку.

Она почувствовала прикосновение его твердых губ и слегка затрепетала.

Подняв на него глаза и понимая, что должна что-то сказать, она вдруг услышала у себя за спиной голос.

— Его величество хочет поговорить с вашим королевским высочеством и с вами, князь!

Это был адъютант ее отца, и в его голосе Илона уловила враждебные нотки.

Она с опаской взглянула на него, но он уже шел впереди, ведя их в одну из приемных, примыкающих к тронному залу.

Король ждал их, и от одного взгляда на его лицо у Илоны чуть не остановилось сердце. Его взгляд был так же грозен, как и вчера.

Когда за ними закрылась дверь, он грубо обратился к князю:

— Я слышал все, что вы сказали!

— Надеюсь, государь, вам понравились мои слова!

— Понравились? — воскликнул король. — Вы думаете, мне приятно слышать, что вы намерены сесть на мой трон или воспитывать детей, которые его узурпируют?

— Я не собираюсь узурпировать ваш трон, государь. Моя жена — ваша наследница, и, когда придет время, она станет править Добруджей.

— Когда придет время! Да к тому часу вы, выскочка, успеете умереть!

Илона почувствовала, как напрягся князь, но не успел он вымолвить и слова, как король, охваченный приступом ярости, закричал:

— Я отлично понимаю, что вы замышляете своим хитрым умом! Думаете, если я принял вас, я приму и ваших детей? Ошибаетесь! Вы не дотронетесь до моей дочери, а если посмеете — я убью вас своими руками!

Иронически ткнув пальцем в сторону князя, он продолжал кричать:

— Ты просто обыкновенный бандит! Так называемые князья Шароши ничем не лучше бунтарей-крестьян, которыми они правят. Если тебе нужна женщина, выбери себе грязную цыганку, которых ты подстрекаешь на нарушение моих законов, — это вполне подходящая компания для тебя! А может быть, твой отец был цыганом?

Покраснев от гнева, он кричал:

— Я был вынужден — да, вынужден — отдать вам в жены свою дочь! Но не заблуждайтесь, это не более, чем фарс, разыгранный для того, чтобы обмануть русских! Вам никто не позволит удовлетворять свои грязные страсти или обращаться с ней так, будто она равная вам по происхождению и воспитанию!

Потрясая кулаками, он орал, потеряв всякий контроль над собой:

— Она ненавидит вас так же, как и я, и вы для нее просто лакей! Будь моя воля, я бы вышвырнул вас из дворца и повесил, как повесят узников, которых вы освободили, как только их поймают!

Слушая эту тираду, Илона застыла на месте.

Искаженное лицо и рычащий голос отца до такой степени гипнотизировал ее, что она не могла ни двигаться, ни говорить.

Она почувствовала, как князь взял ее за руку и повел к двери, ведущей в коридор.

Когда они подошли к двери, король сообразил, что они собираются делать.

— Вернитесь! Я еще не закончил говорить с вами, Шарош! Мне нужно еще кое-что вам сказать!

Князь повернулся и вежливо наклонил голову. Илона, словно по подсказке, сделала реверанс. Затем князь открыл дверь, вышел из приемной и потащил молодую жену в сторону большого зала. Она подумала, что он не знает дворца и попыталась повернуть налево, в сторону тронного зала, но он прошептал:

— Мы уезжаем!

Голос звучал спокойно, но, посмотрев ему в лицо, она увидела, что глаза его сверкают гневом. Он весь кипел, и ее сердце, почти остановившееся во время речи отца, снова забилось от страха.

Она хотела протестовать, вернуться и объяснить, хотя бы премьер-министру, что произошло, но поняла: в этом нет необходимости. Он, безусловно, все узнает от самого короля, и в любом случае без труда догадается о причине их поспешного отъезда.

Они вошли в холл, и все слуги удивленно уставились на них.

— Мой экипаж! — приказал князь. Мажордом поспешил спуститься вниз, чтобы вызвать украшенный цветами экипаж, стоявший в тени. Кучера явно не ожидали, что их потребуют так быстро.

Илона села в подъехавший к подножию лестницы экипаж, и князь уселся рядом с ней.

Никто из гостей не видел, как они уезжали, никто не желал им счастливого пути, никто не бросал им ни риса, ни лепестков роз. Караул вытянулся по стойке смирно, кучер хлестнул лошадей, и экипаж отъехал от дворца.

Илона пыталась извиниться перед князем, но не находила слов. Поведение отца ошеломило ее до такой степени, что она с трудом соображала. Она чувствовала себя жалкой, беспомощной и покорной, словно он снова отхлестал ее по спине, которая сейчас начала нестерпимо болеть.

«Я должна поговорить с князем, я должна сказать, что очень сожалею о словах отца», — думала она, и слова уже были готовы сорваться с ее губ, но экипаж уже подъехал к воротам дворца.

По обе стороны дороги стояли люди, приветствующие их радостными криками, некоторые залезли даже на деревья.

Илона машинально начала кланяться и махать рукой, понимая, что в таком шуме князь все равно не услышит ее. Люди стояли вдоль всей дороги, и, когда они подъехали к мосту, лошади с трудом пробирались сквозь толпу.

Добрые пожелания сопровождались цветами, которые летели к экипажу, в них бросали рис и лепестки роз.

На другой стороне реки их встретили с еще большим восторгом. Теперь они находились на земле Шароша, и Илона убедилась, что здешние жители действительно выглядят более цветущими и счастливыми.

Недалеко от моста в центре сквера стояла статуя, украшенная цветами. Прочтя надпись на постаменте, Илона узнала, что это памятник одному из князей Шарошей.

На площади народ окружил экипаж и лошади встали.

— Речь! Речь!

Сначала кричали несколько человек, но вскоре вся площадь стала повторять эти слова.

Князь встал в экипаже. Потом, вспомнив, что женщинам, наверное, хочется разглядеть Илону, он подал ей руку и помог тоже встать.

Когда он взял ее за руку, пальцы ее задрожали.

Она встала рядом с ним, и на площади установилась тишина. Он сказал то же самое, что говорил в тронном зале, но в заключение произнес:

— Мира можно достичь только с вашей помощью и при вашем содействии. Нельзя больше драться между собой. Нам угрожает внешний враг, и, только объединившись, мы сможем выжить!

«Он любит Добруджу», — подумала Илона и тут же впервые задалась вопросом: не ему ли принадлежит идея объединения страны с помощью их брака?

Лошади наконец тронулись, но о том, чтобы заговорить, по-прежнему не могло быть и речи.

Вдоль дороги стояли толпы людей, а кое-кто бежал за экипажем, взбирающимся по крутому холму, на котором стоял замок Шароша.

Илона впервые увидела его сквозь цветущие акации, и он показался ей гораздо красивее, чем она ожидала. По одну сторону высилась башня, а все здание украшали маленькие башенки, ворота и резной орнамент, придававший замку волшебный вид.

Вместо стен замок окружали кустарники рододендрона, азалий и пурпурного багряника, чья листва контрастировала с зелеными листьями мирта и серебряно-серыми листьями оливы.

На солдатах, стоящих в карауле, была форма, совершенно не похожая на форму солдат короля, и Илона еще раз подумала, что князь имеет собственные войска. Так вот почему отец не нападал на землю Шароша. Он обязательно сделал бы это, не будь здесь отрядов, которые могли ему противостоять.

«Неудивительно, что отец ненавидит Шарошей!» — подумала она.

Экипаж подъехал к парадному входу, и, как только Илона вышла, князь представил ей штат прислуги и офицеров. И мужчины, и женщины казались гораздо моложе тех, кого Илона видела во дворце отца. Ей было приятно видеть, как засверкали глаза у красавцев-офицеров, когда их представляли ей.

Они вошли в замок, и она поразилась изяществу и красоте его убранства.

На стенах висели многочисленные охотничьи трофеи рядом с портретами красивых женщин и мужчин, которые, как поняла Илона, были предками князя.

Мельком оглядев обстановку, она подняла взгляд на мужа, пытаясь определить, продолжает ли он сердиться.

— Уверен, — произнес он тихо и бесстрастно, — вы хотите отдохнуть. Домоправительница проводит вас в ваши покои.