Княжна была поражена его проницательностью.

Он же понял, что раскусил ее до конца и задел за живое, и был удивлен, что ему это удалось.

Взяв себя в руки, она горячо произнесла:

— Я не буду попрошайничать. Мы обходились без этого все семь лет.

— Леди Рэдсток говорила мне, что вы зарабатывали себе на хлеб, — сказал герцог, — но пользоваться моим гостеприимством не то же самое, что брать хлеб у тех, кто, возможно, сам в нем нуждается.

Княжна не отвечала, и он догадывался, что ее наверняка не покидала мысль об ответственности англичан за смерть императора и его семьи.

— Никто из нас не может вернуть прошлого, — поспешил сказать он, — мы также не в силах изменить то, что уже произошло, но будущее — в наших руках.

По тому, как изменилось выражение ее лица, он понял, что она видит будущее таким же беспросветным, как и прошлое.

Она знала, что приезд в Египет с больным отцом и без денег снова обречет их на лишения и неуверенность в будущем. Единственное, что изменится, это то, что не будет больше постоянного ощущения опасности быть захваченными и убитыми большевиками.

Герцог хотел заверить ее, что позаботится, чтобы это будущее не представлялось ей столь пугающим, но он знал, что она сразу же станет возражать.

— Я хотел бы посоветовать вам, — сказал он, — хотя бы ненадолго позабыть ваши тревоги о будущем и сосредоточиться только на настоящем. Постарайтесь радоваться каждому дню, каждому часу и хотя бы на время заключите перемирие между собой и англичанами. Вряд ли вам под силу победить целую нацию в одиночку.

— Вы смеетесь надо мной? — резко сказала княжна.

— Отнюдь, я понимаю ваши чувства и думаю, что на вашем месте я испытывал бы то же самое.

Его голос посуровел, когда он продолжил:

— Понятно, что вы негодуете от того, что ваши кузины и ваш двоюродный брат были убиты таким жестоким, зверским образом, в, то время как, получив убежище в Англии, они были бы живы сейчас!

Ему показалось, что она удивилась его откровенности, но продолжил:

— Однако вы должны понять, что отношение к событиям современников может сильно отличаться от взглядов тех, кг оценивает их прошлое с позиций сегодняшнего дня. Я уверен, что, когда революция в России только начиналась, никому и в голову не могло прийти, что большевики возьмут власть в свои руки.

Он с недоумением пожал плечами и закончил:

— Кто бы мог подумать, что Ленин и Троцкий одержат верх на Всероссийском съезде Советов и свергнут Временное правительство?

— И даже после этого, — сказала княжна тихим голосом, — была… возможность… спасения императора и императрицы.

Герцог не считал, что тогда Британское правительство, даже если бы и пожелало, смогло бы вести переговоры с Лениным относительно безопасности императорской семьи.

Он помнил, как их увезли в Сибирь, в Тобольск, где они были заключены под стражу, а в следующем, 1918 году мм выделили солдатский паек, исключив из рациона питания кофе, масло и сахар.

Спустя три месяца членам императорской семьи сказали, что они отправляются в долгий путь, маршрут которого держался в строгой тайне.

Герцог слышал, что они пережили кошмарную дорогу.

Императорской семье пришлось проехать двести миль в жуткие холода на крестьянских телегах. В течение сорока часов они продвигались по ухабистым дорогам, и несколько раз при пересечении рек лошади оказывались по брюхо в воде. Россия уверяла весь мир, что царская семья находится в безопасности, однако на самом деле большевики во главе с Лениным заботились лишь о том, чтобы не допустить побега Романовых.

Они терпели унизительное обращение со стороны охраны.

Она состояла из твердолобых коммунистов, фабричных рабочих, которые по-обезьяньи подражали своим пьяным, сквернословящим лидерам.

Молодым княжнам не разрешалось никакое уединение, запрещалось даже закрывать двери в спальни; охранники по обыкновению присоединялись за едой к царской семье, чтобы шокировать всех, суя свои грязные руки в общее блюдо.

В июле охранников сменили сотрудники секретной службы.

Через двенадцать дней царская семья была разбужена в полночь под предлогом приближения Белой армии.

Всем было приказано быстро одеться и спуститься вниз, в полуподвальное помещение, и ждать, когда за ними прибудут автомобили, чтобы увезти.

Они собрались в крохотной комнатенке, императору и императрице предложили стулья, позади них встали четыре княжны и царевич, а подле них расположились слуги.

Вошли вооруженные агенты секретной службы.

Император был убит первой пулей, императрица — секундой позже, затем последовал свинцовый град, моментально сразивший княжон и их брата.

Остальных закололи штыками, в том числе и княжну Анастасию, которая была лишь оглушена выстрелом и потом получила полдюжины штыковых ударов.

Герцог вспомнил, как весь мир был потрясен, узнав о кровавой расправе. Он подумал, что княжна наверняка догадывается о его мыслях так же, как и он разделял с ней горькие чувства.

Он поднялся со стула и прошел через каюту к иллюминатору.

Герцог вглядывался в море, когда услышал слова княжны:

— Ваша страна могла бы… спасти их.

— Теперь поздно говорить об этом, — сказал он, не поворачиваясь. — Но ведь жив ваш отец.

— Сколько он еще проживет?

Герцог повернулся к ней.

— Я бы с оптимизмом ответил на этот вопрос, — сказал он, — если бы не видел, как вы сами уменьшаете его шансы на выздоровление.

Он рассчитывал шокировать княжну и преуспел в этом.

— Что вы имеете в виду? — сердито спросила она.

— Я имею в виду то, — сказал он, — что как русская вы отлично знаете о сверхделикатности всех русских по отношению к чувствам, эмоциям и даже мыслям других людей. Хотя я и не русский, но во мне течет шотландская кровь, и я чутко ощущаю вашу неприязнь и негодование ко мне как к англичанину. Неужели вы считаете, что подобное отношение ко мне будет благотворно влиять на вашего отца в нынешнем его состоянии?

Княжна впервые со дня их знакомства утратила свое хладнокровие и казалась взволнованной.

— Я… я не… понимаю, что вы… пытаетесь сказать.

— Это не правда! — возразил герцог. — Вы прекрасно понимаете, что если я могу чутко реагировать на ваши скрываемые чувства, то и ваш отец способен улавливать их. Я только прошу вас не лишать его надежды, то есть не предаваться унылым чувствам и мыслям, если, конечно, вы любите отца.

— Конечно, я люблю его! — воскликнула княжна. — Я бы умерла, если б только знала, что это вернет ему здоровье и избавит от страданий, которые преследовали его все эти годы.

— Я прошу вас не умирать, а жить ради него, и вы поймете, как это трудно, когда достигнете моего возраста.

Он видел, что княжна все еще находится в смятении.

— Я уже говорил в начале нашей беседы, — продолжал он, — никому из нас не дано повернуть время вспять, но, если вы любите вашего отца, вы поможете ему. По-моему, ему необходимо попытаться забыть трагическое прошлое и поверить, что вас обоих ждет впереди долгая, интересная и радостная жизнь.

Герцог говорил серьезно, и она, кажется, поддавалась уговорам.

— Что мне… сделать… для этого? — спросила она.

— Я хочу, чтобы вы временно надели новую одежду, которая вам необходима, и не выделялись среди моих гостей. И пожалуйста, вместе с князем Иваном и князем Александром проводите с нами время, пока мы не доберемся до Египта.

Княжна попыталась что-то сказать, но герцог продолжил — Когда мы прибудем в Александрию, то поговорим с вами о том, что можно будет сделать для вашего отца. Но при этом мне не хотелось бы чувствовать, будто я преодолеваю заснеженную вершину.

При последних словах в голосе герцога послышались шутливые нотки, и ему показалось, что в глазах княжны мелькнул ответный лукавый огонек. Она сказала:

— Если я спрошу вас кое о чем., скажете ли вы мне… правду?

— Конечно, — ответил герцог. — Я, между прочим, всегда говорю правду!

— Если бы тогда мы… просто допросили бы вас доставить нас в Египет и… не потребовали бы этого в такой форме, как вначале… согласились бы вы на это?

— Мне хочется быть совершенно честным с вами, — ответил герцог после короткой паузы. — Если бы я не осознал опасности, грозившей вам, — то дал бы денег и предоставил бы вам действовать самостоятельно.

Он выжидательно умолк, но, поскольку княжна ничего не ответила, продолжил:

— Может быть, благодаря той драматической манере, с которой князь Иван угрожал мне, я не испугался и понял, что вы не только настрадались от лишений, но над вами нависла и реальная угроза быть убитыми.

— Даже теперь я , не верю, что вы… вне опасности, — тихим голосом произнесла княжна.

— Но вам ничего не угрожает, — настаивал герцог, т — потому что вы являетесь гостями на моей яхте. И я совершенно искренне заявляю, что рад видеть вас здесь!

Она пытливо глядела на него, словно хотела увериться в правдивости его слов. Слегка вздохнув, она сказала»

— Очень хорошо, ваша светлость. Чтобы избавить вас от обузы, еще от одного больного пассажира, я возьму у леди Рэдсток пальто, но, как вы и предложили, отплачу за это тем, что починю все, что нужно ей и остальным пассажирам.

— Гордость! Гордость! — сказал герцог. — Когда Вальтер Скотт писал о «жгучей гордости, презрении к врагам», он словно думал о вас!

Княжна гордо вскинула голову.

— Можете смеяться над гордостью, ваша светлость, но не забывайте, что это единственное, что у меня осталось, и поэтому очень дорого мне.

Герцог улыбнулся:

— Я все понимаю. Но я уже говорил, что если вы хотите позаботиться о вашем отце, то гордость может только навредить ему. Здесь требуется любовь.

Он сам удивился своим словам, но они совершенно непроизвольно сорвались с его уст.

Княжна поднялась с кресла, и он понял, что она обиделась.

— Если вы хотите сказать, ваша светлость, что я не люблю моего отца и слишком эгоистична, чтобы суметь отбросить мои горькие чувства ради него, вы сильно ошибаетесь! Я готова сделать все… все, чтобы… восстановить его здоровье. Но я тщательно обдумаю то, что вы сказали, чтобы убедиться в правоте ваших соображений.