— Как же летит время! — ахнула Ира.

Дружинин со странным выражением рассматривал пуделя. Почувствовав повышенное внимание к своей особе, весёлый пёс, начисто лишённый комплекса неполноценности, подлетел к горбуну и запрыгал вокруг него. Заводить дружбу с собаками этот человек умел, и я невольно позавидовала непринуждённости, с какой он обращался с чужим пёсиком.

— Пошли в дом, — предложила Ира.

Все двинулись к дому, причём честь вести за руку Марту выпала мне. Общаться с милой девочкой было приятно всегда, но особенно сейчас, когда горбун шёл неподалёку и косо на меня посматривал.

Увидев Ларса, я прежде всего поинтересовалась, как он себя чувствует, хотя это и было излишне: датчанин не валился с ног от изнеможения.

— Я-то чувствую себя превосходно, а вот вы чуть не загнали меня обратно в больницу. Я так переволновался, когда тётя Клара сказала, что вы ушли с Леонидом (тут он сделал короткую, но очень понятную мне паузу), а он утверждал, что ушёл один.

Дружинин хмуро поглядел Ларсу прямо в глаза, а тот сделал вид, что ничего не замечает. Конечно, сдерживаться, если считаешь человека преступником, очень трудно, но писателю надо было лучше за собой следить, а то он сам себе противоречил, нам советуя не настораживать горбуна, а на деле первым выдавая наше о нём мнение.

— Да уж, ты нас заставила поволноваться, — подтвердила непонятно откуда появившаяся Нонна.

— Не продолжайте, я виню себя кругом, — ответила я. — Во всём вините Петера. Я хотела побыть с ним и Мартой всего пять минут, а потом забыла про время.

Горбуну надоело ждать, пока мы переговорим о постороннем, и он сразу приступил к делу.

— Ларс, нам с вами пора отправляться.

Писатель взглянул на Петера и что-то спросил. Датчанин кивнул, а горбун нахмурился.

— Пожалуй, так будет лучше всего, — согласилась Ира.

В этой драме я была статистом, поэтому не решилась спросить, что они хотят делать, но Ларс понял моё положение и пришёл на выручку.

— Я всё ещё чувствую слабость, поэтому Петер поедет вместе с Леонидом, а я вместе с вами, Нонной и Ириной отправлюсь завтра.

— Жанна останется здесь, — возразила Ира.

— Тогда завтра мы поедем втроём. А вы, Жанна, не забывайте запирать дверь.

— Не беспокойтесь, не забуду.

Мне было стыдно, что, по странному стечению обстоятельств, дверь регулярно оставалась открытой именно после моего приезда. Добро бы, я хоть раз забыла закрыть дверь в московской квартире, так нет же, я никогда этого не забывала.

— А что вы будете делать? — осведомился писатель, который был всегда очень внимателен ко мне.

— Читать вашу повесть.

Горбун нахмурился.

— Вы уже выучили датский язык? Ха-ха-ха, — захохотал Ларс.

— Датский не знаю, но Леонид уверяет, что я знаю английский.

Ларс перестал улыбаться.

— Я не пишу на английском, — растерянно сообщил он.

Совсем не к месту я решила похвастаться и кивнула на маленький столик у двери, где лежала тетрадь.

— Мне дали перевод.

Ларс оправился от удивления.

— Какой же повести? — спросил он. — У меня их много.

Этого я не знала и вопросительно взглянула на горбуна, но тот был мрачен и отвечать не стал.

— Не знаю, — призналась я.

— Знаете, мне неловко, — сказал писатель. — У меня есть удачные повести и романы, а есть очень неудачные. Учтите это, когда будете читать. По возвращении я спрошу о вашем впечатлении.

Говоря более грубо, писатель считал горбуна способным познакомить меня с его творчеством по самому худшему произведению. Мне было очень неловко за допущенную датчанином бестактность, но я ответила совершенно спокойно.

— Надеюсь, мне понравится. А когда вы вернётесь?

— Наверное, завтра вечером.

— А я — послезавтра, — ответила Ира.

Я подумала о ночи, которую опять проведу одна в пустом доме, и почти тотчас вспомнила о старушке.

— Кстати, а где тётя Клара?

Все почему-то заулыбались.

— Уехала, — отозвалась Нонна. — Ей надо предупредить родственников и всё подготовить для похорон.

Хмурившийся и до сих пор предпочитавший не смотреть на меня горбун повернулся ко мне и с минуту не сводил с меня глаз, что-то обдумывая.

— Жанна, — позвал он.

Он впервые обратился непосредственно ко мне, и меня это очень порадовало.

— Да? — откликнулась я.

— Жанна, вы не могли бы мне помочь?

— Наверное, — растерялась я. — А что надо сделать?

— Сходите завтра с моим родственником на бега.

— Я?! На бега?!

У Ларса отвисла челюсть, Ира вытаращила глаза, Нонна нервно сглотнула, а я поняла, что рано радоваться. Мне показалось, что он надо мной издевается.

— А что в этом особенного? — убеждал меня горбун. — Вы сами как-то предложили сходить на ипподром, а дядя весьма решительно настроен туда идти. Вот и выручите меня, сходите вместе. Этим вы избавите меня от необходимости идти самому, а то я ненавижу это зрелище.

Во мне вновь шевельнулась жалость к несчастному калеке.

— Я могу сходить, — нерешительно сказала я, — но я понятия не имею, где это.

— О, мой дядя вам покажет, — не сдавался горбун. — Он сам вас туда приведёт и позаботится о вас. Ему нужно лишь, чтобы кто-нибудь составил ему компанию. Я потом вам позвоню и мы договоримся, где и когда вам встретиться.

Предстоящий поход показался мне абсурдным, но горбун был так обрадован моему согласию, что отказаться у меня не хватило духу. От меня требовалось всего-навсего встретиться неизвестно где с неизвестным мне старым англичанином, пойти с ним на ипподром, то есть место для меня совершенно новое, о котором я читала устрашающие статьи в российских газетах, милый, но краткий вымысел Хмелевской, а также неутешительные детективы Дика Френсиса. К тому же общение с чопорным Джоном Булем представляло собой сомнительное удовольствие. Но эти мысли я старалась гнать в три шеи, иначе с моего языка слетело бы столько возражений, что горбуну пришлось бы отправляться на ненавистные ему бега самому. Ладно, схожу. По крайней мере, будет о чём рассказать дома, где мне поверят, а уж на работе придётся быть скрытной, иначе прослыву выдумщицей.

Я промолчала, а Дружинин пришёл в такое хорошее расположение духа, что заявил:

— Чтобы вам не было страшно, я привезу вам собаку.

Мне показалось, что я схожу с ума, но всё-таки попыталась совладать с растерянностью.

— Ваш дядя так грозен? — спросила я.

Ира всхлипнула, прикрыла рот рукой и отвернулась, Нонна проделала то же самое, а Ларс смеялся откровенно. Недоумевающий Петер стойко сносил незнание русского языка.

Дружинин сдержанно улыбнулся.

— Я привезу вам собаку, чтобы вам не было страшно ночью, — строго пояснил он.

На последнем слоге он всё-таки не удержал смешок, так что впечатление от его сурового тона было смазано.

Мысль о собаке показалась мне не лишённой интереса. В самом деле, вместо того, чтобы дрожать и прислушиваться к каждому шороху, выдумывая всякие ужасы, можно будет переложить эту обязанность на трезвый рассудок степенного и обаятельного пса.

— Никаких собак! — воспротивилась Ира. — Не хочу их видеть в своём доме!

Я покосилась на пуделя, усевшегося в кресло, но возражать не стала. Ира была здесь хозяйкой, и не мне устанавливать свои порядки. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Дружинин тоже не настаивал, но по лицу его пробежала лёгкая тень.

— Я тоже недолюбливаю собак, — признался Ларс.

— Ладно, займёмся делами, — сказал горбун. — До свидания. Я вам позвоню, Жанна. А вам, Нонна, лучше увезти Ларса домой. Он очень бледен, и ему надо отдохнуть и набраться сил для завтрашнего дня.

— Да, мы сейчас поедем, — заторопилась Нонна.

Она осталась тверда, несмотря на заверения Ларса в прекрасном самочувствии и убеждения, что он может отдохнуть и здесь. Кажется, она даже обрадовалась подвернувшейся возможности увезти мужа из дома его любовницы.

— Едем сейчас же, — заявила Нонна и направилась к двери.

Ларс подмигнул мне, улыбнулся и покорно последовал за ней.

— Совсем забыла! — воскликнула Нонна, останавливаясь и резко оборачиваясь.

Муж перестал корчить рожи и вопросительно воззрился на неё.

— Двоюродный племянник Мартина собирает монеты, — объяснила она. — Жанночка, у тебя не найдётся мелочи?

— Да, конечно.

Я открыла сумку. Проклятый кошелёк имел скверную привычку прятаться в самых неожиданных местах, поэтому я сразу же вынула книгу и тетрадь и сразу пожалела об этом, потому что при виде знакомой зелёной тетради горбун шагнул вперёд. Кошелёк нашёлся, а вожделенная тетрадь вновь скрылась из поля зрения Дружинина, но он ещё долго поглядывал на мою сумку.

— Здесь есть недавно выпущенные гривенники, — сказала я, впервые порадовавшись этим жёлтым монеткам, которые я второпях часто путала с двушками и тем самым обогащала жадных продавцов.

— Похожи на две копейки, — заметила Ира.

— Есть жетоны на метро, — сказала я, оставив себе два, а остальные три отдавая Нонне.

— Разве появились специальные жетоны? — удивились подруги, рассматривая металлические кружочки.

— Скоро будут пластмассовые, но у меня их ещё нет. Знала бы, попросила бы у сотрудницы. Её муж разрабатывает новые турникеты для метро.

— Как интересно, — сказала Ира. — А почему нельзя пользоваться металлическими?

— Потому что они себя не окупают. Вот ещё монеты, Нонна.

— Спасибо, Жанночка. Ларс, за мной!

"Крошки, за мной!" — мысленно произнесла я.

— Теперь можно отправляться и нам, — сказал Дружинин. — По дороге отвезём Марту домой.

Напоследок мне пришлось приласкать и поцеловать прильнувшую ко мне девочку, которая почему-то полюбила меня с первой же встречи. Жёсткий взгляд горбуна остудил наше пылкое прощание.