Эмма Гарсия - Google для разбитых сердец

– Это совершенно ни к чему. И я не хочу туда идти.

– Конечно, в вечер открытия на выставке всегда толкотня. Зато можно увидеть знаменитостей… Что ты сказала?

– Меня, кажется, слегка тошнит. Давай лучше пройдемся.

– Не дури, Вив. Мы, конечно, пройдемся, только по галерее. Я знаю, ты любишь живопись. Нарочно устроил тебе сюрприз, а ты ломаешься. Кончай!

Он шутливо шлепает меня по заду.

– Наверное, я съела что-то не то. По-моему, у меня поднимается температура.

– Все это мнительность. Идем, идем. Тебя ждет настоящее пиршество для глаз.

Роб хватает меня за руку и тащит в первый зал.

– Почти все художники, работы которых здесь выставлены, пришли на открытие, – сообщает он. – Интересно бы посмотреть, кто создал вот этот шедевр.

Мы стоим перед гигантским яйцом из синего стекла.

Я оглядываюсь по сторонам в поисках Макса. Может, это и есть сюрприз, о котором он говорил в своей эсэмэске. Наверное, он тоже собирался привести меня сюда. Хотел, чтобы я была рядом в вечер открытия выставки. А я даже не дала себе труда ответить. Черт! И почему только я такая идиотка! Не сумела понять, как это для него важно. А потом еще имею наглость сердиться, что он не отвечает на мои звонки. Сердце мое колотится. Ни в коем случае нельзя сталкиваться с Максом сейчас, когда рядом со мной Роб.

Я снова окидываю зал взглядом. За исключением двух полотен на стенах, здесь выставлены скульптуры. Если мы все время проторчим здесь, шансы избежать встречи с Максом существенно повышаются.

– Господи, до чего я обожаю скульптуру! – с фальшивым воодушевлением восклицаю я и хватаю Роба за руку, не давая ему двигаться дальше. Мы останавливаемся около какой-то фигуры из ржавого железа. Фигура состоит из одних острых углов, кажется, она вот-вот рухнет, превратившись в груду металлолома.

– Очень глубоко, – восторженно шепчу я. – По-моему, здесь отражено современное состояние человечества.

– Уж слишком это состояние неприглядное, – бурчит Роб. – Ты бы хотела поставить это страшилище в своей гостиной?

– Не знаю, – вздыхаю я, тревожно озираясь. – По-моему, это прекрасно.

– Ты серьезно? – Роб недоверчиво смотрит на меня. – Честно говоря, я предпочел бы какую-нибудь эффектную картину. Пойдем посмотрим, что в других залах.

Роб делает широкий жест рукой, в которой он держит пластиковый стакан с шампанским. Сквозь арочный проем видно, что в соседнем зале полно народу. Я обмахиваюсь буклетом выставки, как веером.

– Погоди. У меня кружится голова. – Я плюхаюсь на скамью. – Наверное, слишком много выпила.

Роб недовольно хмурится.

– В чем дело, дорогая? Не так уж много ты пила.

– Мне нужно выйти на свежий воздух, – заявляю я.

Роб скользит глазами по залу и замечает еще один арочный проем.

– Давай пройдем через тот зал, там не так много народу, – говорит он, хватает меня за руку и заставляет встать.

Мы оказываемся в другом зале. Кучка ценителей прекрасного толпится перед огромным полотном, висящим на стене. Я вяло перебираю ногами, Роб подталкивает меня в спину. У самого выхода я бросаю взгляд на толпу. Какой-то тип в твидовом костюме делает шаг в сторону, и мое сердце судорожно сжимается. В толпе стоит Макс или, по крайней мере, кто-то чертовски на него похожий! Высокий парень в черной рубашке и джинсах, темные вьющиеся волосы зачесаны назад. Твидовый костюм продолжает маневрировать, закрывая мне обзор. Стою ни жива ни мертва.

– Знаешь, мне кажется, мы вряд ли найдем здесь что-нибудь подходящее, – говорю я. – Все это не наш стиль.

Роб берет меня за руку и привлекает к себе.

– Да ведь мы еще ничего толком не видели!

– Роб, ты делаешь мне больно!

Роб выпускает мою руку и тут же обнимает за талию. Твидовый костюм отходит прочь, а Макс (теперь я точно вижу, что это он) поворачивается и глядит в нашу сторону. Так и не осознав, что он видел, он отворачивается и через секунду поворачивается вновь. Смотрю на него, умирая от желания провалиться. Удивление, боль, разочарование и ярость последовательно сменяются на его лице, пока он направляется к нам, расталкивая людей, снующих у него на пути. Останавливается передо мной, испепеляя меня взглядом, и я чувствую себя последней преступницей.

– Макс!

Я поднимаю руку, чтобы коснуться его лица, но так и не решаюсь это сделать. Рука Роба, обнимающая мою талию, напрягается.

– Вивьен, как это ты еще осмелилась признаться, что знаешь меня. Не боишься рассердить своего ненаглядного?

Макс скалится, как разъяренный волк.

– Это вовсе не то, что ты думаешь, Макс, – тараторю я. – Сегодня я целый день пыталась тебе дозвониться…

– Какая разница, что я думаю? Или ты считаешь меня полным кретином?

Его взгляд прожигает меня насквозь. Я касаюсь его руки, но он стряхивает мою ладонь.

– Полегче на оборотах! – говорит Роб, и Макс поворачивается к нему.

– Тебе лучше заткнуться и не тявкать, сучонок. Или я заставлю тебя подавиться собственными зубами. Это касается только ее и меня.

Он смотрит на меня брезгливо, как на омерзительное насекомое.

– Что я такого сделала? – лепечу я, чувствуя, как мои глаза застилают слезы.

– Ты меня предала, – чеканит Макс, переводя взгляд с меня на Роба и обратно на меня. – Желаю удачи вам обоим.

Он резко поворачивается и уходит прочь, проталкиваясь сквозь толпу. Я смотрю ему вслед, убитая, униженная, уничтоженная.

– Похоже, он на радостях крепко перебрал, – шипит Роб. – Кстати, ты говорила, вы с ним всего лишь друзья.

Я отталкиваю руку Роба и бегу вслед за Максом. Люди удивленно смотрят на меня и качают головами.

– Макс, подожди! – ору я, но толпа закрывает его от меня. Я верчусь на месте, комната, люди, картины расплываются у меня перед глазами. – Макс!

Я дома, валяюсь на диване и чувствую себя последней дрянью. В животе у меня свинцовая тяжесть. Не могу понять, что это – алкоголь, тоска или все вместе? Мысленно я снова и снова прокручиваю сцену в галерее, пытаясь увидеть ее глазами Макса. Он хотел, чтобы я пошла с ним на открытие выставки, это ясно. А я и знать не знала, что это открытие назначено на сегодняшний вечер.

Наверное, он ждал, что я отвечу на его сообщение немедленно, и рассердился, когда я этого не сделала. Поэтому и прислал эсэмэску о том, что сегодняшний вечер отменяется. Поэтому и на звонки не отвечал. А потом он увидел меня в галерее в обнимку с Робом! И все же что-то не сходится. Макс никогда не был обидчивым. Вряд ли он стал бы становиться в позу из-за того, что я не сразу ответила на сообщение.

Тогда почему он прислал ту странную эсэмэску? Почему не захотел разговаривать со мной по телефону? Вопросы остаются без ответа. Одно я знаю точно – когда он увидел меня рядом с Робом, у него земля ушла из-под ног. Сейчас он меня ненавидит, в этом можно не сомневаться. Так что звонить ему не имеет смысла. Лучше дождаться, когда он остынет. Если он согласится меня выслушать, я все объясню и попрошу прощения.

Чертов Роб, долбаный Уотерс! Зачем он потащил меня в эту проклятую галерею! Ведь я же ему говорила, что не хочу идти. Кстати, где он застрял? Надо закрыть глаза, а то комната противно кружится. Кошмар, кошмар, кошмар.

Я думаю о Максе, представляю себе его искаженное яростью лицо и задыхаюсь от ненависти к себе. Наверное, он решил, что я вернулась к Робу из-за денег. Можно не сомневаться, именно так он думает. Я причинила ему страшную боль. А этого мне хотелось меньше всего на свете.

В комнату входит Роб и протягивает мне стакан бренди. Качаю головой, и комната тоже начинает качаться. Вот паскудство, я напилась в стельку. И что особенно паршиво, все помню, словно трезвая. Роб садится на диван рядом со мной и гладит меня по волосам.

– Как ты себя чувствуешь? – ласково спрашивает он. – Я ему еще покажу. Добьюсь того, что его жалкую мазню уберут с выставки.

– Не смей! – стону я.

– Но этот болван набросился на тебя как бешеный… только из-за того, что мы снова вместе.

– Это не так… дело не в этом…

– Успокойся, дорогая, и забудь. Ты дома, рядом со мной. Я никому не дам тебя в обиду.

Его красивое лицо совсем близко от моего, на губах играет улыбка, легкий аромат туалетной воды щекочет ноздри. Пытаюсь взглянуть ему прямо в зрачки, но у меня болят глаза. Он целует меня в щеку. Я упорно продолжаю думать о Максе. Как бы мне сейчас хотелось оттолкнуть Роба, соскочить с дивана и броситься искать Макса. Пусть он пошлет меня в задницу. Прежде успею ему объяснить, почему оказалась в галерее вместе в Робом.

Мысль о том, что Макс пошлет меня в задницу, царапает меня изнутри, как зазубренное стекло. Невозможно представить, чтобы Макс меня послал. И все же он это сделал, гори все синим пламенем! Как он смел обращаться со мной как с последней мразью? Может, я поступала правильно, все эти годы оставляя его на положении друга. А потом совершила ошибку.