– Жизнь так коротка! – изрекает Кристи, развивая какую-то глубокую мысль.

Обе поворачиваются ко мне, и разговор прерывается. Я смущенно улыбаюсь.

– Доброе утро, – говорю я.

– Доброе утро, Вивьен, – отвечает Злюка и, прежде чем уйти, сжимает руку Кристи повыше локтя.

Я растерянно смотрю ей вслед.

– По-моему, она слишком увлекается звериными шкурами, – говорю я, когда Злюка скрывается из виду.

– А по-моему, сегодня она выглядит классно, – заявляет Кристи.

У меня приступ паники. Нечто подобное, наверное, ощущает отбившийся от стада буйвол, услыхавший в зарослях утробное рычание льва.

– Что происходит? – спрашиваю я напрямик, когда мы возвращаемся в свой закуток.

Щеки Кристи заливаются румянцем.

– Ничего, – отвечает она.

– Вот как? Я смотрю, вы со Злюкой стали закадычными подругами?

– Нет, мы только… – Кристи осекается и начинает сосредоточенно перебирать бумаги на своем столе.

– Что вы «только»?

– О Вив, ты сегодня несносна. Я хотела сказать, что Руфь, то есть Злюка, пригласила меня сегодня на заседание, совмещенное с чаепитием. Обсудить в непринужденной обстановке идеи относительно новых коллекций.

– Заседание, совмещенное с чаепитием?

– Именно так. Она уже купила круассаны.

– Круассаны?

– Ну да. С шоколадом.

Я в упор смотрю на Кристи. С какой это стати Злюка вздумала встречаться с моей помощницей, не поставив меня в известность, и обсуждать с ней вопросы, которые находятся в моем ведении? Несомненно, происходит что-то неладное. На прошлой неделе Злюка хотела уволить Кристи. А теперь жить без нее не может. Наверное, все дело в том, что Образину очаровала идея со съедобными трусиками и ее автор. Злюка всегда заодно с начальством. Сама она не способна питать симпатию к кому бы то ни было. Щеки Кристи не просто полыхают румянцем, на них выступила лихорадочная сыпь. Она открывает рот, готовясь что-то сказать, но потом вспоминает, что молчание – золото.

– Полагаю, в пятницу вы отлично провели время в пабе? – спрашиваю я.

– Да, – неопределенно роняет Кристи.

– И о чем вы говорили, если не секрет?

Мы стоим лицом к лицу, я нервно барабаню по столу пальцами.

– Ну, в пабе было полно народу, и выяснилось, что Марион… то есть Образина, знакома почти со всеми. В общем, было очень прикольно. Зря ты не пошла, Вив.

– Зря, зря. А о работе вы говорили?

– Так, немного.

– И о чем?

Кристи собирает пылинки со спинки своего стула.

– О рождественских предложениях, о чем же еще. Ну и обо мне. О том, что у меня такие удачные идеи… и это открывает передо мной возможности роста и все такое…

– Продолжай!

– А потом Злюка предложила мне заглянуть к ней в понедельник на это самое совещание с чаепитием.

– А насчет твоих карьерных возможностей она говорила что-нибудь конкретное?

– Да нет, по-моему, она просто трепалась.

Кристи явно избегает смотреть мне в глаза.

– Понятно. Все, что я могу тебе сказать на это, Кристи, – будь осторожна. И помни о том, что от твоей обожаемой Руфи можно ждать любых неприятных сюрпризов.

Кристи меняется в лице. Она сдувается, как воздушный шарик, который проткнули булавкой. Теперь я понимаю: какие бы интриги ни плелись вокруг меня, исходят они не от Кристи. Она всего лишь жалкая пешка в чужих руках. Кристи потупила голову, смотрит на свои туфли на головокружительно высоких каблуках. Я чувствую к ней что-то вроде жалости.

– Уверена, они предложат тебе что-нибудь, хотя… – говорю я с улыбкой.

– Они сказали, что в последнее время твоя работа оставляет желать лучшего, – наносит Кристи сокрушительный удар после того, как колокол возвестил конец раунда. – Сказали, что у тебя голова другим занята… что ты ставишь личные дела выше работы.

– Так и сказали?

– Да.

– И что же ты ответила?

– Сказала, что у тебя сейчас сложный период.

– Правильно.

К горлу у меня подкатывает колючий ком. Отворачиваюсь к окну, пытаясь сдержать слезы.

– Кристи, ты молодец. Дай мне пару минут, и мы с тобой обсудим, что тебе говорить на этом самом совещании. Идет?

Я сажусь за стол и смотрю на экран компьютера, сглатывая слезы.

Прекрати немедленно, твержу я себе. Не смей плакать! Но обида жжет меня изнутри. Как они могли перемывать мне косточки, потягивая пиво в каком-то дрянном пабе! Конечно, в последнее время я не проявляла особого служебного рвения, но ведь у меня были на то веские причины. У меня душевный кризис! Выходит, если бы я была замужем и развелась, они бы вышвырнули меня на улицу без всякого сочувствия? Я потеряла любовь всей своей жизни, я не представляю, как мне жить дальше, а эти жестокосердные твари недовольны, что я мало интересуюсь рождественскими подарочными наборами. Я отчаянно шмыгаю носом. На экране вспыхивает значок, сообщающий, что поступила новая почта.

«Вивьен, привет!

Твой сайт готов, можешь с ним познакомиться… во время нашей встречи.

Майк».

Хотя бы одна приятная новость. Надо же, письма Майкла – такие же коротышки, как и он сам. Я быстро пишу ответ:

«Привет, Майкл!

Я так тебе благодарна! Сгораю от нетерпения увидеть, что у тебя получилось. Все утро у меня забито делами, может, увидимся после ланча?

Вив».

Ответ приходит почти немедленно: «Увидимся сегодня после работы, в 6 вечера».

Интересно, он рассчитывает пообедать прямо сегодня? Наверняка сайт нельзя будет запустить, пока я не расплачусь. Ну что ж, значит, надо готовиться к очередному испытанию. Я обещала этому хмырю обед, и, в конце концов, вечером понедельника пожертвовать легче, чем другими вечерами. Тем не менее у меня такое чувство, словно я заключила сделку с дьяволом. Закрываю почту и начинаю высчитывать возможную прибыль по каждой группе товаров. Говорите, в последнее время моя работа оставляет желать лучшего? Вранье и клевета! Я поворачиваюсь на стуле. Кристи проглядывает сайт, посвященный последним модам, и торопливо закрывает его, встретив мой взгляд.

– Ну что, готова к деловому разговору?

Кристи кивает.

– Вполне.

– Отлично. Давай начнем с твоих знаменитых съедобных трусов, – говорю я и улыбаюсь, чтобы ее подбодрить.

– Мне бы хотелось самой работать над этой линией. Руководство полагает, что я должна полностью воплотить в жизнь какую-нибудь идею, от стадии проекта до магазинной полки.

– Руководство?

– Ну да.

– То есть Злюка и Образина? Или, точнее, Руфь и Марион?

– Именно они.

– Значит, большому кораблю – большое плавание. Могу я полюбопытствовать, ты уже нашла поставщика?

– Пока нет.

– Хорошо, но уж слоган-то ты наверняка придумала?

– Да. у меня есть несколько наметок… надеюсь, они сработают…

– Не хочешь поделиться ими со мной?

Кристи немного расслабилась. Открывая блокнот, она даже позволяет себе слегка улыбнуться.

– Ну вот, например, «Волосатое Рождество». Во-первых, созвучно со словами «Веселое Рождество». Во-вторых, трусики, они же прикрывают волосы на лобке и…

– Идея понятна.

– А вот еще: «Съешь и посмотри». Или «Яйца с гарниром». Это для наборов с мужскими трусиками.

– Неплохо.

– Потом я подумала, что стоит как-нибудь обыграть названия традиционных рождественских блюд. Ну, или не совсем традиционных. Что-нибудь вроде «кекс с изюмом – секс с изюмом», «пирог с малиной – пирог с вагиной», «ванильные кренделя – ванильные труселя» и так далее.

Глаза у Кристи радостно блестят. Судя по всему, она не шутит.

– А вот еще очень хороший вариант – вместо жареной рождественской индейки бодрый рождественский петушок! – со смехом предлагаю я.

Несколько мгновений Кристи смотрит в потолок, сосредоточенно жуя кончик карандаша, потом хмурится.

– Нет, Вив. Трудно понять, в чем здесь юмор. – Она заглядывает в блокнот. – Давай лучше подумаем, как можно обыграть «клюквенный соус».

– Клюква бесперспективна. На твоем месте я бы лучше разработала тему сосисок и сарделек.

– Вив, но это не праздничные блюда. Ты упускаешь, что речь идет о рождественском подарке. Мы должны подчеркнуть тему Рождества, – говорит Кристи терпеливо, словно разговаривает со слабоумной. – Ты видишь сама, идеи у меня есть. Если руководство они не удовлетворяют, я обращусь к тебе за помощью.

Я тупо пялюсь на нее, пытаясь увидеть хотя бы слабый призрак той Кристи, которую знала прежде. Но Злюка уничтожила прежнюю Кристи, заменив ее андроидом.

Так или иначе, мы продолжаем обсуждать новую серию. Кристи отлынивает от любых поручений, которые я пытаюсь ей дать, под предлогом того, что ей надо работать над собственной «линией». Эту линию она называет «эталонно-панталонной». Проклятые съедобные трусы действуют на меня, как красная тряпка на быка. Все-таки мне удается настоять на том, чтобы Кристи занялась свечами и выяснила, нет ли там проблем с этическими стандартами. Остальные десять товаров мне приходится взять на себя. Впрочем, сейчас мне только и остается, что с головой погрузиться в работу. Я еще всех удивлю. Эти мымры-начальницы поймут, как глубоко ошибались на мой счет. Фотография Роба больше не маячит у меня перед глазами, отвлекая от дел. Упоительные воспоминания о нашем последнем отпуске в Тоскане умерли навсегда. Мечты лопнули, как радужный мыльный пузырь, столкнувшийся с грязной стеной реальности. А реальность эта такова: днем работа без продыха, вечером свидание с коротышкой Майклом.

Двери лифта открываются, и глазам моим предстает коротышка Майкл собственной персоной. Он стоит, развязно привалившись к мраморной стене холла, и дергает ногой. Я чувствую отчаянное желание пуститься наутек, подобно испуганной лани, и замешаться в стадо спешащих домой служащих. Но я давлю в себе этот порыв и пересекаю огромный квадрат сверкающего пола, направляясь к Майклу. Он видит меня, но, непонятно по какой причине, делает вид, что не замечает. С равнодушным видом он поглядывает по сторонам, и при этом обе его ноги начинают трястись ниже колен. Когда я останавливаюсь напротив, он вскидывает голову и изображает на лице величайшее удивление. Потом хватает меня за локоть и целует воздух около моего уха. Изо рта у него пахнет сырыми овощами, приправленными уксусом. Избегая смотреть мне в глаза, он кивает в сторону выхода. Мы идем в неловком молчании, причем Майкл ужасающе громко шаркает ногами. В молчании мы боремся с вращающимися дверями, которые наконец выталкивают нас на улицу, в душный и суетливый лондонский вечер.