Я свалила тарелки в посудомоечную машину Алекса и закрыла ее, потом обернулась к нему:

– Ты вернешься?

Ошеломленный, он замер на месте:

– Что-о-о?

– Ты вернешься? – медленно спросила я. Мой подбородок вскинулся вверх, а голос не дрогнул благодаря одной только силе воли.

– Конечно вернусь, – отозвался Алекс. – Я только что купил обеденный стол!

Вырвавшийся у меня истеричный смешок поразил нас двоих. Алекс выглядел удивленным. Я закрыла ладонью рот и отвела глаза.

– Оливия… черт, у меня так плохо это получается!

Алекс явно хотел обнять меня, и я позволила ему это сделать. Теперь его дыхание касалось моей щеки. Мне не хотелось отпускать его – ни в Мексику, ни вообще куда бы то ни было.

– Что именно? – спросила я.

– Жить вот так. Быть в…

Я внимательно смотрела на Алекса целую минуту, прижимаясь к нему.

– Быть в отношениях, ты имеешь в виду?

– Да.

Я потерлась щекой о рубашку Алекса и вдохнула его запах.

– В отношениях лажает каждый.

Рука Алекса приобняла меня за шею и немного откинула мою голову, чтобы я могла взглянуть на него.

– Я думал, это будет легче.

– Чем что?

– Чем не быть в отношениях, – серьезно ответил Алекс.

Мои пальцы пробежали по пуговицам его рубашки.

– Сколько романов у тебя было?

– Ни одного, похожего на этот.

Его признание тут же улучшило мое настроение.

– Ты мне льстишь.

Алекс ничего не ответил, но и не отстранился. Это сделала я.

– А у меня было несколько романов, – сказала я. – И ни один из них не был похож на предыдушие. Ни один из них не был похож на наши отношения. И ни один из них не был легким. Если ты…

Я судорожно вздохнула, из последних сил пытаясь не поддаться так и подступавшей истерике. И продолжила:

– Если ты любишь кого-то, нужно просто работать над отношениями. А не убегать от проблем.

– Я ведь уже сказал тебе, что не убегаю. Это деловая поездка, только и всего.

– Ты ушел от меня той ночью и не сказал, что уезжаешь, – парировала я и, немного помолчав, добавила: – Почему?

– Мне было не по себе. Нужно было оказаться в своей собственной постели. И я не хотел тебя будить.

Беспокойные складки залегли у меня на лбу.

– Ты был болен, чувствовал себя плохо?

Он помедлил.

– Нет.

– Но тебе было не по себе. Это из-за меня? – Я скрестила руки на груди, ощущая себя в высшей степени неловко.

– Это произошло, потому что… Черт, я не знаю. – Он провел рукой по своим волосам. – Мне просто нужно было немного побыть одному. Это – все. Ничего страшного?

– Все в порядке. Конечно, я понимаю. Я – не какая-то там безумная стерва, которая не может позволить тебе и минутку побыть одному!

Его глаза стали холодными, бесстрастными.

– Я никогда и не говорил, что ты такая. Не приписывай мне эти слова!

– Прости.

– Почему мы снова ругаемся?

Я вздохнула:

– Не знаю.

– Черт, – беспомощно бросил Алекс, словно не мог постичь смысл происходящего.

– Это случается, малыш, – грустно ответила я. – Люди ссорятся. Даже если любят друг друга.

Я не ожидала поцелуя, и от прикосновения губ Алекса у меня перехватило дыхание. Я всегда реагировала на его поцелуи именно так, и все-таки сейчас проявление нежности было иным. Не чувственным. Не страстным. В этом поцелуе ощущалась потребность, но не сексуальная, иного рода. Алекс прижал меня к себе еще ближе, и, хотя высился надо мной, обвивая своими сильными руками, именно я держала его в объятиях.

– Ты любишь меня? – спросил он, зарывшись в мои волосы.

– Да, Алекс. Люблю.

– Почему?

– Просто люблю. Так уж вышло. Я не знаю почему. Но думаю, полюбила тебя тогда, когда ты впервые меня поцеловал.

Алекс рассмеялся:

– Чушь собачья! Нельзя влюбиться в кого-либо так быстро.

Я взглянула на него:

– А что, если на самом деле влюбляешься?

– Если ты можешь влюбиться так быстро, то можешь и разлюбить так же быстро.

– Ты этого боишься?

Он на мгновение стиснул меня еще крепче, а потом медленно отошел назад.

– Не знаю. Да. Нет.

Мне хотелось узнать, в кого он был влюблен прежде и почему закончились те отношения. Сколько времени ему потребовалось, чтобы оправиться после расставания. И сколько раз это с ним происходило. Но я не спрашивала ни о чем.

Алекс повернулся ко мне:

– Когда я познакомился с тобой, ты еще любила Патрика.

Это был не упрек, а сущая правда, но я снова почувствовала себя неловко.

– Любить и быть влюбленной – совершенно разные вещи.

– Пустая игра слов, – мрачно заметил Алекс. – Ты все еще любишь его?

– Я не разговаривала с Патриком несколько месяцев, Алекс. Неужели тебя действительно это еще волнует?

– Нет.

Мне оставалось только поверить Алексу – только потому, что до сих пор еще ни разу не удалось уличить его во лжи.

– Я люблю тебя, – произнесла я. – Не знаю, как или почему это произошло. Бог его знает почему, ведь ты точно не был номером один в списке парней, с которыми я могла попытать счастья.

Я предупредительным жестом вскинула руку прежде, чем Алекс смог ответить, и добавила:

– Но я знаю, что ты – не Патрик. И понимаю, что между нами все иначе. Я верю тебе, когда ты говоришь, что не лжешь.

– Я никогда не утверждал, что не лгу. Черт возьми, я лгу все время. Я лишь говорил, что не буду лгать тебе.

– Так что же отличает меня от остальных? – Я проглотила и гнев, и слезы, и все, что в конечном итоге могло бы привести нас к ожесточенной ссоре.

– Я не знаю, – ответил Алекс. – Ты просто есть. Я чувствую так, потому что хочу, чтобы ты была. Просто хочу, чтобы ты была в моей жизни.

– Тогда этого вполне достаточно, верно?

Мы молча смотрели друг на друга, стоя на расстоянии вытянутой руки, но сейчас эта дистанция казалась чуть ли не пропастью. Алекс первый сделал шаг вперед, чтобы взять меня за руку. Его длинные, сильные пальцы сжали мои.

– Я хочу, чтобы наши отношения развивались.

Мои губы растянулись в улыбке.

– Я тоже.

– Мне нужно собираться, – сказал Алекс спустя несколько минут, когда мы от души нацеловались, наобнимались и закончили со всеми этими любовно-сентиментальными штучками. – Хочешь помочь?

– Тебе явно не нужна моя помощь.

– Это правда. Но ты можешь поговорить со мной, пока я буду укладывать вещи.

Я потянулась на цыпочках, чтобы поцеловать уголок его рта. Еще совсем недавно я с готовностью согласилась бы на это предложение и отправилась с Алексом заниматься любовью среди груд его нижнего белья и носков. Теперь я лишь покачала головой и, сжав ягодицы Алекса, шутливо пихнула его в грудь.

– Мне нужно кое-что доделать здесь. Позови меня, когда закончишь.

Алекс был слишком умен и прекрасно понимал мои чувства, однако спорить не стал. Он лишь настоял на том, чтобы опять поцеловать меня. Потом проводил к двери и еще раз остановил поцелуем, уже на самом пороге.

– Во сколько ты завтра уезжаешь?

– Рано утром. Мне нужно быть в аэропорту в шесть.

– Я отвезу тебя, – предложила я. – Тогда тебе не придется бросать там свою машину.

– Ты не должна этого делать. Но – хорошо, договорились, – улыбнулся он.

И снова поцеловал меня.

– Должно быть, с моей стороны это и есть настоящая любовь – встать ради тебя ни свет ни заря. Ты ведь знаешь это, правда?

– Знаю, – кивнул Алекс.


Когда Алекс уехал, у меня вдруг образовалось много времени. Я использовала его с толком, занимаясь уборкой своей квартиры и работой в студии. Я пахала на полную смену в «Фото Фолкс» каждый день и умудрилась втиснуть в свой напряженный график несколько частных фотосессий – точно так же, как и пару заданий по рекламным кампаниям. Местные проекты оплачивались не слишком хорошо, но это все-таки было лучше, чем ничего, и я поклялась вложить каждый заработанный цент в свое дело. Вот так: жить, чтобы работать, работать, чтобы жить.

А еще я наверстывала упущенное в чтении. Одолела несколько романов, но главным образом – научно-популярную литературу. «Как быть евреем». «Иудаизм для «чайников». И еще несколько других, нерелигиозных книг о принципах консервативного иудаизма.

Мне казалось, что это был некий компромисс, нечто между ничем и… всем.

Я думала, что начинаю постигать религию – постепенно, шаг за шагом. Не внезапно, не сразу – впрочем, что в этом мире происходит сразу, кроме, возможно, любви? И кстати, даже на осознание своих собственных чувств нужно время.

Я скучала по Алексу.

Не только по его губам и рукам или этому прекрасному, восхитительному члену. Не только по его ехидной улыбке и манере говорить смешные вещи с невозмутимым видом. И не только по тому, как он говорил это свое «черт» – без раздражения, выражая в одном только слове множество чувств и эмоций.

Я скучала по тому, как он тихонько стучал в дверь моей ванной перед тем, как войти, хотя меня никогда не смутило бы его невольное вторжение. Скучала и по тому, как он останавливался у полки в магазине, чтобы взять мороженое, которое я любила. И по тому, что он не забывал забрать почту – и никогда, никогда не вскрывал мою корреспонденцию, хотя я, вероятно, вряд ли смогла бы удержаться от искушения на его месте. Я скучала и по мелким деталям, связанным с Алексом, и по нему самому, целиком.

Он не звонил, но время от времени присылал мне довольно откровенные, сексуальные сообщения. Не каждый день. Но и не редко.

– Что-то ты плохо справляешься, – заметила Сара, взглянув на сэндвич с тунцом, который я купила в пиццерии J & S Pizza, расположенной вниз по улице.

– Что?

– Сама посмотри. – Она показала на мою тарелку. – Ты почти ничего не ешь.

Я погладила себя по животу:

– Спасибо, я и так нагрузилась печеньем.

Сара засмеялась:

– Рада, что кто-то с ними расправился! Я напекла так много противней печенья с арахисовой пастой, что теперь меня воротит от одного его запаха!