Megan Hart - Голые

Но, нащупав в кармане круглые края пуговицы сквозь слой дешевой бумаги, я поняла, что была единственной, кто способен понять: этот подарок был важным, серьезным, значимым.

К тому моменту, когда я вылетела из задней двери и понеслась вниз по ступенькам крыльца, сдерживать слезы было уже невозможно. Глаза застилало пеленой, слезы застывали на моих щеках. Лицо горело, я летела не разбирая дороги, то и дело спотыкаясь. Морозный воздух, который я судорожно, вымученно глотала ртом, обжег мои легкие. Я пробежала вниз по дорожке мимо гаража и, не в силах больше сдерживаться, разразилась неистовыми, отвратительными рыданиями. Я остановилась, опершись рукой о холодное дерево, чтобы смахнуть слезы с глаз…

– Да что за черт! – в ярости заорала я, когда обнаружила, что нахожусь здесь не одна. – Ты-то откуда тут взялся?

Под навесом гаражной крыши, зябко кутаясь, стоял Алекс. Он было наклонился, но, заметив меня, тут же выпрямился. В руке у него была незажженная сигарета.

– Вышел прогуляться перед домом. Оливия? С тобой все в порядке?

– А что, похоже, что со мной все в порядке? – Разумеется, я хотела ответить ему спокойно, но слова яростно, стремительно сорвались с губ, перемежаясь рыданиями. Я хватила кулаком по стене гаража. – Нет! Я не в порядке!

Закрыв лицо руками, я зарыдала прямо в перчатки. Громкие звуки, вырывавшиеся из моего горла, напоминали ржавые шестеренки, которые будут лязгать друг о друга до тех пор, пока весь механизм не сломается и не остановится. И вдруг я почувствовала твердую руку на своем плече и еще более твердую грудь у своей щеки. Я и не осознавала, что Алекс был таким высоким – моя голова едва доходила ему до подбородка. От куртки моего утешителя доносился приятный аромат. Его свободная от сигареты рука поглаживала меня по спине.

Я – всеми руками за равенство полов и все такое прочее, но, держу пари, найдется совсем немного женщин, которые были бы в состоянии сопротивляться тому очарованию поддержки, которую предложил мне Алекс. Сильные руки, мужественная грудь. Я не нуждалась в словах утешения или совете. Мне даже не хотелось объяснять ему, что произошло, – я просто хотела, чтобы эта томительная, невыносимая тоска прошла. Когда я, наконец, отпрянула от Алекса, рыдания прекратились, но мне едва ли стало хоть немного лучше.

– Это – самое замечательное время года, черт возьми. – Алекс сжал сигарету губами. – Время праздников – дерьмовее не придумаешь!

Я засунула руки в карманы.

– Ага.

Он кивнул в ответ. Только и всего. Никаких объяснений. Никаких заверений, что все будет хорошо и прочей фигни.

Я внимательно изучала его лицо. В свете уличного фонаря его глаза казались темнее, а кожа – бледнее. Я смотрела, как он прикоснулся губами к кончику сигареты, потом вынул ее изо рта и медленно глотнул холодный воздух.

– Так ты здесь куришь? Или нет?

– Нет, – ответил он. – Я бросил.

– Так какого черта ты тут д-д-делаешь? – с трудом произнесла я, стуча зубами. – Достал уже этот холод!

– А… старая привычка. Видишь ли, когда ты куришь, у тебя всегда найдется оправдание, чтобы улизнуть, когда тебе этого захочется.

– Буду иметь это в виду. – Я принялась растирать свое лицо не только для того, чтобы смахнуть слезы, но и пытаясь хоть немного согреться. – Определенно мне следовало принять приглашение парня, с которым я познакомилась в кафе. Он хотел пригласить меня от души поразвлечься в отеле «Херши». Стандартная программа – ужин и танцы под живую музыку. Уверена, там в моем распоряжении оказалось бы много шоколада и парень, которого можно поцеловать в новогоднюю полночь. Знаешь ли ты, сколько лет прошло с тех пор, как у меня было свидание с поцелуем в полночь?

– Не может быть, чтобы слишком много.

Мой смех прозвучал еле слышно, и в нем почувствовался скрежет ржавых шестеренок, уже знакомый по недавним рыданиям.

– Вот именно – слишком много. И вовсе не потому, что мне этого не предлагали!

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

Это казалось нереальным. Все, буквально все вокруг. Ночь, разговор. Стоявший передо мной мужчина, который снова поднес сигарету к губам, и теперь она свисала с уголка его рта.

– У меня нет вечернего платья, но я отказалась от свидания не из-за этого.

С легкой улыбкой внимая этой нелепой болтовне, Алекс пристально смотрел на меня.

– Ну же, не стесняйся и спроси меня, почему я отвергла ночь в отеле «Херши» и предпочла прийти сюда?

– О, я знаю почему, – сказал Алекс.

Мои плечи резко, потерянно упали. Я в растерянности моргнула покрасневшими, опухшими глазами.

– Ты знаешь?

– Ты любишь его.

Если что-нибудь и могло заставить меня плакать той ночью, так это те три слова, что так легко, прозаично слетели с его уст. Может быть, я снова разразилась бы рыданиями, если бы уже не выплакала все слезы. И не застыла бы на месте от холода. Все, что я могла сделать, – это лишь покачать головой и судорожно выдохнуть, выпустив изо рта длинную струйку пара.

С улицы вдруг донесся оглушительный треск фейерверка. Тут же принялся звонить церковный колокол. Слезы снова хлынули из глаз, и у меня перехватило дыхание.

– Черт возьми! – сдавленно прошептала я. – Полночь…

– Счастливого Нового года, – отозвался Алекс.

И, отбросив сигарету, он притянул меня в свои объятия и поцеловал.

Его губы, теплые и мягкие, прижимались к моим секунд пять, прежде чем я сумела осознать, что происходит. К тому времени Алекс уже отпрянул от меня, пробормотав:

– А вот шоколада у меня нет. Прости.

Я отступила назад, прикрыв ладонью свой растянувшийся в улыбке рот.

– Все в порядке. Ты не должен был этого делать.

Он устремил на меня спокойный, твердый взгляд.

– А почему ты думаешь, что мне на самом деле не захотелось тебя поцеловать?

«Алексу не нравятся девушки», – зазвучал в ушах голос Патрика. Я не стала ничего объяснять, лишь ответила:

– Все хорошо, спасибо. Мне очень жаль, что я плакала у тебя на глазах, да еще и основательно загрузила своей болтовней. И уже не в первый раз. Это не лучший способ начать Новый год.

Алекс положил руку на живот и отвесил шутливый полупоклон:

– Всегда к твоим услугам. Правда. Эта дерьмовая роль рыцаря на белом коне вечно преследует меня в Новый год. Такова моя проклятая участь, никуда от нее не денешься.

Я была абсолютно уверена, что не буду смеяться еще очень долго, но сейчас залилась хохотом. Громко. У меня тут же заболело горло, но на душе наконец-то стало легче.

– Тебе стоит вернуться в дом, – предложила я Алексу. – Здесь ты лишь замерзнешь и пропустишь все веселье.

Он бросил взгляд через плечо на другую сторону двора, в направлении к дому.

– Точно, вечеринка… Думаю, мне пора домой.

Я кивнула:

– А, понятно. Мне тоже.

– Ты как, сможешь вести машину? – Алекс придвинулся и положил руку мне на плечо.

– Я ведь особо-то и не пила. Все в порядке.

Его пальцы мягко сжались на моем плече.

– Уверена? Я могу тебя отвезти.

– Нет, правда. Со мной все прекрасно. – Я вздрогнула от холода и сжала зубы, готовые снова застучать. – Все, мне и в самом деле нужно ехать. Я уже в сосульку превратилась!

Он засмеялся и отпустил меня.

– Не слишком похоже на глобальное потепление, да? По такой погоде и не скажешь, что оно грядет. Поезжай осторожно, Оливия.

– Постараюсь. И, Алекс, – окликнула я, когда он уже зашагал по дорожке.

Мой благодетель оглянулся.

– Еще раз спасибо. И счастливого Нового года.

Он сделал любезный жест, приподняв воображаемую шляпу:

– Я уже говорил – всегда к твоим услугам.

Алекс уже скрылся за углом дома, когда мне удалось заставить себя сдвинуться с места. Я собиралась зайти в дом, взять свои вещи и отправиться домой. Больше никаких посиделок в опасной близости к брату Шона, больше никаких грез о том, что могло бы быть и чего никогда уже не будет.

– Где тебя носило? – напустился Патрик, стоило мне только войти в дом через заднюю дверь. – Уже за полночь! Ты пропустила тост.

– Мне нужно было немного подышать свежим воздухом.

– Чем это, черт возьми, ты занималась? – Патрик закрыл глаза и, отшатнувшись, трагически вздернул руку. – Не важно. Я тебя видел!

Он будто упрекал меня в предательстве – это ясно читалось по его лицу, выражение которого казалось красноречивее, чем когда бы то ни было. Что же это все значило?

– Видел меня? И что ты видел?

– Я видел тебя с ним! – Голос Патрика так и сочился язвительностью, но мой разгневанный друг старательно не повышал тон и с опаской поглядывал через кухонную дверь в гостиную.

– С кем? С Алексом? Господи, Патрик… это было просто…

– Мне все равно! – оборвал он меня резким взмахом руки.

И в этот момент я резко оборвала свои извинения. Патрик, уставившийся на меня горящим от ярости взглядом, явно ревновал. А я, впервые наблюдая нечто подобное, невольно думала о том, как много раз за последние несколько лет он незаметно вынуждал меня отказываться от потенциально серьезных отношений. Да, он беззастенчиво пользовался тем, что я люблю его и доверяю его дружескому мнению.

– У тебя нет никакого права. – Мой голос тревожно дрогнул.

– Есть, у меня есть полное право! Это мой дом!

– Это был обычный новогодний поцелуй от друга. Черт, Патрик, помнится, ты занимался оральным сексом с парнями в моем присутствии, когда я находилась в той же самой комнате!

Он не мог отрицать это, но одновременно не собирался позволять мне проводить такие параллели.

Все это ясно читалось во взгляде, которым меня чуть не испепелили. Потом Патрик отвел глаза, его горло дергалось, словно он пытался глотнуть. Я же старалась вспомнить, видела ли когда-нибудь Патрика, столь рассерженного на меня, – и не могла. Мы почти не ссорились. И всегда были лучшими друзьями.