Раздался стук в дверь:

— Ты одета, дорогая? Можно войти?

В комнату вошел Пол со все еще влажными после душа волосами, одетый для больницы в темные брюки и белую рубашку. Он сразу же подошел к кровати и приник к губам Валентины долгим поцелуем.

Она прильнула к нему, благодарная за внимание.

— Смотри, какой замечательный испанский омлет принесла мне мама, — пробормотала Валентина, когда они разжали объятия. — Это ее фирменное блюдо.

— Чудесно. Знаешь, моя милая лентяйка, я вчера вечером занес Орхидее демонстрационную пленку, когда ты ушла спать, покинув меня. Хауи Эммер работает в «Пауэрхаузе», а его жена Ребекка пытается заниматься музыкальным бизнесом. Он попросил меня узнать мнение Орхидеи. И твое тоже. Ты послушаешь ее?

— Я, разумеется, послушаю пленку. — Валентина нерешительно принялась за восхитительный омлет.

— Съешь все, — посоветовал Пол. — Тебе нужны дополнительные калории. И еще, милая…

— Да?

— Может, мне стоит выписать для тебя еще и В-12? Это тебя немного оживит. Не хочу, чтобы моя красавица-невеста едва волочила ноги во время свадьбы. Я уже говорил тебе, что заполучил наконец тот дом на побережье, который я присмотрел в Кармеле? Хозяева сказали «да». Ты сойдешь с ума, когда увидишь его. Вид фантастический! Ты счастлива, дорогая?

Пичис деликатно покинула комнату, оставив их наедине.

— Конечно, счастлива, Пол. Только… Надеюсь, я смогу стать тебе хорошей возлюбленной, — пробормотала она. — Я хочу сказать… моя спина… Не знаю, смогу ли…

Он улыбнулся и взял ее за руку.

— Я понимаю, о чем ты говоришь. Здесь не будет никаких проблем. Ты же выходишь замуж за врача, так что все будет в порядке.


Пышный тропический сад отеля «Бел-Эйр» был свидетелем многих свадеб знаменитостей, его бархатная лужайка, темно-зеленая листва и яркие клумбы походили скорее на декорацию, чем на реальный сад. Они произнесут свои обеты в бельведере, построенном в викторианском стиле, украшенном лилиями и белыми розами.

На Валентине было великолепное подвенечное платье от Скаази. Его длинные кружевные рукава, глубокий вырез, заканчивающийся фестоном в виде сердца, несколько рядов оборок и длинный шлейф придали ей романтический неземной вид. На голове красовалась тонкая как дымка вуаль, в которой сорок лет назад Пичис выходила за Эдгара. На груди она хранила кремовый вышитый платок, привезенный Надей из России.

Давно забытые последние слова Нади вдруг нахлынули на нее. Ты сильная девочка… ты найдешь свою дорогу. Ты обретешь любовь, я знаю это. Люби, Валентина, никогда не бойся любви.

Валентина стояла перед зеркалом в апартаментах для невест, слезы катились по ее лицу. Почему рядом с ней нет Орхидеи? Они часто мечтали, как будут подружками невесты друг у друга на свадьбах. А где же Кит? Она боролась с непреодолимым желанием подбежать к телефону и позвонить ему в Нью-Йорк.

Взволнованная и обеспокоенная Пичис суетилась вокруг нее.

— С тобой все в порядке? Ты уверена, что спина не болит?

— Спина не болит, мама, я только что приняла еще две таблетки. Пока их выпускают, со мной все будет в порядке.

— Постой… дай я тебя еще немного припудрю. Дорогая, — добавила мать, — ты уверена? Я хочу сказать, что еще не поздно. Люди иногда передумывают в самую последнюю минуту. Честно говоря, нам с папой Эдгаром важнее всего твое счастье.

Валентина заколебалась. Посмотрев в глаза Пичис, она увидела в них тревогу. У нее, видимо, сейчас просто острый приступ предсвадебного страха, и все.

Долли Ратледж постучала к ним в дверь.

— Две минуты, — объявила она.

— Вэл? — настойчиво спросила Пичис, пристально глядя Валентине в глаза.

— Я счастлива, мама, — сказала она, заставив себя улыбнуться. — Я… я очень люблю Пола.

— Ты уверена?

— Да, совершенно уверена, — настаивала Валентина.

Прежде чем покинуть апартаменты, она приняла еще одну таблетку, благодаря которой перенесла церемонию в состоянии легкого оцепенения.

Четыре часа спустя они уже были в машине Пола на автостраде, проходящей вдоль Тихоокеанского побережья на пути в Кармел. Большую часть дороги Валентина лежала на заднем сиденье, чтобы уменьшить ноющую боль в спине.

«Дом на берегу» оказался особняком неподалеку от Пойнт-Сюра с восемнадцатью комнатами, двумя бассейнами и потрясающим видом на Тихий океан. Здесь даже был бальный зал и два теннисных корта. Он был выставлен на продажу за четырнадцать миллионов долларов, но хозяин, состоятельный врач, практикующий в Седарс-Синае, сдал его им. Обслуживали дом трое работников, нанятых на полную рабочую неделю.

— Правда, фантастика? — не переставая, спрашивал Пол. — Я хочу сказать, вот это жизнь, да, Вэл?

Валентина сменила дорожный костюм на пеньюар. Она распустила убранные наверх для свадьбы волосы, умылась, а затем нанесла на губы немного блеска персикового цвета и фиолетовые тени на веки.

Боже, а вдруг они окажутся сексуально несовместимыми?

— Милая? — Ее вновь испеченный муж постучал в дверь гардеробной. — Детка? Я велел подать нам шампанского. Мне кажется, это именно то, что нам надо сегодня вечером, ты согласна?


— Ты прекрасная, моя собственная кинозвезда, — все твердил Пол, покрывая поцелуями и умело лаская ее тело. Она застонала, отдавая себя во власть его искусства. Пол, как виртуоз, целовал самые чувствительные участки ее тела, посылавшие эротические сигналы в мозг, — тыльную часть колен, каждый палец на руках и ногах, шелковистую кожу внутренней части локтя.

Он был автоматом, запрограммированным на любовь.

Но после второго оргазма Валентина лежала усталая и опустошенная. Действие таблеток стало ослабевать, и она почувствовала, как стрела боли пронзила ей спину и ноги. Она раздумывала о том, почему шепот Пола «я тебя люблю» казался таким механическим.

— Тебе было хорошо? — спросил Пол, приподнимаясь на локте. — Я был на высоте?

— Ты изумительный, — пробормотала она.

— Это было достаточно изумительно, чтобы попытаться попробовать еще раз? — Он уже придвигался к ней.

Валентина закрыла глаза и попыталась отдаться наслаждению близости с только что обретенным мужем, но настроение прошло.

Когда он отвернулся и уснул, Валентина долго лежала без сна, глядя на окна, за которыми слышался прибой.

Кит. Она чувствовала, что он вел бы себя по-другому. Он обнимал бы ее нежнее. Его чувства и эмоции сливались бы с ее чувствами. Кит любил бы ее, а не только занимался с ней сексом.

Она перевернулась и зарылась залитым слезами лицом в подушку.


На следующее утро Валентина проснулась, ощущая прилив бодрости. Солнце, потоком струившееся в окна огромной спальни, вместе с музыкой радиочасов, снова наполнило ее надеждой.

Пол уже встал, и она слышала отдаленные удары мяча — он отрабатывал подачу на одном из кортов. Она лениво потянулась и решила, что не станет принимать таблетку сегодня утром, если только не появится крайняя необходимость. Ее утомило туманное состояние полуоцепенения, и хотелось вернуться к нормальной жизни.

Она встала и отправилась под душ. Затем погрузилась минут на двадцать в «Джакузи». Какое это имеет значение, если их близость не удовлетворила ее на все сто процентов? Это же первый раз. Будет еще много, много раз, и она покажет Полу, что значит быть по-настоящему нежным, она научит его тому, что любит сама.

Надев облегающие белые джинсы от Ралфа Лорена и просторный белый вышитый свитер, она вышла на балкон с видом на океан. Дом был построен на намывной косе, окруженной беспорядочно громоздящимися скалами, волны с шумом разбивались о них, образуя кружевную пену.

Ничего не может быть прекрасней для медового месяца!

Впервые она позволила себе расслабиться. Это только начало, уверяла она себя. Брак — это не на одну ночь, а навсегда.

— Милая? Ты так рано встала?

Пол, появившись на балконе, обхватил ее за талию и прижал к себе. Он был одет в белый теннисный костюм, от него пахло свежим морским воздухом.

— Вид… Действительно то, что ты обещал, — сказала она, улыбаясь.

Он крепко обнял ее, затем отстранил от себя.

— Боже, я так рад, что тебе здесь нравится. И рад, что ты встала и чувствуешь себя счастливой. Я вызвал физиотерапевта, он приедет из Сан-Хосе сегодня утром. Не хочу, чтобы ты потеряла хоть день.

— Физиотерапевт? Но это же наш…

— Знаю, знаю, наш медовый месяц. — Он, едва касаясь, поцеловал ее. — Но мы не можем позволить себе отступить от лечебного режима. Это всего час, детка, и я привез тебе другие обезболивающие таблетки, которые принесут тебе облегчение, не делая тебя такой вялой.

Она покачала головой:

— Я буду пытаться обходиться без них.

— Со всеми процедурами, через которые тебе придется пройти? Невозможно, милая. Знаешь, от боли сжимаются мускулы, ты разрушишь все, чего мы могли бы достигнуть.

— Но я действительно не думаю…

Пол пошел в огромную облицованную мрамором ванную, вернулся со стаканом воды и подождал, пока она покорно проглотит таблетку.

— Пойдем завтракать, а потом я покажу тебе оранжерею. Она совершенно сказочная, прямо из викторианской эпохи. Там сортов двадцать орхидей, ты можешь в это поверить? И старинная плетеная мебель.


Через две недели они вернулись в дом в Холмби-Хиллз — это довольно богатый район, тесно связанный с Беверли-Хиллз. Эдгар нажал на нужные пружины и добился, чтобы они поселились в этом доме на год, пока его хозяин, театральный актер, играл на Бродвее. При доме был маленький, но изысканный бассейн и зеркальный тренировочный зал, оснащенный новейшим спортивным оборудованием фирмы «Наутилус».

— Мне понравилось это место главным образом из-за тренировочного зала, — сказал ей Пол. — Это очень хорошо для твоей профессиональной реабилитации, Вэл. Пообещай мне, что будешь заниматься каждый день.