— Хочешь попробовать некоторые из них? — усмехаясь, спросил Конн.

— Конечно, — она потянулась к нему и принялась ласкать его сквозь одежду, массируя ему ягодицы своими сильными твердыми пальцами.

Конн неохотно отодвинулся. Девчонка — просто фейерверк, и он не хотел все испортить, проявив себя импотентом.

— Подожди секунду, милочка. У меня есть нечто, что действительно вознесет нас до небес. Сделаем по паре затяжек, прежде чем начать.

— Гм, — Орхидея посмотрела на маленький пластиковый пакет, наполненный белым порошком. — Я нюхала кокаин, но теперь перестала. Сейчас я в норме.

— О, всего лишь одну затяжку, — настаивал Конн. — Все станет намного лучше.

Она нахмурилась:

— Я провела целый год в Амстердаме, где веселилась до безумия, но теперь, вернувшись в Лос-Анджелес, не хочу больше иметь дело с этой дрянью.

— Что ж, если ты не возражаешь… — Конн отсыпал две порции для себя. Он глубоко затянулся, вдыхая каждую крупицу дорогого порошка. Затем, удовлетворенно вдохнув, бросился к Орхидее и стал стягивать свитер с ее плеч.

Смеясь, она помогала ему раздевать себя. Через несколько секунд они, обнаженные, уже катались по овчинным коврам.

Орхидея Ледерер была самой лучшей любовницей, какую он когда-либо знал.


Прошло несколько недель. Орхидею радовал тот поворот, который произошел в ее жизни в Голливуде. Конн Дэнсон оказался человеком слова. Он подготовил ей неплохой контракт, который проверили юристы Эдгара, и действительно принимал меры к подготовке съемок ее фильма.

Одним из его клиентов была Джетта Мишо — знойная звезда, находившаяся сейчас в Акапулько, где снималась с Мики Рурком. Он послал сценарий Джетте, и она согласилась прочитать его.

— О Боже, — захлебываясь от восторга, Орхидея делилась с Пичис по телефону, — Джетта Мишо! Ты можешь в это поверить? Она такая модная. И он ищет мне режиссера и продюсера… возможно Лу Рудолфа. Он уже подобрал три-четыре звезды из списка своих клиентов, кто подошел бы на главную мужскую роль. Тебе не кажется, что все это совершенно невероятно?

— О чем сценарий, Орхидея? — спросила Пичис. — Ты ни разу не рассказывала мне его сюжет.

— Он… это о рок-певицах, — уклончиво объяснила она.

— Что ж, я уверена, что это очень хороший сценарий. Чем ты еще занимаешься, милая? Познакомилась с какими-нибудь интересными мужчинами? — Пичис всегда спрашивала об этом, надеясь всё меньше и меньше, что Орхидея когда-нибудь возьмется за ум.

— Только с Конном.

— Конн? Надеюсь, ты не имеешь в виду Конна Дэнсона, твоего нового агента?

— О, ничего особенного, — солгала Орхидея. — Он просто время от времени приглашает меня на обед.

Интересно, что бы подумала Пичис, если бы узнала о сибаритских наслаждениях в спальне Конна. Сидя обнаженными и жуя воздушную кукурузу, они смотрели фильмы с такими названиями, как «Игры, в которые играют пары», «Дебби соблазняет Даллас». Затем, когда сцены на экране становились жаркими, они их подхватывали и создавали свои, не менее страстные.

У него иногда возникали проблемы, но Орхидея знала, как его возбудить, или он вдыхал пару порций кокаина.

Она даже начала испытывать к нему какие-то чувства. Конечно, не большую любовь, но он ей нравился, и особенно нравилось то, что он работает над ее сценарием. Он спасал ее, и за это Орхидея была готова смотреть сквозь пальцы на многое. Такая связь определенно радовала ее.


Маленький «фиат» Рейвен Грегори с визгом остановился на площадке перед домом. Она позвонила привратнику, дежурившему на частной территории в Брентвуде, где жил Конн Дэнсон.

Она уже три года приезжала сюда несколько раз в неделю, и сторож пропустил ее, не задав никаких вопросов.

Ее сердце все еще колотилось от сцены, которую она только что увидела, когда проезжала мимо дома Конна, через одно из окон — короткое, но многозначительное зрелище: ее любовник, совершенно голый, совершал набег на холодильник, а рядом с ним стоял кто-то, тоже обнаженный. Она уже несколько недель подозревала неладное, да и некоторые из ее знакомых видели, как он обедал с какой-то красоткой.

«Проклятый дурак», — подумала она, дрожа от ярости. Она остановила машину и несколько секунд сидела и курила, прежде чем выключить мотор, затем взяла свою большую сумку с длинной ручкой, которую носила на плече, и вышла из машины.

Она предупреждала его.

Рейвен подошла к двери, открыла ее ключом, который он ей дал несколько месяцев назад, помедлила в вестибюле, прислушиваясь к звукам канала «плейбой», доносившимся из спальни. Женская одежда, разбросанная по ковру, вела в том же направлении. Рейвен смотрела на нее с отвращением. Сумочка от Гуччи валялась на полу рядом с кушеткой.

Рейвен улыбнулась про себя. Она подошла к сумочке и стала в ней рыться, пока не нашла то, что искала, — перламутровую пудреницу. Высыпав пудру на подставку стоявшего рядом тропического растения, она заменила ее несколькими унциями кокаина, который достала из маленького мешочка, затем в белую массу добавила большую дозу героина — настоящая гремучая смесь.

Затем быстро подошла к невысокому шкафчику со спиртными напитками, где, как она знала, Конн держал свои запасы. Четыре мешочка, которые она продала ему накануне, все еще там лежали. Она забрала их и заменила более сильной смесью.

Она заставит этого прохвоста Конна Дэнсона и его подружку-шлюху взлететь до ближайшей звезды.


— Эй… Я не думал, что ты останешься на ночь, — пробормотал Конн, прижимая Орхидею к себе.

— Думаю, останусь, — сказала она.

— Я хотел сказать, что ты не обязана.

— О, я останусь.

Он прижался к ней и тихо похрапывал, словно муж, а она обнимала его, глядя во тьму. Орхидея по-настоящему нравилась Конну и чувствовала это. И он нравился ей. Пожалуй, она даже смогла бы выйти за него замуж. Они во многом подходили друг другу.

Она вздохнула, и на нее нахлынула волна печали. Она никогда не встречала человека, за которого по-настоящему захотела бы выйти замуж, и сомневалась, встретит ли когда-нибудь. Может, это все идет из ее детства, из-за насилия и ее непреодолимого недоверия к мужчинам? Кто знает?

Она закрыла глаза и постаралась ровно дышать. Ей лучше уснуть, потому что она не сомневалась — утро Конн встретит с проснувшимся вожделением. По утрам он был особенно страстным.


— Детка… детка… — поцелуями разбудил ее Конн, покусывая кончики ее ушей.

Орхидея застонала и уткнулась лицом в подушку. Она всегда спала обнаженной, и теперь его руки блуждали между ее ног.

— Детка… Орхидея… У меня для тебя кое-что есть. Что-то по-настоящему хорошее…

— Спать хочу, — запротестовала она.

— Что-то по-настоящему хорошее. Но сначала я отлучусь на секунду в гостиную. Скоро вернусь. — Конн встал с постели и, обнаженный, побрел по квартире, вернувшись с одним из мешочков, зеркалом и прочими атрибутами.

— Так рано? — пробормотала Орхидея, пытаясь проснуться. — Ты собираешься нюхать кокаин так рано? — Она взглянула на часы. — Боже, еще только восемь часов!

— Всего пару понюшек, детка. Я не сплю уже два часа, и все жду, когда ты проснешься. — Он насыпал две порции на зеркало и стал ласкать себя, быстро проводя руками вверх и вниз до тех пор, пока не наступила эрекция.

— Можно я вставлю его в тебя, а потом вдохну?.. Тебе это понравится… — тяжело дыша, спросил он. — Я хочу «поймать кайф», когда буду уже в тебе. Это высококачественный октан, первосортное топливо, он по-настоящему заправит мой мотор.

Она не ощущала большого желания, так как предпочитала заниматься любовью ночью, но с готовностью раздвинула ноги, чтобы впустить его. Стоя на коленях, Конн принялся раскачиваться, постанывая от удовольствия. Затем он остановился, уравновесил зеркало, и стал манипулировать свернутым в трубочку стодолларовым банкнотом.

Она видела, что возбуждение тотчас же охватило его.

— Это величайшее… — начал он, с трудом вдыхая воздух, как обычно после наркотика. Но затем его дыхание стало странным, придушенным. Он начал задыхаться, ловить ртом воздух.

— Эй, — окликнула его Орхидея.

Конн смотрел на нее невидящими глазами, ставшими огромными и пустыми. Лицо его приобрело безобразный пепельно-красный оттенок. Капельки пота выступили на лбу, рот открылся, и в уголках губ показалась слюна.

— Конн?! — вскрикнула она. — Конн, Конн, с тобой все в порядке?

С ним все было не в порядке. Все двести десять фунтов его веса внезапно обрушились на нее.

— Конн! — пронзительно закричала она, пытаясь выбраться из-под него. — О, нет, — зарыдала она, — о Боже… Боже.

Орхидее наконец удалось сбросить неподвижное тело Конна, и она принялась неистово трясти его и бить по лицу. Затем схватила телефонную трубку, чтобы вызвать брентвудскую полицию.


В брентвудском отделении полиции с ней обращались вежливо, позаботились о том, чтобы дать ей холодного пепси и удобный стул в свободном кабинете.

— Расскажите мне, — попросил красивый детектив, зачитав Орхидее ее права и спросив, поняла ли она его, — расскажите мне все с самого начала. Откуда вы достали наркотики, которые мы обнаружили в вашей пудренице? Это вы снабжали Конна Дэнсона наркотиками?

Орхидея с изумлением смотрела на него. Она не прикоснулась к своему пепси, испытывая потрясение от смерти Конна. Тот принял смертельную дозу наркотика — так сказал ей служащий скорой помощи. В то время, когда он был на ней… в ней. Ужас случившегося все еще переполнял ее, и, когда полицейские привезли ее в отделение, она была чуть жива.

Наркотики нашли в ее сумочке. Они считают, что это она дала их Конну и отравила его наркотиками.

Ужас от услышанного совершенно выбил Орхидею из колеи.