– Ладно… Я же не знала. Если бы ты написал в письме, я бы так и сделала. А от тебя писем целых два месяца не было. А я техникум заканчиваю. Я и не могла решить – ехать мне по распределению или же к тебе. Надя вот в Сибирь уехала, на стройку.

– Понятно, – отозвался Герка и остановился передохнуть. Она тоже поставила свою машинку на землю. Груз был нешуточный. – А машинку-то на кой приволокла?

Она с досадой обнаружила, что Герка вроде как стыдится ее с этим чемоданом, с машинкой. То, чем она совсем недавно гордилась – ее приданое, теперь выглядело так нелепо!

Теперь ей самой стало стыдно и своего фанерного чемодана, обшитого черным сатином, и громадной тяжелой швейной машины, и стоптанных каблуков своих дорожных туфель, и своего серого костюма… «Немаркого», как характеризовала его Зинаида Ивановна.

– Сейчас придем в гостиницу, я скажу, что ты моя родственница. Поняла? Лишнего не болтай. Тут военный объект! – строго сказал он.

Остаток пути прошли молча.

Гостиница – двухэтажный кирпичный домик – являла собой то же самое общежитие, только для военных моряков.

Поднялись на второй этаж. По коридору ходили парни в тельняшках и спортивных штанах. На кухне сохли ползунки. Какая-то женщина в конце коридора укачивала младенца.

Иринкина комната оказалась небольшой и обычной. С тумбочкой, умывальником и деревянной кроватью-полуторкой. Еще тут был шкаф и зеркало.

– Ты… устраивайся, – сказал Герман, поставив вещи на пол. – А мне сейчас идти надо.

– Уже? – испугалась Ирина. – А как же? А когда ты придешь?

– Приду вечером, если отпустят. У меня служба, если ты не забыла.

Она опустилась на кровать – уставшая и расстроенная. Уходя, Герман оставил дверь открытой, и теперь она видела коридор. Некоторое время она сидела в полном оцепенении и наблюдала, как протекает жизнь молодых семей военнослужащих. Каким образом она должна включиться в эту жизнь? Ведь, наверное, Герман ждет от нее именно этого? Она почему-то все представляла несколько иначе.

Погруженная в свои мысли, Ирина не сразу отреагировала на приветствие, прозвучавшее из приоткрытой двери.

– Смотрю, новенькая у нас! – В комнату вошла крупная кудрявая девушка в домашнем халате и переднике. – Как зовут?

– Ирина.

– А меня – Галя. Я мичмана Крохты жена. А ты к кому приехала?

– Я к Герману. К Герману Найденышеву. Он мой… брат.

Чуть не проговорилась! Вовремя вспомнила Геркин наказ.

– А я смотрю – сидишь как сирота какая. Одна. Личико грустное… У нас так нельзя, подружка. У нас тут коммуна. Мы все как одна большая семья. К любому обратись – помогут. А иначе в военном городке нельзя. Всем трудно. Для всех это место сначала было чужим, суровым. А потом обвыклись, даже нравится здесь. Ты надолго к брату? Навестить?

– Да я… не знаю. Вообще-то я думала – совсем…

– Ну а что же тогда смотришь как неродная? Разбирай чемодан. И идем ко мне, я тебя накормлю с дороги. В душ сходишь, покажу где.

Соседка Галя несколько оживила упавшую духом Ирину. Накормила вкусным борщом, помогла навести в скучной казенной комнате подобие домашнего уюта. Шло время, а вечер не наступал. Было все так же светло, словно время остановилось. В гостинице шла своя жизнь – по коридору гуляли запахи позднего ужина, кто-то возвращался со службы, где-то плакал ребенок. Но и эти звуки затихли, запахи притупились. Иринка заподозрила, что ночь все же наступила, хотя за окном оставался белый день. Это был полярный день, о котором она когда-то слышала на уроках географии!

В момент, когда она сделала для себя это открытие, дверь распахнулась, и на пороге вырос Герман. Бескозырка набекрень, глаза блестят. Иринка поднялась ему навстречу, машинально поправляя на своем нарядном платье невидимые складки. Герман выглядел веселым, и от этого у нее тоже поднялось настроение. Хорошо, что его дневная хмурость исчезла.

– Какая ты! – восхищенно произнес он, оглядывая ее с головы до ног.

– Нравится? – смутилась она. – Это я сама сшила.

– Высший класс! – похвалил он и достал из-за пазухи бутылку шампанского.

Только теперь Иринка догадалась, что Герка навеселе.

– Есть у тебя стаканы?

– Кажется, я где-то видела…

Она достала из тумбочки два стакана. Герка залихватски откупорил бутылку. Пробка ударила в потолок.

– Тише! – вскричала Иринка, радостно узнавая в нем прежнего своего друга – отчаянного парня Герку.

– Должны же мы отметить твой приезд? – громким шепотом ответил он и разлил шипящий напиток по стаканам. Он суетился, и как ни старалась Ирина поймать его взгляд, у нее не получалось. И только когда они наконец выпили шампанского, он остановил на ней взгляд, и она прочитала в нем то, что хотела.

– Давай поговорим? – предложила она, полагая, что настал удобный момент, чтобы начать строить планы на будущее.

– Все разговоры – потом, – возразил Герман и сел поближе. – Какая ты красивая…

Он провел ладонью по ее лицу. Она так ждала этого момента! Теперь не существовало никаких преград между ними. Он любит ее, они вместе!

Она потянулась к нему навстречу, с трепетом ощущая его горячие ладони на спине, он прижал ее к себе, горячо задышал ей в шею.

– Герка, знаешь… – зашептала она, трепеща в его руках, как пойманная рыбка.

– Не говори ничего, – прошептал он, укладывая ее на кровать. – Все потом, потом…

Герман остался до утра. Хотя утро в тех краях мало отличается от ночи…

В комнату заглянула соседка Галя и увидела спящих в обнимку голубков. Несколько секунд она, ошарашенная, стояла на пороге, а потом поспешно ретировалась в коридор.

Когда Герман ушел, Иринка пошла на общую кухню за кипятком и застала там Галю. Соседка варила молочную лапшу. Стояла у кастрюльки с суровым лицом, помешивала ложкой и никак не отреагировала на появление новой соседки.

– Доброе утро, Галя, – громко сказала Ирина, ставя чайник рядом с Галиной кастрюлей. Галя Крохта немного насмешливо взглянула на нее.

– Значит, сестра, говоришь? А я-то как дура поверила! Ты что, правду сказать не могла?

– Не могла. Гера так велел, – ответила Ирина, краснея. – Он сказал, что тут у вас строго. И невеста считается, только когда заявление подали. А мы еще не успели. Мы…

Галя забыла про молоко и всем корпусом развернулась в сторону соседки.

– Я вот гляжу на тебя и не понимаю. Либо ты полная дура, либо прикидываешься.

– Вы о чем? – обиделась Ирина.

– Ты не видишь, что он тебя за нос водит? Сестра… Да назовись ты невестой, вам бы тут быстро комсомольскую свадьбу сыграли за счет части и комнату бы еще выделили. Только твой Герман не такой дурак, он жениться на тебе и не собирается.

Галя зло орудовала ложкой в кастрюле.

– Вы зачем такое говорите? – возмутилась Ирина. – Что я вам сделала? Да мы с Герой с детства, мы…

От обиды стало горячо волосам. Чаю расхотелось.

– Вот если бы ты вчера мне правду сказала! – с досадой произнесла Галя, выключая газ под выкипающей лапшой. – Не была бы такой дурой!

– Да на что вы все время намекаете?! – со слезами в голосе возмутилась Ирина.

– Я бы могла промолчать, – сказала ей в спину Галя. – Но ты мне понравилась. Жалко мне тебя.

Ирина не останавливаясь шла к дверям, закусив от обиды губы.

– Подожди! – остановила ее Галя. – Может, не мое это дело, но я скажу. Вижу, хорошая ты девчонка, не заслуживаешь, чтобы с тобой так…

Ирина остановилась. Что-то в голосе соседки ее насторожило.

– У него другая есть. Обманывает он тебя.

– Врете вы все! – взорвалась Иринка. – Я вас не знаю совсем! А с Геркой мы в одном детском доме росли! Он меня никогда не обманывал! Он любит меня…

Галя, покачивая головой, слушала возражения Ирины.

– Детдомовские вы… Тогда понятно.

– Что – понятно? – кричала Ирина. – Зачем вы меня мучаете?

– Да то понятно, что зря ты на него надеешься. Карьерист твой Герка, красивой жизни ищет. Он за дочерью нашего адмирала ухаживает. Поняла? Ни к чему теперь ему детдомовская любовь.

– Не верю.

– Ты думаешь, он где вчера целый вечер был?

– В части!

– День рождения у нее, и он приглашен был. Моя подруга у них домработницей, я про эту семью все знаю. А сегодня… он тебе сказал, куда идет?

– У него дежурство сегодня… – уже менее воинственно ответила Ирина.

– Дежурство… На островах они! Адмирал своей дочери устроил праздник что надо! Молодежь с утра на катере укатила на остров, а мой муж повезет им горячий обед с камбуза.

– Не верю.

– Дело твое. Хочешь, уговорю мужа взять тебя с собой? Только я ни при чем, поняла? Я подругу подставлять не собираюсь. Мужу скажу, что ты сестра и Герман велел привезти тебя, как выспишься. Думай.

Галя взяла кастрюльку и собралась уходить.

– А где муж? – сурово сведя брови к переносице, поинтересовалась Ирина.

– За мотоциклом пошел. Сейчас позавтракает и поедет на пирс.

– Я согласна. Я поеду с ним.

– Оденься теплее, на катере будет прохладно.


Иринка не видела дороги. Ехали через городок. Потом берегом, мимо чахлых северных сосен, мимо стоящих в ряд кораблей. Потом на катере летели по волнам. Мичман Крохта рассказывал ей о рыбалке в этих краях, и до нее доносились названия рыб – зубатка, камбала, кумжа. Она не чувствовала холода, но внутри все существо сжалось в комок и мешало ей дышать.

Вот она увидела остров – почти голый, с редкими зелеными кустами. На нем копошились люди, горел костер. Когда подошли ближе, услышала музыку – орал магнитофон. Воздух сотрясали знаменитые «Битлз». Несколько молодых людей и девушек танцевали. Увидев катер, многие приветственно замахали руками. Матрос погрузил в лодку провизию, мичман Крохта помог Ирине спуститься. Германа не было видно, и у Иринки мелькнула надежда. Да почему она должна верить соседке? Кто знает, какие у них тут отношения? Может, Герман чем-то не угодил Гале и она хочет теперь отыграться?