— А ты живешь за тем лесом? — Он большой волчьей рукой показал в соответствующем направлении.

— Да. На ферме.

Теперь он не мигая уставился на нее и, зажав в руке конец одной косы, несильно дернул.

— Лили? Твое имя Лили Маккензи?

Она ошеломленно кивнула.

Его дикие серые глаза вмиг потеплели, ужасное лицо озарилось улыбкой, и он внезапно стал самым красивым на свете мальчиком.

— Я — Терпеливый принц.

* * *

Артемас поставил перед собой цель. Он обещал миссис Маккензи вернуться, и это был его единственный шанс. Ему исполнилось тринадцать — достаточно для того, чтобы понять, что он не все в жизни может. Но внутренний голос повелевал ему выполнять свои обещания.

Это и стало веской причиной, побудившей его распрощаться со своим блестящим будущим.

Так он бросил военную школу в Коннектикуте. Сначала, пока хватало денег, он добирался на автобусе, затем на попутках. За день до этого был убит Мартин Лютер Кинг, и на южных дорогах страны было неспокойно. Двое черных парней с крепкими бицепсами, остановив грузовик, выкинули его на дорогу. До сих пор в висках стучало, а под глазом болело так, будто они все еще молотили кулаками.

Но в конце концов он добрался сюда, к Маккензи. Когда миссис Маккензи сошла с крыльца и увидела его на тракторе вместе с мистером Маккензи и Лили, она вскрикнула от неожиданности, засмеялась и кинулась к нему навстречу. Артемас спрыгнул и обнял ее как в детстве, но теперь он не плакал, да и выглядел старше своих лет. Ферма казалась заброшенной, краска на доме облупилась, изгородь напоминала ряд зубочисток. Только ивы вдоль ручья оставались такими же прекрасными, как прежде. Они и любовь, которая его здесь окружала.

— Бабушка знает, где я, — успокоил он Маккензи. — Я послал ей письмо. А родители где-то в Европе.

«На попечении друзей», — презрительно подумал он.

— Боже мой, — покачала головой миссис Маккензи, опускаясь на стул и одергивая свой передник. — Арти, о чем ты думаешь?

Он смутился:

— Я ненавижу школу.

«Я ненавижу все», — добавил он про себя.

— И я тоже, — прощебетала Лили. — Я сейчас хожу в детский сад, и я уже довольно большая, даже больше некоторых мальчиков.

Он изумленно покосился на девочку. Сидя у его ног на основании кресла-качалки, она наблюдала за ним широко раскрытыми голубыми глазами. Пухленькое веснушчатое личико, без передних зубов, казалось еще привлекательнее благодаря рыжим торчащим косам. Липкий яблочный сок оставил пятна на белой футболке под комбинезоном.

Сколько еще времени пройдет, пока она повзрослеет и, может быть, согласится выйти замуж. Она всего лишь на три года старше его младшей сестры Джулии. Сам он вовсе не собирался жениться: не хочется походить на своих родителей.

Он заботливо погладил ее по голове:

— Прости, что я напугал тебя под моим деревом.

— Это мое дерево. Я за ним ухаживаю.

— Ты, должно быть, станешь Терпеливой принцессой, раз ухаживаешь за моим деревом.

Она просияла и посмотрела на него так же, как смотрела под ивой, когда он склонился над ней. Миссис Маккензи с улыбкой покачала головой:

— Лили не хочет быть принцессой, она хочет быть фермером.

Лили покраснела до корней волос.

— И принцессой, — прошептала она, вскочила на ноги и убежала в дом.

* * *

Мистер Маккензи повез Артемаса в город к тетушке Мод, потому что на ферме не было телефона. Мальчику припомнилось, что в детстве отсутствие телефона на ферме показалось ему невероятным фактом. Значит, Маккензи до сих пор не могли позволить себе телефон.

По дороге в город он украдкой поглядывал на Маккензи, который все еще был сильным, но уже не таким улыбчивым великаном, как прежде. Он выглядел усталым и печальным, сквозь его каштановые волосы проглядывала веснушчатая загорелая макушка Он еще не был старым, но уже ссутулился. Потеряв свою левую руку в результате несчастного случая, он приобрел взамен металлический крюк, который в детстве очень нравился Артемасу. Теперь паренек увидел облезлую, помятую, безобразную загнутую штуковину, вызывающую одну лишь жалость.

Артемас позвонил в Нью-Йорк бабушке. Она прочла ему лекцию об ответственности, пообещала заказать билет на самолет и восстановить его в школе.

Бабушка мечтала, чтобы внук сделал военную карьеру; Коулбрук мог поддержать семейное имя дисциплиной и безупречной службой. Она использовала все свои связи, чтобы перевести его в Уэст-Пойнт [5] после окончания подготовительной школы.

Ему следует исполнить долг чести, а она, в свою очередь, не позволит, чтобы его исключили. В конце концов он был первым студентом, лидером и Коулбруком. Все остальное не имело никакого значения. И желания бабушки тяжким бременем легли на плечи Артемаса.

* * *

Тихий и подавленный, вечером Артемас с трудом ел гороховый суп с хлебом. Дед Маккензи умер год назад. У бабки Маккензи болело сердце, и она весь день лежала в постели, крепясь и читая Библию. Ей помогли добраться до стола. Она жевала хлеб с маслом и внимательно смотрела на него ясными маленькими глазками.

— Ты вернулся, мой мальчик, — сказала она. — Но ты уже взрослый, чтобы бежать от ответственности.

Ответственность. Артемас опустил голову. Как же старики любят это слово! Если бы они знали, сколько ответственности на нем лежит… Его родители заложили Порт-Харт и всей семьей двинулись к бедному, но все еще состоятельному дяде Чарли, а тот презрительно отказался разделить с ними особняк. Вместо этого он пожертвовал им старый десятикомнатный коттедж, который еще до рождения Артемаса считался домом менеджера по недвижимости. Испугавшись позора, родители Артемаса поспешили к друзьям, по дороге останавливаясь то у одних, то у других на неделю, а иногда и на месяц. Брата и сестер Артемаса они оставили у гувернеров.

Бабушка, которая проживала в особняке, постоянно боролась с дядей Чарли. Жена Чарли не жаловала клан Ко-улбруков и хвасталась своими дочерьми, учащимися в университетах, собиралась выдать их замуж за людей более богатых и известных.

Бабушка часто повторяла, что ни дядя Чарли, ни отец Артемаса не были настоящими мужчинами; она бы сделала из них настоящих людей, если бы смогла удержать братьев в Голубой Иве, но дядя Чарли по крайней мере хотя бы достаточно умен, чтобы сохранить «Коулбрук чайна». Поэтому она с ним.

Артемас хотел оправдать ожидания бабушки и в основном игнорировал язвительные замечания и пустяковые насмешки дяди.

Но был уже по горло сыт упреками.

Миссис Маккензи, заметив его состояние, приблизилась к мальчику.

— Я положу тебе добавки на второе. — Она погладила его горячей мозолистой рукой. — А это оставь, слышишь? Ты должен вернуться в Нью-Йорк, но не надо думать об этом до завтра.

Надо же, ее прикосновение почему-то взволновало парня. Захотелось прижаться к упругим холмикам под фланелевой безрукавкой. Он никогда не думал об этом шесть лет назад. Виновный и смущенный, он отвел взгляд. Все вокруг изменилось.

Но миссис Маккензи взъерошила ему волосы, словно он все еще был ребенком:

— Думаю, пришло время Лили послушать сказку про медведя. Наверное, ты даже не помнишь о том, что я рассказывала тебе, когда ты был маленьким, да, Арти?

— Нет, помню, — он поднял на нее благодарный взгляд, потеплевший от воспоминания, и, искоса посмотрев на сидевшую за столом Лили, добавил: — Но это слишком страшная история для маленькой девочки.

— Вовсе нет, — прощебетала она. — Я видела медведя, который ест детей, на пастбище за домом в прошлом году, но не убежала.

— Да-а. — Он многозначительно поднял брови. — Видимо, ты сказала: «Получай от проказницы моченые яблоки».

— Я не проказница!

Миссис Маккензи вскинула руки:

— Перестаньте сейчас же. Так хотите послушать историю или нет?

— Хотим! — разом ответили они.

После еды старушке Маккензи помогли добраться до кровати. Мистер Маккензи пошел запереть домашний скот на ночь, а миссис Маккензи увела Артемаса и Лили в скромную небольшую гостиную, включила маленькую керамическую лампу на туалетном столике и усадила их на диван. Лили свернулась калачиком рядом с Артемасом, слегка толкая его локтем в бок. Он показал ей нос, отчего ее рот открылся в изумлении.

— Мама, он…

— Ябеда, — воскликнул мальчик.

Она спохватилась и искоса посмотрела на него, не вымолвив больше ни слова.

Неожиданно миссис Маккензи наклонилась и грозно зарычала, требуя внимания. Лампа отбрасывала причудливые тени на стену, и скрюченные руки женщины превратились в жестокие медвежьи когти.

— Это история о том, как встретились Маккензи и Коулбруки. Она о старшем Артемасе, — миссис Маккензи кивнула Артемасу, — который был твоим прапрапрадедуш-кой, и Элспет Маккензи, — она улыбнулась Лили, — которая была твоей прапрапрабабушкой. Старший Артемас сошел с корабля, прибывшего из Англии, и бродил по этим лесам, присматривая место для жилья. Элспет из Шотландии появилась здесь несколько раньше и поселилась в хижине, сегодня здесь стоит этот дом. Когда муж умер, она осталась с двумя маленькими детьми.

Мать зарычала и зацарапала воздух.

— Старший Артемас был молодой и сильный, но он не знал этих лесов. И вот пришел медведь!

Лили вздрогнула и прижалась к Артемасу. Ее мать наклонилась над ними, цепляя их воображаемыми когтями, свирепо глядя на мальчика. Тот, впрочем, улыбался, предвкушая интересные события.

— Медведь этот поднялся над твоим прапрапрадедуш-кой, с клыков его стекала слюна — медведя, а не прадедушки, — и потом, потом занес большую черную лапу и острыми когтями продрал руку прадедушки до кости!

От возбуждения Лили затаила дыхание.

— А потом?

— Старший Артемас вытащил охотничий нож и, изловчившись, пронзил сердце медведя. — Она схватила небольшую щепку, валявшуюся у очага, и нанесла удар воображаемому медведю.

— И он съел его!