Не успели они войти в дом, как появился Костас и произнес ненавистное слово «telephono». Только не сейчас! — в отчаянии подумала Челси, когда Никос поставил сына на пол, чтобы взять трубку в холле.

— Ne? — коротко бросил он.

Следя за лицом Никоса вместе с Димитрисом, Челси видела, как менялось его выражение. Когда он начал говорить, интонации стали мягче, но слова были ей непонятны в отличие от заигравшей на губах улыбки.

Почти наверняка звонила женщина, и притом не сотрудница фирмы. Она точно знала, сколько времени ему понадобится, чтобы добраться до дома. Кто-то, кого Никос оставил тосковать по нему в городе, звонит, чтобы просто услышать его голос. О-о, ей и самой известно это чувство, с грустью признала Челси.

Она увела с собой Димитриса, не желая, чтобы ее застали подслушивающей чужой разговор, хоть и непонятный. Никос отсутствовал три ночи. Почему она должна думать, что он провел их в одиночестве? Вполне вероятно, что у него в Афинах имеется любовница на такой случай.

По его лицу ничего нельзя было прочесть, когда он появился в гостиной, где Челси с Димитрисом устроились на диване и читали книжку. Мальчик с тревогой взглянул на отца.

— Снова уезжаешь?

Отрицательного кивка было достаточно, чтобы вызвать улыбку на лице ребенка, но Челси не могла заставить себя поднять глаза.

— Сейчас мне надо кое-что сделать, — сказал Никос. — Выпьешь со мной перед обедом?

— Конечно. — Вряд ли она могла отказаться, даже если бы и хотела — Увидимся.

Он слегка кивнул и вышел. Даже если он и заметил холодность в ее ответе, то наверняка никак не связал это с телефонным звонком. Челси грустно подумала: а чего, собственно, она ждет от Никоса, он ведь ничего ей не обещал? С его точки зрения, они просто двое случайных знакомых, которых свела судьба и которые разделили взаимное желание .

Которое, похоже, он намеревается снова удовлетворить сегодня, судя по тому, как жадно смотрел на нее при встрече. Ей предстоит решить, сможет ли она смириться с тем, что Никос, возможно, провел все это время с другой женщиной.

Когда Челси спустилась вниз в половине девятого, он уже ждал в гостиной. В черной рубашке и кремовых брюках, плотно облегающих бедра, — Никос явно предпочитал надевать их по вечерам, — он выглядел потрясающе. Сердце у Челси замерло, когда он окинул оценивающим взглядом ее стройную фигуру в красном платье.

— Боюсь, мой гардероб небогат, — вздохнула она. — Ты уже почти все видел.

— Красивой женщине ни к чему наряжаться, — возразил он. — Чего бы ты хотела?

Тебя, мысленно ответила она, признавая невозможность осуществления своей мечты. Даже если в жизни Никоса есть другие женщины, она не в силах отказаться от него. Во всяком случае сейчас.

— Джин с тоником, пожалуйста, — попросила она, надеясь, что голос не выдаст ее смятения.

— Лед, лимон?

— Да, отлично. — Челси шагнула ближе, села на диван, куда Никос уложил ее в тот вечер, когда она подвернула ногу, — с тех пор и недели не прошло. Если бы не это маленькое происшествие, ее бы здесь давно уже не было. Подумать только, она никогда не узнала бы такого счастья!..

— Звонил мой дядя, — сказал Никос, подавая ей бокал. — Сообщил, что Дион официально заявил о своем намерении жениться на Элини Верикиу. — (Пауза.) — Мне также сообщили, что Дион был здесь в тот день, когда я уехал в Афины. Ты убедила его так поступить?

Он продолжал стоять. Челси взглянула на него снизу вверх, пытаясь определить его настроение.

— Убедила? Разумеется, нет.

— Но этот вопрос обсуждался?

— Ну… да.

— И ты внушила ему, что его предложение будет принято?

— Я передала ему слова Элини, — призналась она. — Честно говоря, я не ожидала, что он тут же отправится делать предложение, но, если они любят друг друга, что в этом плохого?

— Плохо то, что Дион не может жениться. У него нет собственных средств — только то, что дает ему мать.

— А может, подыскать ему какую-нибудь должность в компании? — предположила Челси.

Никос натянуто улыбнулся.

— Компания, как ты выражаешься, не берет пассажиров. Дион никогда не проявлял интереса ни к какой работе. Он предпочитает наслаждаться жизнью.

— Но он должен понять, что так не может больше продолжаться. Теперь, когда он решил жениться…

— Следует учитывать не только желание Диона. У Танассиса Верикиу имеется на примете более подходящий претендент на руку дочери.

Челси слабо запротестовала.

— А чувства девушки в расчет принимаются?

— Элини позволяет чувствам управлять собой. Хороший брак основывается на более важных соображениях.

— Любовь играет хоть какую-то роль?

— Не обязательно.

Челси не сводила глаз с бокала, который держала в руках.

— Если любви нет совсем, брак не может быть счастливым.

— Ты считаешь любовь непременным условием для наслаждения плотскими утехами?

Сердце у нее дрогнуло.

— В браке — да, — поспешно сказала она. — Иначе он становится лишь обязанностью, которую следует выполнять для продолжения рода.

— Значит, ты никогда не вышла бы замуж за мужчину, которого бы не любила?

Синие глаза поднялись, словно притягиваемые магнитом к темным глазам, хранившим загадочное выражение. Если бы я хоть на миг могла понять, каковы его истинные мысли и чувства, с горечью подумала Челси. Если бы только посмела дать себе волю высказать, что на самом деле чувствую, и гори все ясным огнем!

— Да, не могла бы, — только и сказала она.

— Даже если бы пришлось прожить жизнь в одиночестве, потому что не встретился тот, кого бы ты полюбила до такой степени?

— Даже тогда. — Пауза была краткой, желание высказаться — непреодолимым. — Ты как-то признался, что если бы надумал снова жениться, то выбрал бы невесту сам. Значит, в первый раз тебя принудили к тому, что ты считаешь долгом Элини.

— Это другое дело.

— Ничего подобного! — Челси не собиралась отступать. — Если ты действительно считал, что любовь играет незначительную роль, ты бы женился на Флорине. Во всех прочих отношениях она самая подходящая кандидатура.

Бокал Никоса оставался нетронутым. Он разглядывал Челси с непроницаемым выражением лица.

— Ты сомневаешься, что я любил мать Димитриса?

— А ты любил? — с вызовом спросила она.

На мгновенье казалось сомнительным, что Никос вообще ответит, но, помолчав, он пожал плечами.

— К сожалению, нет. Она была очень красива, но красота лишь часть того, что притягивает мужчину к женщине.

— А она любила тебя?

— Я не спрашивал. Любила или нет, она была образцовой женой.

Челси тихо добавила:

— И она подарила тебе Димитриса.

— Да. — Темные глаза потеплели. — За сына я всегда буду ей благодарен, как и тебе за то, что спасла ему жизнь. — Он сменил тон. — Хватит воспоминаний. И о Дионе тоже хватит говорить.

Излишнюю настойчивость проявлять нехорошо, но Челси чувствовала, что должна хотя бы попытаться.

— Отец Элини прислушался бы к тебе, если бы ты замолвил словечко за кузена?

Никос пожал плечами.

— Даже если бы я захотел вмешаться, я не имею влияния на Верикиу. — Он предостерегающе покачал головой, когда она снова открыла рот. — Тема исчерпана.

Синие глаза сверкнули.

— Это приказ?

— Утверждение. — В его глазах появился ответный блеск. — Дион должен сам к нему обратиться.

Безнадежное дело, подумала Челси, обуздав желание продолжить спор. Никакие уговоры не помогут, пустая трата времени и сил. Ни она сама, ни Дион не способны сделать разумный выбор. В этом смысле они два сапога пара.

Никос отобрал у нее бокал, поставил на столик, потом взял ее за плечи, понуждая встать. С добродушной усмешкой вгляделся в ее напряженное лицо.

— Тебе трудно подчинить свою волю моей?

— Воля тут ни при чем, — возразила она. — Равно как и то обстоятельство, что ты мужчина, а я женщина. Я лишь гость в твоей стране и не вправе оспаривать ваши обычаи, даже если считаю их устаревшими.

Никос наклонил голову.

— Твое мнение принято во внимание.

— Не обращайся со мной так снисходительно! — возмутилась она, не в силах больше сдерживаться. — Как будто у меня вообще нет права голоса.

— Конечно, нет. Как ты сама только что отметила, здесь ты не имеешь никаких прав, потому что не являешься гражданкой Греции, — последовал невозмутимый ответ. — Сам не знаю, почему я позволяю тебе такие вольности.

— Позволяешь?! Ах ты… — Она замолчала, заметив веселые искорки в его глазах, и рассмеялась. — Ты меня дразнишь! — упрекнула она.

— Мне нравится тебя сердить. В гневе ты великолепна.

Он коснулся губами ее губ так легко, что она едва почувствовала их прикосновение; его руки скользнули вверх по ее предплечьям, не давая ей шевельнуться. Да она и не собиралась сопротивляться, наоборот — готова была растаять в его объятиях.

Однако Никос то, что начал, тут же и прервал, отстранив ее от себя с уже знакомой решительностью.

— Остальное оставим на потом, — заявил он. — Сначала надо пообедать.

Меньше всего Челси хотелось есть. Она подозревала, что и ему тоже, но, если он хочет доказать, что способен ждать, она тоже сможет.

Во время трапезы недостатка в темах для беседы не было. Челси поддерживала разговор, запретив себе думать о том, что должно было произойти. Она расспрашивала его о работе, очарованная рассказами об управлении компанией такого масштаба.

— У нас в Англии о тебе так мало знают, — неосторожно заметила она в какой-то момент. — То есть о твоей личной жизни.

— Пусть так и будет, — кивнул он. — Моя личная жизнь касается только меня. Любой журналист, который попытался бы сунуть нос в мои дела, жестоко раскаялся бы.

Он говорил спокойно, но сомневаться в серьезности его намерений не приходилось. Невольная дрожь пробежала по телу Челси. Если он узнает, кто она, нет никакой надежды убедить его, что ее первоначальный замысел давно растаял как дым.