Заметив, что Виатт Аллен вовсе не обрадовался такому развитию событий, Лили почувствовала уважение к нему. Ему не доставляла удовольствия победа, одержанная за счет ошибки другого игрока.

Мердок скрывал радость, однако упругая походка и высоко поднятая голова выдавали его. Он с удовольствием видел неудачу соперника.

От Лили не укрылось его злорадство. Когда он стал готовиться к тому, чтобы сделать простой удар и вывести мяч на грин, она подумала: «Ну давай, проныра. Промахнись».

В это невозможно было поверить, но Мердок промахнулся.

Чемпион промахнулся, выполняя простой удар на грин. Его мяч угодил в песчаную ловушку и застрял там, в нескольких ярдах от мяча Шона.

Разочарованных стонов больше не было; зрители не верили своим глазам, многие пришли в ярость.

Лили взяла Чарли за руку, и вместе с другими они пошли к последнему грину. По пути они миновали будку комментатора, тот говорил низким, взволнованным голосом.

«Леди и джентльмены, это совершенно неожиданный поворот событий. Просто невероятный! Похоже, что, применяя абсолютно разные техники, соперники оказались в одинаковом положении. Сейчас вопрос в том, кто сегодня придет вторым».

Настала очередь Мердока. Он кружил по песку, словно лев, загоняющий добычу. Наклонялся до самой земли, выверяя положение мяча. Советовался с кэдди, который, по странному стечению обстоятельств, был еще моложе и красивее, чем его жена. Потом Мердок подал сигнал, приглашая судью выйти на поле.

— Что происходит, Ред? — спросила Чарли.

— Сукин сын потребует вбрасывания.

— Сукин сын, — повторила Чарли.

Слишком взволнованная, Лили даже не сделала ей замечания. После изматывающей паузы, в течение которой напряжение в толпе достигло предела, было вынесено решение о том, что муравьиная нора в земле — а именно рядом с ней приземлился мяч — помеха для совершения удара. Ред подтвердил, что, независимо от того, чья это нора — сурка или муравья — по правилам, она расценивалась как препятствие для совершения удара. «Роющее животное» — то, что копает норы для постоянного жилья или временного убежища, то есть заяц, крот, суслик, саламандра и даже крошечный муравей.

Конечно, уловка сработала. Судья постановил, что Мердок может произвести вбрасывание.

— Он может бросать свой мяч куда угодно, хоть черту в пасть, — язвительно прошептала Лили.

— Точно, — подтвердила Чарли. — Или в ухо.

— Гольф не прощает ошибок, — негромко произнес в свой микрофон комментатор. — Игроки используют все преимущества, чтобы выиграть.

— А почему Шон не попросит вбрасывание? — спросила Лили.

— Потому что его мяч далековато от муравьиной норы. — В голосе Реда звучал сарказм.

Пока Мердок готовился нанести удар по вброшенному мячу, Лили снова начала молиться о том, чтобы он промахнулся. На этот раз ее прием не сработал. Мердок точно уложил мяч на газон, на расстоянии удара от лунки.

— Шон должен попасть в лунку прямо сейчас, — объявила Чарли. — Прямо сейчас, одним ударом.

Зрители, стоявшие рядом, бросали на Чарли снисходительные и сочувственные взгляды.

Лили не вносила, когда взрослые относились к детям свысока.

— Она права, — согласилась Лили. — Ему нужно загнать мяч в лунку с одного удара.

— С таким же успехом я могу выиграть в лотерею, — утомленно заявил какой–то мужчина.

Любопытно, но Камерон, казалось, был преисполнен уверенности, протягивая Шону клюшку.

Шон сделал все, что было возможно в данной ситуации. Его мяч лежал на покатом склоне, до половины зарывшись в песок. Он находился под бровкой газона, поэтому Шону пришлось бить вслепую.

Шон выполнил удар. Облако песка взметнулось в воздух. Потом зрители увидели мяч, взлетевший вверх над бровкой. Он даже не коснулся грина. С характерным звуком мяч упал точно в лунку, покрутился там и остановился.

Мгновение на поле царила тишина. Потом началось неистовство: возгласы, поздравления, аплодисменты. Именно ради этого зрители пришли на игру.

Шон поднял руку над головой, выражая полное удовлетворение матчем.

Лили перевела дыхание, только увидев, как Шон пошел к лунке, наклонился, достал из нее мяч и поднял его вверх, зажав в кулаке. Потом он обнял Камерона и звонко поцеловал его в макушку. Камерон так радовался, что даже не возразил.

Чарли кричала и подпрыгивала на месте, ее косички летали вверх–вниз.

Лили молчала и, как зачарованная, смотрела на Шона. Она была счастлива за него. Он стоял на поле в гордой позе триумфатора, его лицо светилось от радости. Потом Шон устремил взгляд на нее. Их глаза встретились, и все вокруг померкло; шум толпы казался невнятным бормотанием. Стук сердца отдавался у Лили в ушах, и она не видела ничего, кроме его улыбки.

Лили приложила руку к груди. Она знала, что Шон не услышит ее, но прошептала одними губами: «Я горжусь тобой», — и эти слова шли от самого сердца.

Шон все понял. Он улыбнулся еще шире, и, не сводя с нее глаз, поднес мяч к губам и поцеловал его. Именно в этот момент Бо Мердок сделал удар мимо лунки.

Глава 44

— Многие считают, что в этом матче все решила любовь, — сказал комментатор канала ESPN в вечернем выпуске новостей. — Претендент вынырнул из ниоткуда и завевал сердца и умы поклонников гольфа по всей стране.

Внимание всех посетителей бара в здании клуба сосредоточилось на экране телевизора. Лили сидела рядом с Шоном и смотрела, как мелькают кадры, снятые на матче, как разбирают его игру, лунка за лункой. Матч закончился бурными поздравлениями. Ред вызвался взялся посидеть с детьми, а Шон и Лили отправились в бар, чтобы выпить и услышать новые поздравления. Лили не возражала. Этим вечером она чувствовала себя так, словно оказалась в кругу друзей. То же самое испытывал и Шон. Он смеялся, слушая добродушные шутки других игроков. В своей среде он держался спокойно и естественно.

— Для Шона Магуайера это крупная победа, — сказал один из комментаторов. — Он играл прекрасно, и поневоле возникает вопрос, почему о нем не было слышно так долго?

— Но, Чед, — интимно понизила голос женщина–комментатор, — как ты знаешь, Шон Магуайер пережил большую личную трагедию. Внезапная смерть его брата, Дерека Холлоуэя, игрока высочайшего уровня, ускорила возвращение Шона в профессиональный гольф.

Лили прикоснулась к руке Шона.

— Пойдем отсюда.

Он покачал головой и сосредоточился на телевизоре. Люди, сидевшие рядом, заерзали.

— Джен, я уверен, что многие связывают с этой трагедией внезапное возвращение Магуайера в спорт, — отозвался Чед. — На него было оказано серьезное давление. Поэтому и возникает вопрос, не случайность ли его сегодняшняя победа.

— А также о том, почему Магуайер не появлялся на состязаниях, пока его брат не исчез из турнирной таблицы. — Джен одарила коллегу угодливым понимающим взглядом.

— Я услышала достаточно. — Лили больше не могла вынести этого.

— Относись к этому проще, — посоветовал ей Шон. — Так, как если бы кто–то пукнул в церкви. Задержи дыхание на пару секунд, и запах исчезнет.

По телевизору снова начали разбирать сегодняшний матч, и Шон вздохнул с облегчением. Показали крупным планом лицо Камерона, когда он и Шон обсуждали удар. Почему–то Лили казалось странным видеть их на экране.

— Вы здорово смотритесь вместе, — заметила она.

— Ты тоже ничего. — Шон кивнул на большой телеэкран.

— Боже, — прошептала она, — только не это!

Ред и представитель спонсора по связям с общественностью предупреждали их всех, чтобы они помнили об установленных повсюду камерах. Но в конце раунда Лили забыла об этом предупреждении.

Камеру навели прямо на нее, поэтому она казалась крупнее, чем в жизни. Все жесты и нюансы мимики проступили невыносимо отчетливо. Вот она прикладывает руку к груди. Произносит слова, предназначенные только для Шона: «Я горжусь тобой».

Потом на экране появился Шон: посмотрел на нее и поцеловал мяч.

— Кто знает, может, и правда, все дело в любви? — комментатор слегка понизил голос, но его лицо сохраняло невозмутимость.

— Ладно. — Лили поднялась. Щеки ее горели. — Я пойду.

— Куда? — спросил Шон.

— Зароюсь куда–нибудь под скалу, ясно?

Лили чувствовала, что все взгляды направлены на нее. Ничего не видя от унижения, она пробиралась к выходу. Лили пришла в ужас. Камера не лгала. Она говорила правду, от которой сама Лили старалась убежать с тех пор, как они выехали из Комфорта, штат Орегон, в автофургоне ее сестры.

Дураку было ясно, что она по уши влюблена в этого человека. До чего же неловко! Как она сможет после этого смотреть людям в глаза!

— Лили, подожди! — Шон схватил ее за руку во дворике у здания клуба. — Куда ты собралась?

Она горько усмехнулась.

— У меня не слишком много вариантов. — Так оно и было. Лили не могла все бросить и уехать домой, затаиться там с бутылкой «Черри Гарсия», не могла убежать от устрашающей ситуации, хотя интуиция убеждала ее, что нужно уносить ноги.