Она старалась избавиться от напряжения, проверяя содержимое кухонных шкафов. В них царил несусветный беспорядок, поэтому в кухне трудно было что–нибудь приготовить. Кристел была человеком творческим, отнюдь не склонным поддерживать чистоту.

Лили стояла посреди кухни, размышляя, куда пристроить измерительную емкость «Ругeх», когда во дворе внезапно взревел, а потом стих двигатель автомобиля. Она услышала, как открывается и закрывается дверца машины.

«Слава богу! — Лили бросилась к задней двери. — Наконец–то она дома!»

Во дворе стоял грузовой автомобиль Шона Магуайера — она увидела его, и сердце ее упало. Шон был один. И медленно шел к ней.

Восходящее солнце окрасило все в разные оттенки розового. Каждый стебелек, каждый камень подъездной дорожки, неровности коры деревьев, слегка колеблющиеся листья — все детали приобрели мучительную, невыносимую четкость в этом полыхающем свете. Рассветные лучи падали на широкие плечи Шона Магуайера, на его непокрытую голову. Его великолепная фигура резко вырисовывалась на фоне утреннего солнца, встававшего у него за спиной.

Лили замерла на пороге кухни. Ее душа осознала страшную правду раньше, чем она узнала ее. Лили не могла разглядеть выражения лица Шона, пока он направлялся к ней, но это и не было нужно. Достаточно было посмотреть на его странную, одеревенелую походку.

Была одна секунда — скорее, даже доля секунды — когда Лили позволила себе надеяться. Но надежда умерла, как только Шон шагнул в тень дома, и она увидела его лицо.

Лили заговорила первой. Так она выигрывала хотя бы несколько секунд. Еще несколько секунд, в течение которых мир оставался привычным. Несколько секунд, когда она верила, что все останется по–прежнему.

— Дети спят, — прошептала Лили.

Шон кивнул. Потом сглотнул, и кадык на его шее заходил вверх и вниз. Лили смотрела на лицо Шона, на котором уже проступила щетина, на его пушистые ресницы. Она заметила тонкий, свежий порез на скуле, заклеенный двумя пластырями–бабочками. А еще то, что он выглядел неизмеримо старше, чем в тот момент, когда покидал дом прошлым вечером.

Лили подумала, не заплакать ли ей. Может, своим плачем она заглушит слова, которые Шон неизбежно должен произнести. Конечно, она не заплакала. Никакие слезы не помешают правде выйти наружу.

Все. Хватит. Молчание становилось абсурдным.

— Где Кристел? — спросила наконец она. И тут же, про себя, взмолилась: «О нет! Не говори! Пожалуйста, не говори!» Рыдания комом застряли у нее в горле.

— Произошла авария, — сказал Шон.

Громче его слов в голове Лили прогремело то, о чем он умолчал. Шон не сказал, что с Кристел все будет в порядке. Не сказал, что с ней сейчас врачи и она поправится. Ничего из этого.

— Оба?

Он кивнул, и в его глазах отразилась мука.

Лили забыла о том, что держит в руках мерный стакан, но вдруг услышала стук и осознала, что уронила его. Стакан ударился о порог, покатился по цементным ступенькам, но — это было неожиданно и странно — не разбился.

Ни Лили, ни Шон не взглянули на него.

Лили казалось, будто она движется в замедленной съемке. Она могла сделать одно: прижаться к нему, к его груди, и позволить этому чужому человеку обнять ее.

Лили ощутила силу его рук, но не нашла утешения. Кристел погибла, и с ее смертью в мире Лили образовалась зияющая пустота.

И тут она поняла, что мужчина, обнимающий ее, только что потерял брата. Как мог он утешить ее, если его самого постигло такое горе!

Лили отстранилась от него. Из ее груди рвались рыдания, вызванные шоком и ужасом, однако она сдержалась. Это было самое малое, что Лили могла сделать для Кристел. Пусть ее дети не увидят, как она рыдает в отчаянии.

«Позже. — Лили последовала за Шоном Магуайером. — Я поплачу позже».

Глава 15

Суббота

6:45

— Где? — спросила Лили. Все тело у нее болело, словно она сама побывала в автокатастрофе.

— На прибрежном шоссе, в нескольких милях к югу от Тюленьей бухты.

Она невольно спросила себя, что они там делали.

— Что же произошло?

— Машина сорвалась с обрыва. Скорее всего, Дерек повернул руль, чтобы избежать столкновения. Дорога была скользкой, и они вылетели за обочину.

— И когда патруль нашел их? — Мысль о Кристел, зажатой в машине, искалеченной и смертельно испуганной, потрясла Лили. Она увидела, как изменилось от боли лицо Шона. — Боже мой! — воскликнула Лили. — Ты нашел их, да? — Отпрянув от него, она закрыла глаза, чтобы не видеть гримасы, исказившей его лицо.

— Это произошло несколько часов назад.

— Мне очень жаль. — Лили захотелось взять Шона за руку, но она понимала, что это все равно не поможет. — Наверное, это было ужасно. — Лили никак не удавалось отогнать от себя картины, которые рисовало ее воображение. Она хотела знать, страдали ли они, боролись ли за то, чтобы выжить, но не могла заставить себя спросить. Лили надеялась услышать, что Кристел умерла мгновенно, даже не поняв, что случилось. — И что же теперь? — Она смотрела на Шона, пытаясь сохранить присутствие духа.

— Дорожный патруль пришлет сюда своих сотрудников. Я попросил их позволить мне вернуться первым, понимаешь. Не хотел, чтобы дети проснулись и увидели патрульные машины и чужих людей, ходящих по дому.

— Это… это правильный поступок. Наверное.

Как будто я знаю, что в этих обстоятельствах правильно. Во рту у Лили пересохло. Она не могла пошевелиться и с трудом заставляла себя говорить.

— Плохо, — прошептала она, пытаясь взять себя в руки. Лили вошла в кухню и взглянула на полуразобранный шкаф. — Я теряю над собой контроль, и это плохо. Мне нужно прийти в себя ради детей.

Шон пересек кухню, положил руки ей на плечи и заглянул в глаза. Прикосновение его рук показалось ей несвоевременным, неловким, чужим.

— Да, нужно, — твердо сказал он, — и ты сможешь. Мы оба сможем.

На секунду заглянув в глаза Шона, она поняла, что силы возвращаются к ней. Наверное, дело было в том, что в его взгляде таилась глубоко запрятанная боль. Лили заставила себя осознать правду. Кристел и Дерек умерли. Но дети живы, и они нуждаются в ней.

— Да. — Она откашлялась. — Хорошо. Дети. В первую очередь следует думать о них. От того, как мы сообщим им это, зависит то, как они справятся с ужасной вестью.

— Да. — Шон снял руки с ее плеч. — Согласен. Люди из дорожного патруля сказали, что приедет кто–то из органов опеки проверить, все ли с ними в порядке.

— Органов опеки? — удивилась Лили.

— По их словам, это стандартная процедура в подобных случаях, когда… когда оба родителя погибли. — Он замолчал; казалось, каждый вдох дается ему с трудом.

Лили снова подумала, не прикоснуться ли к нему, как он прикоснулся к ней, но ее руки были прижаты к бокам, а пальцы сами собой сжались в кулаки.

— Наверное, они должны убедиться, что за детьми есть кому присматривать, — слабым голосом отозвалась она.

— Я сказал, что дети в полной безопасности, но по закону они должны проверить. — С отсутствующим выражением Шон потер шею рукой.

— Они хотели сразу отправить кого–нибудь сюда, но я сказал, что сначала должен обо всем рассказать им. Сам.

Лили ощутила признательность к нему.

— Ты почти не знаешь этих детей, — проговорила она, представив себе их славные, ни о чем не подозревающие лица.

Шон поднял на нее глаза.

— Теперь у них нет никого, кроме меня.

С точки зрения родственных связей он был прав, и Лили понимала это. Кристел была единственным ребенком в семье. Ее отец умер незадолго до рождения Эшли, а мать находилась в доме для престарелых. В свои лучшие дни Дороти Бэрд вспоминала, как ее зовут, но не более того. В результате последнего удара она почти не могла разговаривать. Сейчас ее состояние было своего рода счастьем, ведь она не осознает, что ее дочь умерла.

У Дерека был отчим, который жил в Палм–Дезерт, и никаких других родственников. Только Шон Магуайер.

— Она моя… — Лили запнулась, глубоко вдохнула, выпрямила спину. — Она была моей лучшей подругой. — Вот. Она произнесла это. Она говорила о Кристел в прошедшем времени. — Ее дети для меня все равно что мои собственные. — Лили удивила ее убежденность в этом. Никогда раньше она не думала, что эти дети занимают такое место в ее сердце. Лили охватило незнакомое чувство: словно тигрица, она готова была защищать их любой ценой. Сила этого чувства напутала ее. Она поняла, что теперь нужна детям не как друг или учительница. Она нужна им в той роли, которая навсегда изменила бы ее жизнь. Им необходимо от нее то, чем она, вполне возможно, не обладает.

Шон направился в гостиную.

— Мы должны сказать им всем одновременно.

— Наверное, они проспят еще какое–то время, — заметила Лили. — Сегодня выходной, поэтому…

Сверху внезапно послышался плач.

«Нет, — подумала Лили. — Пожалуйста, только не сейчас! Пусть они поспят еще немного, пусть продлится этот момент блаженного неведения».