— О, это просто великолепно! Действительно, знаменательное событие. И, зная твои чувства к Дорис, я не сомневаюсь, что ты не менее счастлива, чем сама невеста.

Он искоса взглянул на нее и весело рассмеялся.

— Итак, наша Бриллиантовая Лил все-таки добилась своего.

— Бриллиантовая Лил? Это ты придумал такое прозвище для Дорис? — спросила Франческа со слегка натянутой улыбкой, хотя ей не очень понравились слова Виктора.

— Нет, не я, это Катарин. Может быть, немного грубовато, но в самую точку. Дорис — не из тех людей, что скрывает свое богатство. Боже мой, она была просто усыпана бриллиантами в тот уик-энд, что мы вместе провели в замке. Не знаю, как ты, детка, но я был просто ослеплен их блеском, особенно при вечернем освещении.

Франческа невольно рассмеялась.

— Мы все были ослеплены. Но ты не можешь не признать, что Дорис, как никто другой, умеет носить драгоценности. — Поколебавшись немного, она добавила: — Странно, но, говоря со мной, Катарин никогда не употребляла этого прозвища.

— Может быть, она опасалась обидеть тебя?

Виктор быстро взглянул на Франческу и пробормотал:

— Они друг друга терпеть не могут, Чес.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Франческа.

— Только то, что они не любят друг друга, — ответил Виктор и пожал плечами. — Не спрашивай меня, почему на этот счет у меня нет никаких конструктивных идей, кроме той, что в них царит дух соперничества. Как мне кажется, Катарин несколько настороженно относится к Дорис и порой позволяет себе критические высказывания в ее адрес, а Дорис, полагаю, может завидовать красоте и молодости Катарин. — Он усмехнулся. — Впрочем, сам черт не разберется в отношениях двух женщин. — Виктор сощурил глаза и улыбнулся Франческе. — В чем я могу быть уверен, так только в том, что ты одинаково мила со всеми. В любом случае, по моему мнению, Дорис превосходная деваха. Твой отец — счастливчик, черт побери!

— Да, ему повезло. Но почему ты называешь Дорис девахой? На мой взгляд, это сомнительный комплимент.

— Но один из твоих самых любимых писателей, мистер Эрнест Хемингуэй, и никто иной, как-то сказал, я цитирую: «Обожаю крепких девах и терпеть не могу напыщенных дамочек». Я с ним полностью согласен, но вовсе не хотел быть грубым или невежливым по отношению к Дорис. Назвав ее «девахой», я это сделал от избытка чувств.

— Я так и подумала. Уверена, что вы с Дорис сразу подружитесь. А что касается их взаимной неприязни с Катарин, то мне кажется, что ты ошибаешься, Вик, честное слово.

Но, не успев произнести это, Франческа тут же вспомнила первую реакцию Катарин на ее сообщение о помолвке. Может быть, в предположении Виктора есть доля правды? «Нет, — решила она. — Катарин была просто сильно удивлена, вот и все».

— Я определенно не замечала никаких признаков неприязни между ними, а Дорис к тому же пригласила Катарин погостить на вилле Замир.

— Катарин приняла приглашение? — быстро перебил ее Виктор.

— Да, и мне показалось, что она была им польщена.

— Тогда я готов признаться, что ошибся, — отозвался Виктор, подумав про себя: «Со стороны Катарин это дьявольская перемена во взглядах. И со стороны Дорис — тоже. Или это первый сигнал к примирению между ними?» Так или иначе, но он был уверен в своей правоте относительно скрытой неприязни между этими двумя женщинами. Франческа — неопытная, любящая их девушка, старающаяся думать о всех людях значительно лучше, чем они того заслуживают. Виктор понимал, что глубокая симпатия, которую Франческа испытывала к Дорис и Катарин, ослепляла ее и мешала видеть их отношения в истинном свете. Не желая продолжать далее этот опасный диалог, он спросил: — А как Ким отреагировал на эту новость?

— Он уже уехал, когда папа позвонил. Я оставила ему записку, а вечером я еще позвоню ему.

Со счастливым видом Франческа откинулась на спинку сиденья. Сидя вполоборота к Виктору, она сообщила:

— Дорис собирается отметить помолвку шикарным балом. Ты, конечно, приедешь, не правда ли, Вик?

— Естественно, — ответил он и с сухим смешком осведомился: — Я приглашен?

— Ты скоро получишь официальное приглашение и Ник тоже, хотя Дорис с ним еще не знакома. Я случайно обмолвилась, что вы оба примерно в это время будете на юге Франции, и Дорис немедленно взяла это на заметку. Ей очень хотелось бы, чтобы ты присутствовал на балу. Твоя поездка в Белью-сюр-Мер остается в силе, не так ли?

Франческа не сумела скрыть свое волнение и нетерпеливое ожидание, ясно прозвучавшие в ее вопросе. Виктор это немедленно заметил.

— Не волнуйся, детка, — заверил он ее, — мы с Ником остановимся в отеле «Ла Резерв». Я тебе говорил, что уже забронировал там два номера для нас. Мы великолепно проведем это лето, Чес. Много солнца и отдыха, немного развлечений, маленькие вечеринки, поездки по всему побережью, — с энтузиазмом перечислял Виктор, стараясь придать своему голосу ту беззаботную легкость, которую он на самом деле не испытывал. Ему вовсе не понравились все эти новости, особенно — присутствие на Ривьере Катарин, и он сейчас испытывал некоторую растерянность. «О Боже! Новые осложнения в моей и так непростой жизни», — подумал он. Виктор с трудом удержал готовый вырваться тяжелый вздох и попытался выбросить из головы неприятные мысли. Мало ли что может произойти до августа. Строить предположения — пустая трата сил. Самое главное для него сейчас заключается в настоящем, точнее в предстоящих нескольких днях.

Его раздумья нарушила Франческа:

— Лето будет чудесным, Вик, я просто уверена в этом, мой дорогой. Оно будет повторением Кенигзее, вот увидишь.

«Нет, повторение невозможно», — подумал Виктор, но промолчал. На какое-то время он полностью сосредоточился на управлении автомобилем, наслаждаясь ощущением полного слияния со своим «бентли» радуясь плавности его хода, мощности двигателя, интимной обстановке его салона. Несколько раз он выезжал из ряда, чтобы обогнать другие машины, набирал скорость на пустынных участках шоссе и снова притормаживал, когда движение становилось более интенсивным. Наконец он достал сигарету из ящика для перчаток, сунул ее в губы, прикурил и, не отрывая глаз от дороги, сказал:

— Кстати, о Нике. Послушай, Чес, у меня для тебя есть грандиозная новость: сегодня вечером он возвращается в Лондон из Нью-Йорка. Думаю, мы с ним пообедаем завтра. О'кэй, детка?

— О да, Вик! Будет замечательно снова повидаться с ним столько времени спустя, — с энтузиазмом откликнулась она. — Я буду с нетерпением ждать этой возможности, ведь он отсутствовал так долго.

Виктор усмехнулся:

— Не надо проявлять столько радости по этому поводу — ты заставляешь меня ревновать.

Он взял ее руку, поднес к губам и медленно поцеловал в ладонь.

— Я все никак не решусь сказать тебе, Чес, как я желал тебя все эти последние дни.

Он осторожно согнул ее пальцы в кулак, крепко пожал и опустил ее руку обратно к ней на колени.

— Лучше оставим эту деликатную тему. Иначе я вынужден буду свернуть на обочину и изнасиловать тебя прямо тут, у дороги.

— Я бы не стала особенно сопротивляться, — расплывшись от удовольствия, отшутилась Франческа.

— Уверен, что не стала бы, детка, — парировал Виктор.

— Ты не забыл, что завтра приезжает Диана? Я должна буду поехать в аэропорт встретить ее.

— Что ты имеешь в виду под словами «я должна»? — воскликнул Виктор. — Мы поедем вместе, я не собираюсь расставаться с тобой всю последующую неделю. Кроме того, я горю желанием снова встретиться с твоей очаровательной кузиной. Эй, она же сможет присоединиться к намеченному нами обеду с Ником! — Веселая мальчишеская улыбка тронула его губы, и он добавил с озорными нотками в голосе: — Слушай, знаешь что? Ставлю сто против одного, что они ухватятся друг за друга.

Он оторвал руки от руля и сцепил их в воздухе, сплетя пальцы.

— Я не намерена заключать с вами пари, мистер Мейсон, — рассмеялась Франческа. — Думаю, что на этот раз вы абсолютно правы.

Она подняла спящую между ними Ладу к себе на колени, придвинулась к Виктору и легонько коснулась его руки, лежавшей на руле.

— Я так соскучилась по тебе, Вик. Эта неделя и для меня была ужасной, — прошептала Франческа с нескрываемым желанием, сияя влюбленными глазами.

Виктор ответил ей проникновенным взглядом, ясно говорившим о его собственных чувствах. Он снова схватил ее руку и принялся покрывать поцелуями.

— Я знаю, любимая. Теперь уже недолго осталось ждать. Скоро мы снова будем вместе.

31

В четверг около двух часов дня в начале июля Ник Латимер на своем новом «Астон-Мартин DB2/4» въехал в ворота киностудии «Шеппертон». Он поставил машину рядом с «бентли» Виктора, заглушил мотор и выскочил наружу. Заперев дверь, он отступил от автомобиля и с нескрываемым удовольствием осмотрел его. Этот совершенно неожиданный для него подарок Виктора дожидался его в салоне Дэвида Брауна на Пиккадилли, когда он десять дней назад вернулся в Лондон. Ник был несказанно удивлен и пылко выговаривал Виктору за его потрясающую расточительность, но тем не менее не переставал восхищаться его невероятной щедростью. Виктор напомнил Нику, что тот уже давно ходил кругами вокруг этого автомобиля.

— Ну вот я и решил купить его тебе, дружище, — продолжил Виктор. — Жизнь столь дьявольски коротка, чтобы еще отказывать себе в том немногом, что может доставить радость в этом жестоком мире. Я надеялся немного порадовать тебя.

Тронутый его дружеским вниманием, Ник с благодарностью принял подарок, подумав про себя, что люди, подобные Виктору Мейсону, — большая редкость. Ник с гордостью провел рукой по капоту и зашагал к съемочным павильонам, расположенным в небольшом отдалении. Они всегда напоминали Нику самолетные ангары — такие же простые, лишенные каких-либо украшений снаружи, и холодные, чисто утилитарные внутри. Единственное, что отличало их от ангаров, так это множество сложного съемочного оборудования и целая армия озабоченных техников и талантливых актеров, занятых тем необыкновенным, сродни колдовству, делом, называемым кино. Фабрики грез! И, подобно любой фабрике, крайне неприглядные на посторонний взгляд. Но Ник наслаждался своей принадлежностью к числу посвященных. Стоя в сторонке и наблюдая за съемками, он любил слушать, как актеры вдыхают жизнь в написанные им слова и они обретают смысл. По дороге к павильону Ник поправил галстук. Интересно, как прошло утро? Сегодня был последний день съемок, и в три часа Виктор должен будет последний раз выйти на съемочную площадку вместе с Катарин Темпест и Терренсом Огденом, чтобы сняться в финальной сцене. «Если на то будет Божья воля, то эта сцена станет кульминацией фильма», — пробормотал себе под нос Ник.