Ник продиктовал ей адрес, а потом добавил:

— Я буду ждать вас прямо в квартире — она на первом этаже. Рад буду повидаться с вами, детка. До свидания.

— До свидания, Ник.

Франческа повесила трубку и обернулась.

— Мне кажется, что мы обо всем договорились с вами, миссис Моггс.

Она собрала все разложенные на столе вещи обратно в конверт, который вручила миссис Моггс.

— Я выйду ненадолго. Вернусь примерно через час.

Спрятав бесценный конверт в карман передника, миссис Моггс интенсивно затрясла головой.

— Хорошо, ваша милость, а я пока продолжу уборку.


Сентябрьское утро было прекрасным, почти летним. Легкие молочно-белые облачка неторопливо проплывали по синему, цвета барвинка, небу. Но улицы, по которым Франческа торопливо шагала в сторону Гросвенор-сквер, казались ей странно неприветливыми. Высокие серые дома навевали на нее тоску и уныние. Ей не терпелось поскорее очутиться в Лэнгли. Она соскучилась по уюту родного дома, тихой мирной атмосфере старого замка, по бескрайним просторам обожаемых ею вересковых пустошей. Скорее туда, к пологим пустынным холмам, сейчас багряно-пурпурным от завядших кустарниковых зарослей, где воздух бодрящ и прохладен. Там она найдет покой и отдохновение от постоянной, непроходящей боли по утраченной любви. Вдвоем с Ладой они будут совершать далекие прогулки, проходить милю за милей по этим пустынным, внушающим благоговение местам, не встречая ни единой живой души, и одиночество будет для нее благословением.

С самого своего возвращения из Парижа вместе с Дорис Франческа жила, замкнувшись в себе, постоянно погруженная в свои мысли и переживания, отгородившись от всего остального мира и находя утешение лишь в Ладе да в своей работе. Ее изыскания в Британском музее подошли к концу, и теперь ей предстояли долгие одинокие дни собственно писательского труда. Но это ее только радовало. Погружение в прошлое давало ей возможность отвлечься от настоящего, ставшего столь мучительным.

Когда Франческа дошла до Гросвенор-сквер, ее мыслипереключились на Ника и на ту квартиру, что ей сейчас предстояло осматривать. Он решил прожить в Лондоне до самого Рождества, которое намеревался отпраздновать в Виттенгенгоффе вместе с Дианой и Кристианом. Прямо оттуда он намеревался заехать в Нью-Йорк навестить родителей, а потом двинуться дальше в Калифорнию. Он продолжал работу над новым сценарием и, по его словам, хотел бы пожить в уединении в Лондоне, чтобы скорее завершить его. Но Франческа понимала, что настоящей причиной, удерживавшей Ника по эту сторону Атлантики, была Диана. Она искренне хотела, чтобы у Ника и ее кузины, влюбленных друг в друга, все сладилось. «Но бывает ли хеппи-энд в реальной жизни?» — спрашивала себя Франческа и грустно сама себе отвечала, что крайне редко, вспоминая о собственном горе и о несчастье, ожидающем ее брата, о котором ему предстоит в скором времени узнать. Вчера вечером ей позвонила из Калифорнии Катарин. Волнуясь, переполненная восторгами по поводу своего нового фильма, Голливуда и всего там увиденного, она взахлеб расхваливала Бью Стентона, который стал ее постоянным спутником, причем, кажется, не только на съемках. О Киме речь зашла только в самом конце их разговора, и Катарин подтвердила свое намерение порвать с ним, но не раньше свадьбы их отца с Дорис, которая была назначена на декабрь. При этом известии настроение Франчески сразу упало. Сердце ее брата неминуемо будет разбито.

Терри Огден тоже был там, в Калифорнии, и Катарин минут пять болтала о нем. Он был один, без Хилари, которая еще не оправилась после аварии и лежала в лондонской клинике на обследовании. У нее не все было ладно с координацией движений и чувством равновесия. Это тревожило докторов, запретивших ей лететь в Америку, пока они не разобрались в причинах ее недуга. Франческа на прошлой неделе навещала Хилари в больнице, и та, обливаясь слезами, с таким пылом говорила, как она тоскует по Терри, что Франческа, хорошо понимавшая ее чувства, была глубоко тронута. «Как много потом всегда бывает слез!» — подумала она, ускоряя шаг и стараясь отогнать нахлынувшие на нее видения.

Незаметно для себя, она очутилась перед домом, где помещалась та самая квартира. Это было внушительного вида строение с громадными двойными стеклянными дверями за кованой железной решеткой. Франческа толкнула входную дверь, прошла через холл и, остановившись перед входом в квартиру, позвонила. Дверь немедленно распахнулась, и перед нею возник широко улыбающийся Ник.

— Привет, Никки, — тепло поздоровалась Франческа, всегда довольная встречами с ним.

— Добро пожаловать, красавица, — ответил Ник.

Продолжая улыбаться, он затащил ее в квартиру и заключил в объятия, крепко прижав к себе. Потом он немного отстранил ее от себя и заглянул в лицо, стараясь угадать, в каком она настроении.

— Спасибо, что пришли. Премного вам благодарен.

— Всегда рада вам помочь, чем могу, Никки.

Она оглядела просторную прихожую и одобрительно кивнула.

— Ну, судя по началу, вы нашли то, что нужно.

Она обвела взглядом прелестные античные вещицы, украшавшие прихожую, шикарную хрустальную люстру, восточный ковер на белом мраморном полу.

— Кому принадлежит все это великолепие?

— Одному моему знакомому продюсеру, Сэму Лигаллу. Он уезжает на три месяца в Лос-Анджелес и хочет на это время пустить в квартиру жильца. Поскольку я не собирался снимать жилье на более долгий срок, оно мне вполне подходит. Пошли, хочу показать вам самое главное — библиотеку, то место, где я смогу работать.

Ник распахнул перед нею дверь и, пропустив Франческу вперед, застыл, ожидая ее реакции.

— Какой замечательный письменный стол! И все эти книги. О, Ник, она превосходна. У нее такой мужественный вид, и она так располагает к работе.

Франческа протянула ему руку, желая поздравить.

— А сколько тут еще комнат?

— Гостиная, спальня, пара ванных комнат и еще комната для гостей. Ах да, еще есть кухня, она — вон там. Сэм ее переоборудовал на современный лад, и она теперь вполне отвечает своему назначению. Правда, нет столовой. Думаю, что Сэм не питается дома.

Франческа осмотрела сияющую белизной и хромом кухню, показавшуюся ей слишком стерильной, но вполне подходящей для Ника.

— Итак, квартира мне нравится. Думаю, что Дибс ее тоже одобрит, — слегка подковырнула она Ника, улыбнувшись. — Но мы еще не закончили экскурсию. Как насчет спальни и гостиной?

— Конечно, детка. Вначале осмотрим гостиную.

Он подтолкнул ее к высокой дубовой двери и задержался, чтобы пропустить ее. Франческа сделала два шага вперед и как вкопанная застыла на месте. Виктор Мейсон, ослепительно красивый в темно-синем костюме, превосходной голубой рубашке с синим галстуком, собственной персоной расположился перед камином, с сигаретой в одной руке и со стаканом в другой.

— Привет, Чес, — серьезно, без малейшего намека на улыбку, произнес он.

Не в силах ответить, Франческа промолчала. Вик не попадался ей на глаза с того дня, как он уехал тогда с юга Франции, и теперь, увидев его, она лишилась дара речи и совершенно была выведена из равновесия. Ее обуял бешеный гнев на Ника, заманившего ее в западню самым предательским образом. Сверкая глазами, она обернулась к нему, всем своим видом выражая возмущение и недоверие. Обретая способность говорить, она прошипела:

— Никогда не ожидала от вас ничего подобного! Как это глупо и нечестно с вашей стороны…

Ник предупреждающе поднял руку и, не давая ей высказать все, что она о нем думает, воскликнул:

— Человек хотел с вами поговорить. По крайней мере, хоть это вы можете ему позволить, Франческа?

Он вышел, бесшумно притворив за собой дверь. Осознав, что ее оставили с Виктором наедине, Франческа ударилась в панику. О Боже, что ей делать? Сейчас он начнет ее расспрашивать. Как ей объяснить ему свое поведение, не нарушив данное Катарин слово и не разглашая того, что та ей доверила по секрету? Она покрепче прижала к себе сумочку, которую держала в руках, желая только одного — поскорее бежать. Но она будто приросла к месту, боясь шевельнуться, чтобы не упасть. Ноги не держали ее, дрожь пробегала по всему телу, она с трудом сохраняла равновесие.

— Почему бы тебе не присесть? — спокойно предложил Виктор и прошел мимо нее к открытому бару, рядом с которым стояли рыцарские доспехи. Франческа опустилась в ближайшее кресло. Она села вовсе не потому, что намеревалась остаться. Просто ноги отказывались ей служить. На мгновение она прикрыла глаза, уговаривая себя сохранять хладнокровие и одновременно продумывая линию своего поведения, формулируя достаточно убедительные причины разрыва своих отношений с ним, о чем она заявила Виктору по телефону неделю назад. Она проклинала про себя коварство Николаса Латимера и упрекала себя за свою доверчивость, за то, что не сумела предвидеть подобную ситуацию. Ведь все это так типично для них двоих, близких, как кровные братья. Смутно, оглушенная шумом крови в голове, она расслышала, как Виктор спросил, что она желает выпить.

— Ничего, благодарю вас, — ответила она и сама поразилась тому, как спокойно прозвучал ее голос.

Виктор промолчал. Франческа слышала звяканье льда в его стакане и множество других посторонних звуков. На нее упала его тень, и она остро ощутила его близость, когда он, не проронив ни слова, наклонился и поставил перед ней на кофейный столик бокал с каким-то питьем. Он стоял от нее так близко, что она почувствовала его дыхание, ощутила знакомое тепло, исходящее от его тела. Она тревожно затрепетала, когда до нее донесся такой родной, незабываемый запах, пряный смешанный аромат мыла и шампуня, крема для бритья и одеколона, которыми он всегда пользовался, чуть различимый запах табака. «Я сейчас упаду в обморок!» — подумала Франческа, не осмеливавшаяся дышать, пока он не отошел. Теперь он снова стоял, оперевшись на каминную полку, имея при этом, как она успела заметить краешком глаза, весьма непринужденный и даже вызывающий вид. Это привело ее в бешенство, и она уже была готова обрушить на него брань и выплеснуть свои обвинения, высказать немедленно все, что ей было известно о его связи с Катарин, о ее ребенке от него и об аборте. Но она тут же сумела справиться с искушением. Она не имела права рассказывать про Катарин этому человеку, предавшему их обеих. Кроме того, она поклялась честью своей семьи никому не раскрывать доверенной ей тайны и не могла нарушить данное ею слово.