После долгой паузы она пробормотала так тихо, что Франческе пришлось напрячься, чтобы услышать:

— У Бога есть свои резоны на все. И в наших жизнях наступит момент, когда нам дано будет их понять, понять Его цели, Его божественный замысел.

Франческа слушала внимательно, и, хотя слова кузины удивили ее своей совершенной неожиданностью, она поняла, что Диана поделилась с нею выстраданными мыслями. Она действительно так считала. Может быть, именно это духовное понимание сути вещей и внутренняя убежденность и были фундаментом силы духа Дианы.

Вспоминая сейчас ее слова, Франческа еще раз убедилась, что Диана считает, что выпавшие на долю ее родителей страдания были не чем иным, как волей Божьей. Поэтому она считала их неизбежными и воспринимала в контексте Божественного предначертания. Соответственно, они были и частью ее удела. Именно это поддерживало Диану, позволяло ей нести свою ношу так стоически, делать в жизни свое дело и смотреть на происходящее оптимистично.


Проходя через Олений зал, Виктор сразу же понял, почему он так назван. Коллекция оленьих рогов и голов была развешана по стенам зала и над арковыми сводами, выходившими в галерею. В застекленной витрине хранилась коллекция охотничьих ружей.

Будучи сам охотником и коллекционером, Виктор с интересом стал рассматривать экспонаты через стекло. Все оружие было в первоклассном состоянии. «Надо будет спросить Диану, можно ли ознакомиться с ними поближе», — подумал Виктор. Он решил также наведаться в магазин Перди сразу же по возвращению в Лондон, что он давно уже собирался сделать, и выбрать пару новых охотничьих винтовок для себя и Ники.

Виктор отошел от витрины и направился по галерее. Его шаги по паркетному полу гулко отдавались в сводах, и Виктор отметил отсутствие ковров в Шлоссе. Возможно ли, что фон Виттинген, как и граф, испытывает затруднения в денежных средствах? Маловероятно. Диана была прекрасно одета, дом производил впечатление ухоженного и элегантного. Но все в этой жизни возможно. Он подумал о Франческе, которая всегда была одета с изящной, даже изысканной простотой. Он хорошо знал, что аристократам свойственно сохранять хорошую мину при плохой игре. «Все это вопрос чести», — криво усмехнувшись, сказал себе Виктор, продолжая двигаться по галерее.

Галерея была довольно короткой и узкой. На стенах висели мрачные полотна, написанные маслом. Больше в галерее ничего не было, за исключением необычного вида кареты, установленной в самом центре. Подойдя ближе, Виктор убедился, что перед ним действительно прелестная старомодная зимняя карета на полозьях, очаровательная реликвия прошлого. Она была покрашена в яркие цвета и имела богатую бронзовую отделку. Сиденья были из кожи, тускло поблескивавшей в скудном свете, просачивавшемся через несколько окон из цветного стекла. Внутри кареты висели красиво подобранные букеты из высушенных цветов, украшенные зелеными бархатными лентами, а рядом с ней стояли зеленые растения в кадках. Некоторые из них цвели. Виктор предположил, что автором этой композиции была Диана — она как-то перекликалась в его сознании с образом этой девушки, к которой он почувствовал мгновенное расположение, уловив в ней ту самую сбалансированную пропорцию серьезности и веселья, которая всегда была так привлекательна для него в женщинах.

Галерея вела в гостиную. Остановившись у входа в комнату, Виктор на секунду замер. Все его органы чувств в мгновение напряглись. Струящиеся потоки яркого света через многочисленные сияющие окна отражались от поверхностей предметов, омывая изящную мебель мягких кремовых тонов. Затем он уловил потрескивание дров в камине и услышал волнующий душу звук рояля. А потом до него донеслись запахи — смешанный букет провоцирующих воспоминания ароматов, — острый и терпкий запах сосновых игл, напоминавший о поросших лесом холмах, благоухание туберозы и зрелых фруктов…

Франческа стояла в дальнем конце длинной комнаты с низким потолком у самого камина. Он был так массивен, что на его фоне она казалась совсем крошечной. Виктор улыбнулся Франческе и направился к камину, утопая в мягком ворсе ковра. Комната была неожиданно теплой, какой-то удивительно приветливой и в то же время сдержанно роскошной.

Виктору не потребовалось много времени, чтобы отметить дорогие антикварные комоды и столы, кремовые стены и бежевый персидский ковер, в изящном узоре которого присутствовал насыщенный цвет рубина, розовый оттенок кварца, тон аметиста, плавно переходящего в аквамарин, а затем в синеву сапфира. Подушки одного из этих цветов были в продуманном беспорядке раскиданы на двух больших диванах с обивкой из кремового бархата, стоявших перед камином. В гостиной было множество ваз со свежими цветами и зелеными растениями. Свечи и предметы искусства были здесь в таком изобилии, что казалось, еще чуть-чуть, и гармония будет нарушена. Сияние хрусталя сливалось с мерцанием мейссеновского фарфора.

— Диана пошла позвонить в Мюнхен, — произнесла Франческа, двигаясь навстречу Виктору. Она совершенно естественно взяла его за руку, не чувствуя больше никакого стеснения перед ним, и провела к камину. — Она вот-вот вернется, и Кристиан тоже сейчас придет. У него неожиданный посетитель, с которым он уже прощается. Как только они появятся, мы приступим к аперитиву и закускам.

— Это звучит очень заманчиво, детка. — Виктор встал спиной к огню, засунул руку в карман, достал пачку сигарет и прикурил. — Ты нисколько не преувеличила насчет дома. Ей-богу, он великолепен, Франческа. — Виктор окинул одобрительным взглядом гостиную. — Я мог бы сидеть здесь и мечтать целыми днями, забыв обо всем. Странно, но почему-то эта комната напоминает мне мое ранчо, хотя меблировка совершенно иная. Здесь так же спокойно и умиротворенно.

— Я рада, что вам здесь нравится, — ответила Франческа. Она действительно была очень рада, но не столько потому, что Виктору понравился дом, а из-за того, что он впервые обратился к ней на «ты». — Я была совершенно уверена, что вам понравится. В то же время я немного волновалась. Замок изолирован от внешнего мира, вы можете почувствовать здесь скуку.

— Затерянный мир — так бы я назвал это, — пробормотал Виктор, глядя на Франческу сверху вниз. — Кстати, прекрасная музыка. Что это?

— Концерт Рахманинова для фортепиано номер два, си минор. — В этот момент одна сторона пластинки закончилась, и Франческа быстро направилась к проигрывателю, стоявшему на тумбе рядом с камином. — Хотите дослушать до конца?

— Конечно, мне очень нравится.

Франческа поставила другую сторону пластинки и вернулась к Виктору.

— Диана подумала, что вы не захотите выйти сегодня на лыжах после перелета. Поэтому у нас будет длинный роскошный обед. Но после него мы сможем отправиться на прогулку, если вы захотите. Лес стоит совершенно великолепный. Подойдите к окну и посмотрите на вид из…

Она прервалась на середине предложения, потому что дубовая дверь в дальнем конце комнаты открылась, и в проеме появился седой мужчина средних лет. Он был одет в узкие зеленые брюки и баварский жакет с высоким вырезом на шее.

— Gnadige Frau… — Он почтительно остановился в ожидании ответа.

— О, Манфред, входите, входите, пожалуйста. Виктор, это Манфред. Именно он облегчает нашу жизнь здесь. Манфред, это герр Мейсон. — Франческа говорила медленно, тщательно выговаривая каждое слово.

— Герр Мейсон. — Манфред улыбнулся и почтительно склонил голову. — Добро пожаловать. Багаж уже в вашей комнате. — Он говорил по-английски с акцентом и сильно коверкал слова, но понять его можно было без труда. — Я прикажу Кларе распаковать ваши вещи, если вы хотите.

— Конечно. Спасибо большое, Манфред.

Манфред еще раз учтиво склонил голову. Доброжелательный взгляд его голубых глаз остановился на Франческе.

— Die Prinzessin hat mir aufgetragen, den Champagner zu servieren.

— Danke schon, Manfred.

Манфред удалился, и Франческа перевела Виктору:

— Диана все еще на телефоне. Она приказала Манфреду подать шампанское.

— Я примерно так и уловил. Я также обратил внимание на слово Prinzessin. — Он пристально посмотрел на Франческу. — Диана действительно княжна?

— Да. Господи, неужели я не сказала?

Виктор добродушно рассмеялся.

— Нет, не сказала. И это не единственная вещь, о которой ты почему-то запамятовала, детка. Как насчет ее дня рождения? Я бы предпочел услышать об этом пораньше. Тогда бы я мог привезти подарок из Лондона.

— Я сама чувствую себя ужасно неловко из-за этого. Я вспомнила о дне рождения только в самолете, когда было уже слишком поздно. — На лице Франчески было написано огорчение. Она быстро продолжила: — Я бы привезла ей пластинки с записями американских певцов. Она их любит, особенно Фрэнка Синатру. Завтра я съезжу в город, пока вы катаетесь, и куплю что-нибудь от нас обоих. Думаю, что лучше всего будет подарить ей духи.

— А что, в городе нет магазинов, где ты могла бы купить пластинки, которые нравятся Диане?

Франческа отрицательно покачала головой и сделала гримасу.

— Есть один магазин, но я думаю, что Диана уже купила все, что у них есть.

— Тогда, наверное, действительно придется остановиться на духах. Послушай, детка, я хотел уточнить по поводу завтрашнего ужина. Я не взял с собой смокинг. Я надеюсь, ужин будет неофициальным?

— О Господи, я уверена, что он как раз будет официальным. Но я объясню все Диане и, возможно, она попросит своих друзей не одевать смокинги, чтобы вы не чувствовали себя неловко среди приглашенных. Виктор, я хотела сказать вам кое-что. Это касается Кристиана… — Она замолчала, потому что в комнату вернулся Манфред с подносом, на котором стояли резные хрустальные бокалы и бутылка шампанского. Его сопровождала молодая женщина с серебряной жаровней в руках. На ней была юбка темно-зеленого цвета, скрытая под большим белым передником, и свитер того же зеленоватого тона. Они прошли друг за другом через комнату к маленькому столику, и Манфред повернулся к Франческе.