— Я знаю о его разводе, но без подробностей. Хорошо, что ты сообщила о намерениях этого журнала. Я обязательно предупрежу Виктора. Уверена, что он будет очень признателен.

— Я рада, — сказала Эстел, поднимая бокал и оглядываясь с довольным видом. Она поздравила себя за находчивость, с которой подошла к Катарин и заговорила с ней. Журналистка размышляла над тем, чем бы еще снискать ее расположение, чтобы попасть в круг приближенных к актрисе лиц.

Разговаривая с Эстел, Катарин смотрела на нее с мягкой обезоруживающей улыбкой. Однако мозг ее не переставал работать. Она трезво оценивала Эстел. Была ли Эстел искренна в желании предупредить Виктора? Или она только притворялась, дабы замаскировать свои собственные ходы? Эстел ведь может и сама работать на «Конфидэншл». Но инстинкт и природная интуиция подсказали Катарин, что это не так. Она уже успела разглядеть в Эстел льстивую и елейную особу, которая предпочитала иметь среди знаменитостей друзей, а не врагов. Кроме того, она туповата. Не раздумывая больше, Катарин решила воспользоваться шансом, который давала Эстел. Она подумала, что должна, по возможности, найти способ полностью нейтрализовать Эстел и в то же время пользоваться при необходимости ее услугами. Такие девушки, как Эстел, кормящиеся за счет своих связей со знаменитостями, часто бывают бесценными людьми, и они никогда не возражают, чтобы их использовали в чьих-то целях. Льстецов тешит лесть. Катарин сардонически усмехнулась. Это возвышает их приниженное «я». Дает им возможность чувствовать себя важными.

Поменяв положение и закинув ногу за ногу, Катарин придвинулась к Эстел, устремив на девушку свой гипнотизирующий взгляд. Она сказала сладким, как мед, голосом:

— Ты знаешь, Эстел, я думаю, что тебе самой следует поговорить с Виктором. — Она сделала паузу и, быстро импровизируя, продолжала: — В следующее воскресенье он дает небольшой ужин, и, я знаю, ему будет приятно, если ты придешь со мной. Ты увидишь там интересных людей, о которых сможешь написать.

Катарин не знала, кто будут эти люди, поскольку ей только что пришла мысль о приеме, но о списке гостей ей придется позаботиться позже.

Эстел просто засветилась от такой перспективы.

— Как мило с твоей стороны. Мне это нравится, — ее темные и жадные маленькие глаза заблестели, словно брызги воды. — Нет, я думаю, мне следует написать о тебе. Я где-то слышала, что ты американка. Это правда? Твоя речь не похожа на американскую.

— Тем не менее я американка, — сказала ей Катарин. — Очень любезно с твоей стороны, что ты хочешь написать обо мне, но в настоящее время у меня много других дел. Может быть, через несколько недель…

Увидев расстроенное лицо Эстел и считая необходимым успокоить ее, Катарин быстро продолжила:

— Послушай, почему бы тебе не взять интервью у Виктора? Он собирается экранизировать «Грозовой перевал». Я могла бы устроить это специально для тебя, Эстел.

— О, это просто фантастика! — Эстел порылась в своей сумочке и вытащила визитку. — Это мой номер. Позвони мне насчет воскресного приема. В какое время, где и так далее. — Она замолчала, глядя на входную дверь клуба, а затем сказала: — Думаю, у тебя подошло время ленча. По крайней мере, девушка, стоящая там, смотрит сюда…

Катарин обернулась и увидела Франческу, стоявшую у входа. Она помахала ей, встала и пошла навстречу. Франческа, широко улыбаясь, тоже сделала несколько шагов вперед.

— Франческа, здравствуйте, дорогая! — воскликнула Катарин с сияющим лицом.

Они тепло пожали друг другу руки.

Франческа поздоровалась и извинилась за опоздание. Она раскраснелась от быстрой ходьбы и немного запыхалась.

— Не страшно. Я недолго ждала. Познакомься с Эстел Морган, моей хорошей подругой, журналисткой. Эстел, это леди Франческа Каннингхэм.

Эстел, польщенная тем, что ее назвали хорошей подругой, схватила протянутую руку Франчески и пожала ее.

— Очень рада познакомиться с вами, — выпалила она — ну, я вижу, наконец и ко мне пришли. Спасибо за коктейль, Катарин. До воскресенья.

Катарин собственническим жестом взяла Франческу под руку и подвела ее к стойке бара, где только что сидела Эстел.

— Я пью коктейль из шампанского и апельсинового сока. Очень освежает. Вы не хотите?

Франческа ответила:

— Спасибо. Звучит очень заманчиво. Думаю, это то, что мне нужно.

Она села и с улыбкой посмотрела на Катарин. Необыкновенная красота актрисы поразила ее с прежней силой. Она подумала: «Вот тот самый тип красоты, который во все времена вдохновлял поэтов и художников. Романтичный, таинственный и разбивающий сердца. Никого она не может оставить равнодушным». И снова Франческа почувствовала себя во власти новой подруги.

Сделав заказ Джо, Катарин легко прикоснулась к руке Франчески и сказала с сияющей улыбкой:

— Я так рада, что вы согласились пообедать со мной сегодня. Я страшно хотела увидеться и поговорить.

— И я тоже, — тепло ответила Франческа.

Она окинула глазами клуб и оценила его изысканный интерьер: обитые темно-розовым шелком стены, ковры на полу, резные деревянные бра с розовыми абажурами и дальше, за баром, розовые скатерти и лампы с такими же абажурами на столах в самом ресторане.

Она улыбнулась и сказала:

— Довольно приятное место. Когда я работаю в Б. М., я обычно захожу в дешевую закусочную, чтобы перехватить сандвич. Конечно, это заведение совсем другого уровня.

Катарин спросила с некоторым любопытством:

— А что такое Б. М.?

— Британский музей. Мой второй дом, как называет его Ким.

— Ах, да конечно. Сегодня утром вы были там?

— Да. Сегодня я искала материалы, касающиеся осады Хартума Гордоном, и неожиданно обнаружила, что попала в самую настоящую трясину, — она вздохнула. — Чем больше работаю, тем больше осознаю, какая монументальная задача передо мной. Перелопатить сотни документов, проанализировать и оценить массу материала — просто конца этому не видно.

— Но Ким мне сказал, что ты занимаешься исследованиями ежедневно в течение почти восьми месяцев! — воскликнула Катарин, приподняв в удивлении брови.

— Да, это так, — на лице Франчески появилась гримаса, — и мне еще очень далеко до конца. Иногда я думаю, что никогда не напишу книгу. — Она замолчала, увидев, что подошел Джо с напитками. Она сама удивилась тому, что с такой легкостью поделилась своим беспокойством. Мысль о том, что ей не справиться с книгой, беспокоила ее уже несколько дней, но Франческа постоянно отгоняла ее от себя.

— Вы, конечно, напишете ее, — сказала Катарин убежденно и подвинула бокал к Франческе, — попробуйте «Мимозу», вам понравится. Ваше здоровье!

— Ваше здоровье! — Франческа попыталась улыбнуться, но ей это не очень удалось.

Катарин внимательно посмотрела на нее, размышляя над тем, как приободрить новую подругу. Она уже собиралась произнести какую-нибудь общую фразу по этому поводу, когда к ней подошел метрдотель и, извинившись, передал записку. Она поблагодарила его, несколько озадаченно улыбнулась Франческе и развернула листочек. Она сразу определила, что записка от Эстел. Записка была короткой и по существу. Катарин быстро прочитала: «У меня есть важные новости о журнале и В. М. Во время ленча зайди в женскую комнату; я пройду за тобой и расскажу кое-что интересное. Э.».

Катарин охватила тревога, но она подавила в себе это чувство. Скомкав записку, она сунула ее в карман юбки и, улыбаясь, пояснила Франческе:

— Эстел хочет, чтобы я организовала интервью с Виктором. Она собирается написать о нем для одного американского журнала, который она здесь представляет.

— Понятно, — без всякого интереса отреагировала Франческа.

Катарин несколько минут сидела молча, занятая своим коктейлем и мыслями о Викторе. Затем она резко отбросила свои размышления, решив, что в данный момент должна полностью сконцентрировать внимание на Франческе. Она чувствовала, что тягостное настроение, так неожиданно охватившее сестру Кима, все еще не отступило. Глаза девушки были полны безысходной тоски.

Наконец Катарин участливо произнесла:

— Я знаю, что вас беспокоит книга, Франческа. Может быть, поговорим об этом?

— Не знаю, — неуверенно ответила Франческа, но в то же время почувствовала облегчение от предложения актрисы.

Пренебрежительное замечание Кима о том, что книга не будет пользоваться успехом, хотя и шутливое по существу, сильно испортило настроение Франчески и поколебало ее уверенность, причем это состояние с воскресенья не только не улучшилось, но даже усугубилось. Ее терзали тяжелые сомнения относительно конечной цели, и, по правде говоря, Франческа была не столько напугана огромным объемом предстоящей работы, сколько измучена переживаниями о том, сумеет ли написать биографию. Эти мысли вкупе с возросшим беспокойством по поводу необходимости зарабатывать деньги, чтобы помочь домашним, остудили ее первоначальный энтузиазм. Она намеревалась поговорить с отцом о работе, однако он был слишком поглощен своими проблемами; что же касается подруг, то она точно знала, что ни одной из них это не будет интересно. Все они были так же неопытны в жизни, как сама Франческа, и большинство проводило время в ничегонеделании или занимаясь пустой работой, убивая время в ожидании, когда на горизонте появится достойный кандидат в мужья. Франческе нужен был умный и чуткий слушатель. Катарин вполне удовлетворяла этим требованиям. Не говоря уже о том, что она проявляла явную заинтересованность в работе Франчески, она принадлежала к людям творческого труда и уже многого добилась в жизни. Поэтому можно было рассчитывать, что Катарин поймет ее переживания и затруднительное положение лучше, чем кто-либо другой.

Франческа сделала глубокий вдох и начала:

— Если говорить правду, Катарин, сегодня утром я подумывала о том, чтобы бросить книгу. Я в полном унынии и готова прекратить свою работу.