Джо извинился и пошел обслуживать новых посетителей. Один из них, как знала Катарин, был редактором «Санди экспресс», а второй, Джон Логан, — журналистом, специализировавшимся на шоу-бизнесе. Последний брал у нее интервью и написал восторженную статью; он был завзятым профессиональным театралом. Она ответила на их дружеские кивки и улыбки, затем повернулась к стойке и отпила глоток коктейля. Потянувшись к сумочке за сигаретой, Катарин сразу же передумала, вспомнив о своем голосе.

Катарин очень бережно относилась к своему здоровью. Обладая хрупким телосложением, она была подвержена простудам и бронхитам. Горло у нее уже не болело, но она опасалась рецидива, особенно теперь, перед пробой, а курение совсем не способствовало кристально чистому тембру, над которым она так настойчиво работала. Она также напомнила себе, что ей необходимо взять несколько дополнительных уроков по постановке голоса у Сони Моделле. Катарин хотела предстать перед кинокамерами в наилучшей форме.

В свои двадцать один год Катарин была довольно противоречивой женщиной. В ее личности, как и подозревал Николас Латимер, была странная раздвоенность. Талантливая до предела возможностей, она всегда стремилась к бесконечному совершенствованию своего мастерства, используя при этом почти драконовские способы, и, несмотря на огромную веру в себя, порой переживала времена, когда ей необходимы были дополнительные восторженные подтверждения ее актерского дарования. Она обладала отзывчивым и благородным сердцем и могла многим пожертвовать, чтобы помочь другу или коллеге. Для ее преданной натуры никакие жертвы не казались чрезмерными. Но другой стороной этой блестящей медали были холодный расчет, собственные интересы и беспощадная решимость добиться своего любой ценой. И самое удивительное, что она никогда не испытывала угрызений совести, когда ей приходилось использовать кого-то для достижения своих корыстных целей.

И сейчас, когда Катарин сидела в баре, потягивая свой коктейль, ее мысли снова перенеслись к тексту, который ей предстояло использовать на пробе. Она должна уговорить, убедить Николаса Латимера адаптировать текст. От этого многое будет зависеть. О, если бы он не был таким безразличным ко мне! В эту минуту она услышала голос сзади:

— Простите, вы Катарин Темпест?

Катарин быстро обернулась и увидела плотную девушку с румянцем во всю щеку и яркими морковно-рыжими волосами. Это было очень эксцентричное создание в костюме пурпурно-фиолетового цвета и в маленькой изумрудного цвета фетровой шляпке с длинным пурпурным пером. «Какая странная цветовая гамма», — подумала Катарин и сказала:

— Да, это я. — Она слегка нахмурилась, вспоминая девушку, а затем воскликнула: — Ах, конечно, вы Эстел Морган. Как поживаете? — Катарин протянула руку, тепло улыбаясь.

Привыкшая к необходимости пробиваться в жизни самостоятельно, она никогда не пренебрегала отношениями с журналистами. Даже тех, кого она относила к категории мелкой сошки, Катарин обрабатывала сногсшибательной дозой своего неотразимого обаяния — на всякий случай.

Девушка с морковно-рыжими волосами крепко пожала руку Катарин, сияя от удовольствия.

— Я чувствую себя классно. И как приятно, что вы — известная актриса — помните меня.

«Как можно тебя забыть?!» — подумала Катарин с сарказмом, но мудро оставила при себе эту ремарку.

Сияющая Эстел пустилась в разглагольствования:

— Мы встречались на приеме у леди Уинер или это было у герцога Бедфорда?

Катарин засмеялась. Ее развеселило беззастенчивое спекулирование именами. Все еще смеясь, она покачала головой.

— Нет, я думаю, мы были представлены друг другу на приеме, который Джон Стэндиш давал для Терри Огдена несколько месяцев тому назад.

— Правильно! И вы смотрелись абсолютно восхитительно в маленьком черном платье с несколькими нитками жемчуга. Между прочим, я сказала Хиллари Пирс, и она согласилась со мной, что вы были там самой красивой, самой шикарной женщиной. Мне нравится Хиллари, она чудесная девушка, хотя в тот вечер, мне кажется, она немного спятила. Вам не показалось?

Глаза Катарин расширились, она озадаченно уставилась на Эстел:

— Нет, мне так не показалось.

Эстел весело продолжала:

— О, но я сама видела! Хиллари провела весь вечер, распуская слюни около Терри. Я не могу сказать, что осуждаю ее. Он тот человек, по которому можно пускать слюни. Но я тогда подумала: хорошо, что рядом нет Марка, он был на съемках где-то в самой черной Африке или Индии. Я думаю, он бы сильно ревновал, если бы увидел этот спектакль.

Катарин тут же навострила ушки при упоминании имени Хиллари Пирс в связи с Терри Огденом. «Маловероятная комбинация», — подумала она. И все же ее заинтересовала эта сплетня. Однако она решила, что лучше не показывать своего любопытства и не расспрашивать у Эстел подробности. Она зафиксировала эту информацию в мозгу, чтобы вытащить как-нибудь в подходящий момент, и сказала:

— Боюсь, я пропустила эту интересную сцену. Но одну вещь помню — вы ведь, если я не ошибаюсь, пишете для американского журнала?

— У вас сказочная память! Да, я пишу для нескольких американских журналов. Я внештатный выездной корреспондент по Европе. Специализируюсь в основном на бомонде и шоу-бизнесе.

Катарин стало ясно, что Эстел Морган вовсе не собирается распрощаться с ней в ближайшее время, поэтому она сказала приветливо:

— Не хотите ли чего-нибудь выпить?

— О-о-о, как мило с вашей стороны. С удовольствием! — Она пристроилась у стойки рядом с Катарин. Указывая своей изумрудно-зеленой перчаткой на бокал Катарин, пронзительно воскликнула: — Что это вы пьете?

Катарин покоробило от ее бестактности, но она спокойно ответила:

— Это «Мимоза». Шампанское и апельсиновый сок. Почему бы вам не попробовать? Очень приятный коктейль.

— Потрясающая идея. Конечно, попробую.

Катарин заказала у Джо еще два таких же коктейля и сосредоточила все свое внимание на Эстел. Одарив журналистку одной из своих обворожительных улыбок, она сказала:

— В вашей работе много интересного. Вы легко находите, о чем писать в Лондоне?

— Конечно! Лондон — это мой опорный пункт. Но я много езжу, — она довольно хихикнула, — Париж, Монте-Карло, Биариц, Рим, Венеция. Я пишу обо всех важнейших событиях. Живу в погоне за бомондом, Катарин. — Она еще раз хихикнула и спросила: — Мы можем перейти на ты, Катарин?

— Конечно, Эстел, — быстро ответила актриса, понимая, что это доставит удовольствие набивавшейся в приятельницы американке.

— Я считаю, что ты божественна в «Троянской интерлюдии». Абсолютно божественна! — воскликнула Эстел. В ее голосе звучала лесть, а взгляд выражал восхищение. Она продолжила: — Я думаю, ты будешь еще долго занята в этом спектакле, но должна тебе заметить, что, когда увидела тебя на сцене, мне пришло в голову, что ты должна сниматься в фильмах. — Она близоруко уставилась на Катарин и спросила: — Ты не собираешься сниматься в ближайшее время?

— Нет, не думаю. Хотя, кто знает, что может случиться завтра? — уклончиво ответила Катарин. Она не собиралась откровенничать с Эстел.

— Разумеется, — неожиданно журналистка заговорщицки подмигнула. — Я видела, как ты обедала с Виктором Мейсоном в «Ривер-Клаб» несколько недель назад. Я подумала, а не собираешься ли ты сниматься вместе с ним? Может быть, даже в главной роли? Или это сугубо личные отношения?

Катарин слегка напряглась, раздосадованная последним замечанием, хотя голос ее оставался приятным и ровным.

— Мы просто друзья, — ответила она с отстраненной улыбкой.

— Это стандартная фраза. Все так говорят, — фыркнула Эстел. — Боюсь, я не смогу удержаться от любопытства. Профессиональная болезнь. Однако я не работаю на «Конфидэншл», поэтому тебе нечего бояться старушку Эстел.

— А я и не боюсь, — ответила Катарин, и в ее голосе послышалась ледяная нотка, — мы с Виктором на самом деле хорошие друзья, вот и все. О, спасибо, Джо, — добавила она, заметив, что напротив них появились напитки.

Джо ушел, и Эстел подняла свой бокал.

— Твое здоровье!

Катарин ответила:

— Будь здорова, Эстел. — Сделав маленький глоток, она бросила долгий испытующий взгляд на журналистку и осторожно спросила: — Почему ты упомянула «Конфидэншл»? Это мерзкий журнал, специализирующийся на раздевании звезд и других знаменитостей. У меня нет ничего, что бы их заинтересовало. Или у Виктора. Или у нас обоих.

Через секунду после того, как последняя фраза сорвалась с языка, Катарин пожалела об этом. «Я сказала слишком много», — подумала она. Непростительно много.

Эстел уловила замешательство в поведении Катарин и доверительно шепнула:

— Похоже, ты не знаешь, что Эрлин Мейсон подала на развод. Я понимаю, что она стерва, каких мало. Вместе с тем она, похоже, готова на все, чтобы сорвать изрядный куш. По калифорнийским законам она может его получить. Совместная собственность и все такое прочее. Похоже, у нее есть пикантная информация о любовных похождениях Виктора с несколькими восхитительными леди. Она болтает об этом со всеми, кто готов слушать, особенно с журналистами. Как я сказала, большинство из нас считает ее большой стервой. Мы уверены, что она хочет втянуть Виктора в большой скандал. Однако у него, к счастью, много друзей в прессе, так что ей не удастся легко добиться этого. Но ты можешь предупредить Виктора, что «Конфидэншл», кажется, готов уделить ей внимание. До меня дошли слухи, что они ищут журналиста, который бы написал о нем и его романтических похождениях в старой доброй Англии.

Хотя Катарин знала, что у Виктора назревают неприятности с разводом, информация Эстел застала ее врасплох и порядком расстроила. Вместе с тем, не будучи уверена в мотивах Эстел, она скрыла свою реакцию и сказала после некоторых колебаний: