Мои колени буквально слабеют, и я оказываюсь на полу, прислонившись к прилавку и тупо уставившись на стеклянную дверь. Все, что я думал, что знал, даже близко не было похоже на правду.
— Она так сильно хотела ребенка, — говорю я вслух. — Мы пытались зачать Олив в течение трех лет. Если бы я знал…
— У тебя бы не было Олив, — Ари прерывает меня.
Я никогда бы не смог придумать, что ответить на это, потому что не представляю свою жизнь без Олив сейчас, но я должен был знать.
— Она скрывала это от меня, — говорю я. Ари скользит вниз по прилавку, мокрыми руками протирая стекла, пока не садится рядом со мной. — Я думал, что знал о ней все, вплоть до того, чем она красится по утрам. Между нами не было тайн, и теперь я узнаю, что она скрывала все от меня.
— Это не все, — говорит Ари. — Это всего лишь одна тайна, которую она хранила от тебя.
— Этот один секрет — это все.
— Я спросила ее однажды, что ты думаешь о ее состоянии, и никогда не забуду взгляд, который появился на ее лице в этот момент. Я никогда не видела этот взгляд раньше, не то чтобы я знала Элли всю свою жизнь, но она была моим наставником, и мы провели много времени вместе, — Ари поднимает руку и проводит ею под глазом. — Она сказала мне, что даже не знает, как сказать тебе, и она не решилась разрушить вашу жизнь, рассказав об этом. Даже ее родители не знали. Она знала, что шансы выжить были малы, и последнее, что она хотела, так это потерять все из-за этой болезни. Особенно тебя.
— Я не понимаю, почему она так сильно хотела ребенка, если это все правда.
Как может это все быть правдой? Я был с ней в больнице после аварии, она не сказала ни слова. Доктор, который вел беременность, тоже все знал. Эта информация должна быть где-то у нас в документах. Почему никто не сказал мне?
— Она хотела оставить свой след в этом мире, именно поэтому родилась Олив, — говорит Ари, положив свою руку на мою.
— Она оставила меня нарочно с маленькой девочкой, которую я воспитываю в одиночку, — она сделала это намеренно, и я не знаю, как принять этот факт. Как она могла вообще предположить, что я хочу остаться без нее и как единственный родитель?
— Ты остался с Элли, — говорит Ари, как будто может слышать мои мысли.
— Почему, черт возьми, она рассказала тебе все это? Ты была всего лишь ее студенткой, а она наставником, не знаю, как там это называется. На кой черт тебе, а не мне? — я встаю, стараясь скрыть свою растущую ярость. Почему Ари, а не мне, блядь? Я заслуживал знать. Я был ее жизнью. Я был единственным, кто приближал ее к смерти каждый месяц, пока мы пытались забеременеть, и в ее голове даже мысли не возникло, что нам не суждено иметь ребенка, потому что она должна жить. Ничто не заставило ее передумать. Мы могли бы жить спокойной жизнью и удержать ее подальше от ненужных возбуждений. Все было бы по-другому. Она могла бы жить.
Вышагивая от двери к центру магазина и обратно, я замечаю краем глаза, что Ари, сидя в задней части, выглядит немного испуганной. Я не должен обвинять ее. Я должен обвинять Элли. Все эти годы я отказывался чувствовать обиду или гнев по отношению к Элли, даже если чувствовал это, но иногда, по ночам, когда Олив не могла уснуть или когда она болела, и я понятия не имел, что делать, чтобы помочь ей. Я хотел кричать так громко, надеясь, что Элли услышит меня, так, чтобы она знала, как я зол на то, что воспитываю нашу маленькую девочку один. Что я знаю о воспитании детей? Ничего. Мне нужна была вторая половинка в этой жизни. У Олив должна была быть мать.
У Оливии должна была быть мать.
Олив никогда не узнает, что такое иметь мать. У нее есть только я.
— Автомобильная катастрофа, даже страшная авария могла убить ее, — шепчет Ари. — Тогда бы ты остался ни с чем, — я не хочу слушать Ари и ее мысли или слова. Я не хочу слышать правду или ложь. Теперь я знаю, почему Ари не хотела рассказывать мне, и могу предположить, почему Элли не говорила мне. Я бы отговорил ее. Я бы поместил ее в пузырь и заботился о ней. Но она не дала мне такой возможности. — Вместо этого, она оставила свой след в этой жизни, — Ари кладет свою руку на грудь, цепляясь за ткань. — В Олив есть Элли.
— Ты даже не знаешь ее, — напоминаю я Ари. Я знаю, что этого не стоило говорить, но это правда. Пока не знает, или просто решила не делиться этим со мной.
— Ты прав, но для ячейки общества нужно хотя бы два человека, поэтому она является, по сути, половиной Элли. Ладно, — говорит она, не давая мне поспорить, берет мои руки и тянет к себе. Положив мои ладони на свою грудь, она крепко удерживает их там. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на биение ее сердца. — Это она, — нежный голос Ари вибрирует в груди.
Я сосредотачиваюсь исключительно на биении сердца Элли, пытаясь вспомнить время, когда слушал ее сердцебиение. Я вспомнил только один раз. Первая допплерография, которую мы делали в самом начале беременности. Мы думали, что это было сердцебиение Олив, но оно принадлежало Элли. Нам потребовалась минута, чтобы в итоге услышать похожий звук, но более мягкий и нежный. Я не учел тогда, насколько сильно хотел бы запомнить этот звук. Тот же звук я слышу в груди Ари? Так ли это?
— Когда врач сказал мне, что сердце ждет меня, я уже знала это, — говорит Ари. — Врачи сказали мне, что не было практически никаких шансов найти донора с такой же группой крови. Так что я знала, что это была Элли. Волнение, облегчение и благодарность — я ничего подобного не почувствовала, услышав слова моего врача. У меня было меньше месяца, чтобы найти донора. Я угасала с каждым днем, и мы уже начали подыскивать хоспис для меня, поскольку это было слишком тяжело для моих родителей, чтобы ухаживать за мной самостоятельно.
— Ты не была счастлива, что получила сердце? — спрашиваю я, пытаясь понять ее слова.
Она сжимает губы, так как неловкая улыбка грозит выдать ее явную боль.
— Как я уже сказала, я знала, что это была Элли. Я знала, что она умерла. Я знала, что это произошло из-за ее желания родить Олив, и я знала, что это из-за родов.
Я хочу сказать ей, что это несправедливо, что она знала, а я просто лишился смысла своей жизни, но я все еще сосредоточен на прикосновении к груди, под кожей которой бьется ее сердце. Я знаю теперь, почему Элли дала имя Олив перед тем, как она родилась. Она знала, что все кончено.
— Я не знаю, злиться или благодарить ее, но мне больно. Невероятно больно.
— Могу себе представить, — говорит Ари, выпуская мою руку из своей. — Но ты не можешь злиться на нее. Она не хотела умирать, но иногда в жизни выбирают за нас, иногда приходится выбирать из двух зол меньшее, и она выбрала меньшее… — как я могу с этим согласиться? — Она не обманывала тебя, чтобы причинить боль... она сделала этот выбор, потому что так сильно любила тебя. Она хотела оставить что-то, что принадлежало бы тебе так же, как и ей. Что-то, кого-то... Оливию.
Мне нужно больше пространства, поэтому я закрываю глаза, пытаясь собраться. У меня болит голова. Мысли приходят и уходят в полном беспорядке. Почему все закончилось так?
— Почему ты не учишься сейчас? Этот год пришел и ушел. Почему ты не вернулась? — спрашиваю я ее, удивляясь, почему она занималась этим раньше, когда Элли была ее наставником, а сейчас перестала.
— Для того, чтобы сохранить свою лицензию на следующий год после операции, мне нужно было бы получить степень МВА. Я решила отказаться, — говорит она.
— Почему же?
— По той же причине, почему ты не должен рассматривать отношения, связь со мной, Хантер, — еле скрываемая улыбка касается уголков ее губ, и она кладет свою ладонь мне на щеку. — Я не слишком хороша для тебя. Я лишь носитель сердца Элли. Если бы наши пути пересеклись при других обстоятельствах, мы могли бы чувствовать себя иначе, но все не так просто в этой жизни.
Это смущает меня. Я не знал, кем она была, когда мы впервые встретились в саду, а еще меня тянуло к ней. Она привлекла меня, и это ее выразительная манера разговора, прямо как Элли, именно так, как всегда нравилось мне.
— Неправда, — спорю я.
— Я бываю в саду, потому что постоянно навещаю Элли, чтобы поблагодарить ее за этот щедрый, жизненно необходимый мне подарок. Вот почему мы встретились. Если бы не сердце Элли, этого бы не произошло, — говорит она.
Это смешно, особенно для того, кто, кажется, так же умен, как была Элли.
— Ты могла бы знать это наверняка только, если бы была Богом, — она убирает руку от моего лица и встает, направляясь к передней двери, оставляя пространство между моей рукой и сердцем Элли. Она смотрит в окно. — Какова истинная причина того, что ты не получила степень MBA и почему ты можешь, в конечном итоге, причинить мне боль?
— Снег закончился, — говорит она.
Я тоже встаю и подхожу к ней сзади, положив руки на ее плечи.
— Почему?
Она оборачивается, и ее волосы проносятся мимо моего лица.
— У всех нас есть секреты, Хантер. Как и у меня, вот истинная причина.
Даже не задумываясь над тем, почему ее слова совсем не злят меня, я беру ее лицо в ладони и нежно целую, сосредоточившись на ощущении прикосновения к ее губам и на тепле ее кожи напротив моей. Руками она обвивает мою спину, сжимая меня мягко, но крепко. Я просовываю свои руки между нами, прижимая их к груди, чтобы почувствовать тяжелые удары ее сердца, пока наши губы сливаются в поцелуе. Нуждаясь в более сильных эмоциях, мой язык проскальзывает ей в рот, что не остается незамеченным для ее сердца. Удары учащаются, оно бьется с удвоенной скоростью. Я по-прежнему могу влиять на это сердце.
Ари отстраняется, затаив дыхание, и смотрит на меня с удивлением в глазах.
— Что ты чувствуешь? — спрашивает она, проводя языком по нижней губе, прежде чем прикусить ее.
"Голос сердца" отзывы
Отзывы читателей о книге "Голос сердца". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Голос сердца" друзьям в соцсетях.