— Учитывая то, как он с тобой обошелся, да, странно, а ты так не считаешь? Или ты хотела поблагодарить его за все хорошее, что он тебе сделал в последнее время?

На самом деле Билл ревновал, хотя и ругал себя за это. Но ему не нравилась мука в ее глазах и выражении лица, он ненавидел Стивена за то, что тот причинил ей боль, и хотел, чтобы Адриана навсегда вычеркнула его из своей жизни.

— Не докучай мне!

Адриана стала плакать и растирать себе живот — даже малыш, видно, расстроился и начал яростно брыкаться. Единственным ее желанием было вернуться домой, лечь и забыть про Стивена, но она знала, что это невозможно.

— Он даже не взглянул на меня, — всхлипывая, произнесла она.

— Адриана, — процедил Билл сквозь стиснутые зубы, — этот парень полнейшее дерьмо. Сколько ты будешь с этим мириться? Год? Пять? Десять? Ты ждешь, что он вернется и будет осыпать розами и тебя, и ребенка. А я тебе повторяю, что он не собирается этого делать. Разве он не дал тебе этого понять сегодня вечером? Он даже не стал с тобой разговаривать, просто встал и вышел. Этого человека совершенно не интересуете ни ты, ни твой ребенок.

Билл подозревал, что Стивен был к Адриане безразличен и раньше, но не стал ей этого говорить.

— Но как он может так поступать? Как он может не испытывать никаких чувств к собственному ребенку? Сейчас он их в себе подавляет, но раньше или позже они проявятся.

— Это иллюзия. Он ушел, детка. Забудь о нем. Адриана не ответила. Остальную часть пути они ехали молча, а когда прибыли домой, то опять стали спорить, и Адриана, заплаканная, легла спать в гостевой комнате. На следующее утро настроение у нее было подавленное. Билл ничего не говорил, дал ей самой приготовить себе завтрак, все глядел в газету, но наконец поднял глаза от спортивной страницы и спросил:

— Чего ты, собственно, от него ждешь? Почему не хочешь сказать мне, чтобы я раз и навсегда знал, чего ты ожидаешь?

— От Стивена?.. Не знаю. Я просто ожидала, что он по-другому отнесется к факту, что у нас будет ребенок. Он даже не ведает, что отвергает. Я могу понять то, что он хочет со мной развестись, потому что считает меня предательницей. Но я не могу понять того, что он отворачивается от собственного ребенка. Когда-нибудь он об этом пожалеет.

— Разумеется. Это будет цена, которую ему придется заплатить. Но, может быть, он никогда и не одумается. К тому же о каком предательстве может идти речь? Разве ты его обманывала? Или нарочно забеременела?

— Конечно, нет, — обиженно ответила Адриана. — Я знала, что для него это больной вопрос, и всегда была осторожна.

— Вот и я так думаю…

Билл слегка улыбнулся. Он очень сильно любил Адриану и абсолютно не был склонен с ней спорить, тем более что предмет разногласий был только один — Стивен,

— Но спросить никогда не вредно. Продолжай. Чего ты от него ждешь?

— Я просто хочу, чтобы он признал ребенка своим, свыкся с этим фактом. По-моему, он просто с самого начала сбежал от него, и все. Я хочу, чтобы он увидел его и сказал: о'кей, он мой, но он мне не нужен… или: да, я ошибался, я люблю моего малыша. Но я не хочу, чтобы он вечно от меня бегал, потому что я продолжаю думать, что он в какой-то момент вернется и исковеркает мою жизнь, жизнь малыша, твою и свою собственную, а я всегда буду испытывать чувство вины. Я хочу чувствовать себя совершенно свободной от него, чтобы спокойно устраивать свою жизнь, но для этого надо, чтобы он прямо поставил вопрос или хотя бы поговорил со мной и дал ответ, почему так ко всему этому относится. У него не хватило порядочности, чтобы поговорить со мной с тех самых пор, как он выехал из квартиры.

Она впервые так все растолковала, и наконец проблема приобрела ясность. Адриана не могла поверить, что Стивен ушел навсегда, и хотела получить непосредственно от него подтверждение того, что он понимает, от чего отказывается, и делает это совершенно сознательно. Смысл и логика в рассуждениях присутствовали, но Билл считал, что этого она от супруга не добьется. Не такой он был человек, что и продемонстрировал на протяжении пяти месяцев и накануне вечером. Он собирался сбежать, развестись через адвокатов и отречься от ребенка, даже не повидав его. Такова была его натура, и нельзя было закрывать на это глаза.

— Не думаю, что ты вытянешь из него еще что-то. Он проста не способен на прямое выяснение ситуации.

— Почему ты так решил?

— Вспомни, как он вел себя вчера вечером. Разве он похож на смелого парня, который готов взглянуть тебе в глаза? Он чуть ли не пулей выскочил за дверь, на десять футов впереди своей подруги.

— А это была его подруга? — насторожилась Адриана.

— Да откуда я знаю!

В ответе Билла прозвучало раздражение.

— Она выглядела очень молодо, — задумчиво сказала Адриана.

— Ну и ты выглядишь молодо, — застонал Билл, — потому что ты в самом деле молода. Так что перестань с этим, да и вообще, какая разница? Речь, Адриана, идет о том, чтобы выкинуть его из головы, вот что главное.

— А что, если он потом вернется? Это Адриану очень беспокоило. Она была уверена, что после появления малыша Стивен опять вторгнется в ее жизнь.

— Вот тогда и будет видно, что предпринять.

— Но ребенок имеет право…

— Знаю, знаю!..

Билл стукнул кулаком по столу так, что Адриана подпрыгнула.

— …Ребенок имеет право общаться с родным отцом, так, что ли? Я это уже слышал. А что, если его или ее «родной отец» мерзавец? Что тогда? Не проще ли будет просто забыть о нем?

— Представь себе, что Лесли в пьяном виде заявила бы, что намерена тебя бросить. Разве ты не чувствовал бы обязанности узнать ее позицию на трезвую голову?

— Возможно. А что?

— По-моему, Стивен опьянен страхом с тех пор, как я ему сообщила, что беременна. А когда он успокоится, перестанет паниковать и протрезвеет, его взгляд изменится.

— А возможно, и нет. Может быть он в самом деле ненавидит детей.

— Я просто хочу услышать от него, что он поступает сознательно.

— Ладно, пусть он не понимает, что творит. Но ты что, собираешься позволить играть своей жизнью бесконечно?

Более того, речь теперь шла об их совместной жизни. Но Билл понимал, что женщине не так просто забыть мужчину, от которого она ждет ребенка и за которым была замужем на протяжении двух с половиной лет.

— Ты считаешь, что я веду себя глупо?

— Нет…

Билл вздохнул и откинулся на спинку стула.

— …Я просто считаю, что ты зря теряешь время. Забудь о нем, и все.

— Понимаешь, у меня ощущение, как будто я что-то у него краду, — объяснила Адриана. — Словно я отбираю у него ребенка и отдаю его тебе, потому что ты этого ребенка хочешь. Но что, если он вернется и скажет: эй, это мое, отдавай обратно… что тогда?

Это был резонный вопрос, но Билл все же считал, что Стивен никогда не передумает.

— Поживем — увидим. Мы же никуда не уезжаем. Мы не увозим ребенка в Африку.

Они действительно не собирались бежать в Африку, но все сильнее и сильнее любили друг друга, и Билл это понимал, как и то, что Адриана старается защитить его от возможных обид, а Стивена спасти от ошибок, о которых он мог бы потом до конца жизни жалеть.

— Ты не можешь отвечать за всех. Позволь нам принимать наши собственные решения, и если они окажутся никуда не годными, все равно это тебя не должно волновать.

Билл отложил газету и продолжал:

— Я тебя люблю… И ребенок этот для меня такой же желанный, как для тебя. А если Стивен вернется и передумает, мы отнесемся к этому спокойно. Ну что в конце концов может статься? Он вернет себе право видеться с ребенком? Но это не так ужасно. Для нас это не смертельно…

Тут он посмотрел на Адриану и, ощутив легкий страх, спросил:

— …Или ты сама к нему вернешься? Билл, затаив дыхание, ждал ответа. Адриана после минутного колебания покачала головой:

— Не думаю.

Биллу показалось, что сейчас он потеряет сознание.

— Что ты подразумеваешь под словами «не думаю»?

— Я подразумеваю «нет»… Но это будет зависеть от многих обстоятельств… Билл, я его больше не люблю, если ты спрашиваешь об этом. Я люблю тебя. Но дело не только в нас… есть еще ребенок.

— Неужели ты вернешься к человеку, которого не любишь, только из-за его ребенка?

— Я сомневаюсь.

Твердо дать отрицательный ответ она не могла. Билл поднялся из-за стола, и на этом разговор закончился. Несколько последующих дней были очень трудными, пока оба не успокоились. В конце концов они заключили перемирие и провели уикэнд в постели, где между ласками пытались разъяснить свои позиции.

— Ну, так ты все-таки выйдешь за меня замуж? — совершенно серьезно спросил Билл. Адриана просияла:

— Да. Если ты еще не передумал.

Но она не хотела, чтобы Билл говорил мальчикам о том, что они собираются пожениться, пока не выяснятся все детали: с отказом от родительских прав, разводом и вообще с намерениями Стивена. Билл считал, что муженек Адрианы такой любезности не заслуживает, но готов был отпустить этот грех своей любимой. Мысль о предстоящем браке пронизывала его радостным волнением.

— Как ты думаешь, мальчики не будут против? — беспокоилась Адриана. Она переживала из-за всего; доктор объясняла, что на этой стадии тревога — явление нормальное, все женщины беспокоятся по поводу предстоящих родов, здоровья ребенка, однако Билл знал, что беспокойство Адрианы в значительной степени усиливают развод и продажа квартиры. Вообще она держалась молодцом, но начинала волноваться даже по пустякам. Билл подозревал, что ее навязчивое желание быть справедливой со Стивеном вызвано теми же причинами.

Когда прилетели Адам и Томми, Адриана была не столь непринужденной, как прежде. Она опасалась, что мальчишки огорчатся ее состоянием, и решила быть с ними честной. Действительно, уже в аэропорту, при встрече, они, увидев ее живот, явно удивились.

— Ого! — воскликнул Томми, пораженный. — Что с тобой случилось?