Впервые прибыв в Калифорнию, еще переживая свежую боль от расставания с Лесли и малышами, Билл волею обстоятельств попал в объятия одной серьезной дамы-режиссера и имел с ней роман, который чуть не обернулся катастрофой. Она поселилась у него и завладела его жизнью: приглашала гостей, обставляла его квартиру, опекала Билла, пока тот не почувствовал, что задыхается. Прежде она училась в Калифорнийском университете, закончила аспирантуру в Йельском, постоянно твердила о степени доктора философии, снимала «серьезный» фильм и утверждала, что сериал — это недостойно Билла. Она говорила об этом как о болезни, от которой он быстро излечится, если только согласится на ее помощь. Дама-режиссер, кроме того, терпеть не могла детей и всегда прятала фотографии его сынишек. Удивительно, но лишь спустя шесть месяцев он опомнился и расстался с ней. Все так затянулось, потому что она была великолепна в постели, обращалась с ним как с шестилетним малышом именно тогда, когда он отчаянно нуждался в заботе, а также, казалось, знала все о телеиндустрии в Лос-Анджелесе. Но когда она потребовала от Билла не упоминать в разговоре своих детей и вообще забыть о них, тот снял на месяц бунгало в отеле «Беверли Хиллз», вручил ей ключи, пожелал приятного времяпрепровождения и попросил не беспокоить его звонками, когда она найдет себе квартиру. В тот же день Билл перевез в бунгало ее вещи и в течение следующих четырех лет не встречал эту даму, пока случай не свел их на церемонии вручения призов, но она сделала вид, что незнакома с ним.

Все последующие романы сознательно были лишены сердечных переживаний. Актрисы, «звездочки», статистки, фотомодели — девушки, готовые лишь поразвлечься, сходить с Биллом на прием или вечеринку, когда он был свободен, и .не требовавшие от него ничего больше, даже звонков, потому что в их жизни таких мужчин было много. Некоторые подруги иногда готовили ему ужин или он готовил им, поскольку обожал это делать. Тех же, кто хорошо ладил с детьми, Билл приглашал с собой в Диснейленд, когда приезжали сыновья. Однако чаще всего он предпочитал опекать ребят сам во время их визитов в Калифорнию.

В последнее время Билл завел роман с актрисой из своего сериала. Сильвия была симпатичной девушкой из Нью-Йорка и исполняла одну из главных ролей. Билл впервые позволил себе роман с кем-то, кто с ним работал. Устоять против такой красотки, как Сильвия, было. трудно. Она пришла в сериал после того, как в течение ряда лет выступала в детских ролях, потом была фотомоделью — снималась для обложки журнала «Вог», год работала у Лакруа и шесть месяцев в Лос-Анджелесе в маленьких ролях второстепенных фильмов. Сильвия, как ни странно, оказалась приличной актрисой и просто милой девушкой. Биллу она очень нравилась. Нравилась, но не более. Любовь была зарезервирована для детей. Правда, двадцатитрехлетняя Сильвия порой тоже казалась ему ребенком. Его трогала и забавляла ее непосредственность и наивность. Девятилетний опыт работы актрисы и модели, похоже, не испортил Сильвию. Она знать не знала неизбежных интриг, происходивших за кулисами сериала, и, хотя играла временами превосходно, в то же время становилась легкой жертвой для более искушенных коллег-актрис. Билл постоянно предупреждал Сильвию о кознях, которые те исподтишка строили против нее. Но это милое создание преодолевало все мели и пороги и находило, чем себя занять, когда Билл оказывался слишком занят, чтобы развлекать ее. Так было на протяжении тех недель, когда он решил убрать один персонаж и ввел два новых. Билл всегда заботился о свежести сериала и поддержании у зрителя интереса к бесконечным поворотам сюжета.

В свои тридцать девять лет Билл стал королем дневных сериалов, что подтверждала шеренга статуэток «Эмми», выстроившаяся на полке его офиса, которых он не замечал. Он вернулся в свой кабинет и принялся расхаживать из угла в угол, думая о том, как актеры отреагируют на сегодняшние неожиданные изменения, переданные им в последнюю минуту. Две актрисы обычно справлялись хорошо, а вот один актер начинал сбиваться и нервничал. Он выступал в сериале второй год, Билл частенько подумывал о том, чтобы заменить его, но не решался — ему нравилось, что тот вносит гуманистическое начало и играет очень убедительно, когда верит в произносимый текст.

Сериал, по-видимому, приобрел популярность у миллионов телезрителей в Соединенных Штатах — и Билл, и актеры, и продюсеры получали горы писем. Съемочная группа за годы совместной работы сделалась чем-то вроде семьи, он имел для всех ее членов большое значение. Детище Билла стало домом и образом жизни для многих очень талантливых людей.

В тот день Сильвии предстояло играть свою героиню, Воун Вильямс, — красивую младшую сестру главной героини, Хелен. Воун стала любовницей своего зятя Джона, он же приобщил ее к наркотикам. Никто в семье об этом не знал, тем более ее собственная сестра. Не в силах самостоятельно высвободиться из опутавшей ее паутины, Воун попадала под все большую зависимость от Джона, ведущую к катастрофе. В соответствии с неожиданным поворотом событий, намеченным в сериале на день, о котором идет речь, Воун предстояло стать свидетельницей убийства, совершенного Джоном. Полиция должна была разыскивать девушку за убийство торговца наркотиками, снабжавшего ее зельем. Это была сложная для «оркестровки» серия, и Билл тщательно контролировал авторов диалогов, готовый, если надо, включиться сам. Однако именно такого рода повороты сюжета позволяли сериалу жить уже на протяжении почти десяти лет.

Билл, довольный проделанной утром работой, опустился в своем кабинете в кресло, закурил и отпил горячего кофе, который как раз принесла секретарша. Он думал, как отнесется Сильвия к изменениям сценария, который ей только что передали. Минувшей ночью он уехал от нее в три часа и решил отправиться на работу, чтобы реализовать идею, не дававшую покоя весь вечер. Когда Билл уезжал, Сильвия спала. По пути он заехал домой, принял душ, переоделся и прибыл в офис в половине четвертого утра. В двенадцать тридцать Билл все еще чувствовал напряжение: вскочил, погасил сигарету и поспешил в студию, где застал режиссера, внимательно изучающего последние изменения.

Режиссером был его давний знакомый — голливудский ветеран, пришедший в сериал после постановки множества телевизионных фильмов, имевших успех. Обычно «мыльные оперы» на телевидении не снимали такие маститые режиссеры, но Билл знал, что делает, когда брал его: Аллан Мак-Лафлин был требователен к себе и другим. Видя, что он серьезно беседует с Сильвией и актером, игравшим роль Джона, Билл тактично остался стоять в углу, откуда, не мешая, имел возможность за всем наблюдать.

— Билл, кофе? — спросила миловидная молоденькая ассистентка, на протяжении года проявлявшая к Биллу интерес. Он ей нравился. Многие обнаружили бы в нем сходство с этаким «плюшевым мишкой»: высокий, сильный, душевный, умный, привлекательный, хотя и не красавец, улыбчивый и обходительный, несмотря на огромные нагрузки и интенсивность, с которой работал.

— Нет, спасибо, не надо, — улыбнулся Билл и покачал головой.

«Симпатичная девчушка… но только как ассистентка», — подумал он и тут же выбросил ее из головы. Здесь он мог только работать: сосредоточиться на том, что происходит перед камерами, или на мыслях о будущих поворотах сюжета.

Билл вновь переключил свое внимание на режиссера. Он заметил, что Сильвия учит текст, а исполнители ролей Хелен и Джона тихо беседуют. Двое актеров были одеты в полицейскую форму, а на «жертве» — торговце наркотиками, которого предстояло «убить», уже была окровавленная рубашка, выглядевшая очень натуралистично. Актер смеялся и обменивался шуточками с одним из монтировщиков декораций. Это был его последний день в сериале, ему не надо было учить роль: по замыслу он появлялся перед камерой уже мертвым.

— Две минуты, — произнес какой-то голос достаточно громко, чтобы все слышали, и у Билла слегка засосало под ложечкой. Так случалось всегда. Это чувство было ему знакомо с тех пор, когда он, молодой актер, еще учился в колледже. И в Нью-Йорке Биллу всегда становилось не по себе за час до поднятия занавеса перед началом его пьесы. Теперь, спустя десять лет после рождения сериала, его все так же перед эфиром мучило волнение: что, если все сорвется?.. если упадет рейтинг?.. если никто не будет смотреть?.. если уйдут все актеры?.. если они забудут свои роли?.. если… Поводы для страхов были бесконечны.

— Одна минута!

Под ложечкой засосало сильнее. Билл оглядел помещение. Сильвия, прикрыв глаза, в последний раз повторяет слова и пытается сосредоточиться, Хелен и Джон заняли свои места и готовы к грандиозному скандалу, с которого начинается серия. Торговец наркотиками в окровавленной рубашке за кадром уплетает большущий сандвич «пастрами»… В полной тишине ассистент режиссера поднял руку с растопыренными пальцами, показывая количество секунд, оставшихся до трансляции. Четыре… три… две… одна… Спазм под ложечкой. Рука опускается…

Хелен и Джон отчаянно ругаются, язык бранный, но в пределах цензурности, ситуация на грани взрыва, Джон знает слова, и все же временами они, как всегда, импровизируют. Чаще всего Хелен, но у нее это хорошо получается, и Билл не возражает, поскольку она не сильно отдаляется от текста и не подводит других актеров… Проходит четыре минуты драматического спектакля, хлопает дверь, и наступает рекламная пауза. Хелен сходит с площадки бледная как полотно. Их работа хоть и коротка, но интенсивна, диалоги и ситуации настолько реальны, что актеры сами верят в них. Билл ловит ее взгляд и улыбается. Она, как всегда, хорошо поработала, прекрасная актриса.

Снова поднимается вверх рука. Полная тишина. Ни звука, ни шороха, даже ключи ни у кого не звякнут в кармане. Джон отправляется в загородный дом к торговцу, наркотиками, который анонимно звонил Хелен и сообщил ей о романе мужа с ее сестрой. Раздаются выстрелы — мужчина в окровавленной рубашке распростерт на полу, он, безусловно, мертв. Крупным планом лицо Джона, его глаза убийцы. Рядом стоит Воун. Следующий кадр: Воун, необыкновенно красивая, в маленькой, но шикарно обставленной квартирке, которую снял для нее Джон. Девушка прощается с выходящим от нее мужчиной. Без слов понятно, что она занимается проституцией. Крупным планом глаза Воун — озабоченные, прекрасные и несколько остекленевшие.