Я вернулась к Энни, снова и снова пытаясь ее подбодрить, повторяя, что помощь уже в пути. Она продолжала прижимать руки к груди, но ее взгляд был сфокусирован на мне. Думаю, она понимала, что я ей говорю.

«О, боже! — подумала я. — Что, если бы меня не оказалось рядом?»

Сигнал машины «скорой помощи» оглушил нашу улицу спустя долгие десять минут. Слезы струились по моему лицу, пока я наблюдала, как они осматривают лежащую на кресле Энни. Я сделала несколько глубоких, дрожащих вздохов, стараясь успокоить собственное сердцебиение.

— С ней все будет в порядке? — спросила я у санитара, который привез носилки. Ей на лицо надели кислородную маску. Она выглядела немного лучше, к щекам вернулся цвет.

— Кажется, все хорошо, — ответил он. — Она в сознании, и мы прибыли вовремя.

— Хорошо, — я кивнула, обхватывая себя руками. — У нее никого нет. Мне можно приехать в больницу?

— Вы можете поехать в «скорой» вместе с ней.

— О! Хорошо. Конечно, я поеду с вами, — сказала я, выходя с ними на улицу и закрывая дверь дома Энни.

Когда я шла к машине «скорой помощи», я взглянула направо и увидела, что в нашу сторону бежит Арчер. Он был похож на загнанного дикого зверя, по-другому не скажешь. Мое сердце ушло в пятки. О, боже, он бежал всю дорогу сюда! Должно быть, он услышал вой сирен. Я быстро пошла к нему. Он резко остановился, когда увидел меня. Его глаза были широко раскрыты, он, не отрываясь смотрел на меня, его руки были сжаты в кулаки. Я добежала последние несколько ярдов до него и сказала:

— Арчер! У Энни сердечный приступ! Мне сказали, что она справится. Но я собираюсь поехать с ней в больницу. Все в порядке. Все хорошо. Я в порядке.

Он положил руки себе на голову и стиснул зубы. Было видно, что он изо всех сил старается взять контроль над своими эмоциями. Он медленно прошелся по кругу, а потом, повернувшись ко мне и кивнул. Теперь он выглядел спокойным, но в его глазах еще прятался страх. Вдруг выражение его лица стало совершенно бесстрастным.

— Я сразу приеду к тебе, когда буду уверена, что с Энни все хорошо, — сказала я. Я обернулась, колеса носилок исчезали в машине «скорой помощи». — Я сразу к тебе приеду, — повторила я.

Арчер кивнул, на его лице все еще не отразилось ни одной эмоции, затем он развернулся, не говоря ни слова, и пошел в обратную от меня сторону.

Я секунду поколебалась, потом побежала трусцой к «скорой» и успела заскочить в машину в последнюю секунду перед тем, как закрылись двери.

***

Я оставалась в больнице до тех пор, пока не убедилась, что с Энни все в порядке. Когда доктор наконец вышел ко мне, он сообщил, что состояние Энни стабильное, что она спит, и он скажет ей, что я была там. Они также позвонили ее сестре, телефон которой дала им Энни, когда ее только привезли. Сестра приедет утром. Мне стало гораздо легче, и я, наконец, вызвала такси. Я почувствовала, что тяжкий груз свалился с моих плеч.

Я беспокоилась за Арчера и написала ему сообщение, как только приехала в больницу. Потом я написала ему еще одно сообщение, когда со мной поговорил доктор. Но он ни разу не ответил. Мне не терпелось добраться до него.

Я кусала губы в течение тех тридцати минут, что таксист вез меня до дома. Я обещала Арчеру сразу после больницы поехать к нему, но решила сначала забрать Фиби. Я была уверена, что он уже успокоился. Он знает, что со мной все в порядке, даже если первый страх и вывел его из равновесия. Почему он не отвечает на сообщения? Я не знала, что и думать, у меня было тяжело на сердце.

Я заплатила водителю, выскочила из машины, бросилась в дом и позвала Фиби. Ее коготки застучали по паркету.

Несколько минут спустя я притормозила у ворот Арчера, и мы с Фиби зашли внутрь. Мы прошли к двери дома, я тихонько постучала, перед тем как открыть дверь и пустить Фиби. На улице начался мелкий дождь, небо затянули серые облака.

В доме Арчера почти не горел свет, кроме одинокого торшера в углу гостиной. Арчер сидел на стуле в противоположном углу. Сначала я не увидела его. Когда мой взгляд выхватил его из темноты, я сначала вздрогнула от неожиданности и схватилась за сердце, а потом облегченно рассмеялась.

Его лицо было мрачным. Я подошла к нему, опустилась перед ним на колени, положила голову ему колени и вздохнула.

Через пару секунд я поняла, что он никак не реагирует на мое присутствие, и вопросительно посмотрела на него.

«Как Энни?» — спросил он.

Я подняла руки.

«С ней все будет в порядке. Ее сестра приедет в город с утра. — Я вздохнула. — Мне так жаль, что это происшествие напугало тебя. Мне не хотелось оставлять тебя, но я не могла бросить Энни одну в больнице».

Арчер поднял руки.

«Я понимаю», — сказал он, его глаза были закрыты.

Я кивнула, кусая губу.

«Как ты? О чем ты думаешь?»

Он так долго молчал, что я решила, что он вообще не собирается мне отвечать. Наконец он поднял руки и показал жестами:

«О том дне».

Я наклонила голову.

«О каком?» — спросила я с беспокойством.

«О том дне, когда меня подстрелили. Тогда мой дядя пришел к нам с мамой, чтобы забрать нас у отца».

Мои глаза расширились, но я не сказала ни слова, просто наблюдала за ним и ждала продолжения.

«Мой отец был в баре… ни для кого не было секретом, что он там частый гость».

Несколько секунд он сидел молча, уставившись в пол. Потом снова перевел взгляд на меня.

«Он не всегда был таким. Раньше он мог быть веселым, очаровательным, когда хотел. Но когда он начал пить, все пошло под откос. Он начал бить мою маму, обвинять ее в том, что делал сам. Но моя мама и до этого его не любила. Всю свою жизнь она любила только одного мужчину — моего дядю Коннора. Я это знал, мой отец знал, весь город знал. Правда в том, что и я любил его больше».

Он снова замолчал на минуту, глядя, будто сквозь меня. Наконец он продолжил:

«И вот в тот день, когда он приехал за нами, я узнал, что я его сын, а не сын Маркуса Хейла. Я был счастлив. Я ликовал».

Он взглянул на меня; выражение его лица было отрешенным, будто он погружен глубоко в себя.

«Мой дядя подстрелил меня, Бри. Маркус Хейл выстрелил в меня, когда я побежал к нему в приступе гнева. Я не знаю, намеренно он это сделал или случайно. Как бы то ни было, он выстрелил в меня, и вот к чему это привело. — Он поднял руку к горлу и провел рукой по шраму. Затем помедлил и произнес: — И мои родители… это все — его рук дело».

Мое сердце ухнуло вниз.

— О, Арчер, — выдохнула я. Он продолжал смотреть на меня сверху вниз. Он как будто окаменел.

— Что с ними случилось? С твоей мамой и отцом? — спросила я, моргая и сглатывая ком в горле.

Он немного помедлил.

«Маркус въехал в нашу машину, стараясь сбить нас с дороги. Наша машина перевернулась. Моя мама умерла в аварии. — На минуту он закрыл глаза, помолчал, затем снова открыл глаза и продолжил: — Когда Маркус выстрелил в меня, случилась стычка между ним и Коннором на дороге... — Он опять замолчал; его глаза были похожи на глубокие янтарные лужи печали. — Они стреляли друг в друга, Бри. Прямо там, на шоссе, под голубым весенним небом. Они застрелили друг друга».

У меня подогнулись ноги от ужаса.

Арчер продолжал:

«Потом появилась Тори, и еще я смутно помню какую-то машину, проезжавшую мимо. Следующее, что я помню, — как очнулся в больнице».

Рыдания рвались из моей груди, но я смогла справиться с собой.

«Все эти годы, — я покачала головой, боясь даже представить те муки, которые он должен был испытывать, — ты жил с этим. Все эти годы... Один на один со своим горем... О, Арчер» — Я тяжело втянула воздух, стараясь справиться с эмоциями.

Он посмотрел на меня, в его глазах на секунду вспыхнули отблески каких-то ощущений, но потом снова погасли.

Я придвинулась ближе к нему и схватила его за футболку, прижавшись головой к его животу; слезы беззвучно струились по моим щекам. Я снова и снова шептала:

— Мне так жаль.

Я не знала, что еще сказать в ответ на тот ужас, который пережил маленький мальчик.

Но я, наконец, поняла всю глубину его боли, его травмы, всю трагичность его прошлого, которое не оставляло его. Я поняла, почему Виктория Хейл ненавидела его. Она забрала не только его голос, она забрала его уверенность в себе, самолюбие, отняла у него его личность. Потому что Арчер знал, что ее муж любил другую женщину гораздо сильнее, чем ее. Коннор отдал той женщине не только свое сердце, но и дал ей ребенка. Этот ребенок мог отобрать у Виктории Хейл все.

Я продолжала обнимать Арчера.

Казалось, прошло много времени, прежде чем я отстранилась.

«Ты владеешь землей, на которой стоит этот город. Ты старший сын Коннора».

Он кивнул равнодушно, не глядя на меня, будто его это ничуть не заботило.

«Ты не хочешь этого, Арчер?» — спросила я, вытирая слезы с мокрых щек.

Он посмотрел на меня.

«Что, черт возьми, мне с этим делать? Я даже не могу ни с кем говорить, кроме тебя. Не говоря уже об управлении целым чертовым городом. Люди будут воспринимать мое управление как лучшую шутку, которую они слышали».

Я покачала головой.

«Это неправда. У тебя получается все, что ты делаешь. Я уверена, что ты справишься».

«Мне это не нужно, — сказал он. На его лице отразилась мука. — Пусть все получит Трэвис. Я не хочу связываться с ними. Не только потому, что я не в состоянии управлять городом, но и потому, что я этого не заслужил. Это моя вина. В тот день они умерли из-за меня».

Я отстранилась, пораженная, шумно втянув воздух.

«Твоя вина? Ты был всего лишь маленьким мальчиком. Как может это быть твоей виной?!»