Оливия Клеймор - Голиард

– Ах, сударь, я не вправе укорять вас за то, что мы не встретились в святой обители, в Виши. Ведь вы, по сути, не имеете передо мной никаких обязательств… – лукаво заметила Эстела.

Тогда Ригор воскликнул прямо, как в рыцарских романах:

– О! Прекрасная Эстела, как бы я хотел иметь их перед вами! Но теперь вряд ли я нужен вам, такой блистательной красавице!

Эстела улыбнулась.

– Разумеется, вы нужны мне, Ригор. Ведь именно вы подарили мне надежду в ту ночь в Исуаре. Я и сама не очень-то верила в исцеление, но более не могла жить в маске. Мне порой хотелось покинуть этот мир… Но я католичка и самоубийство претит мне. Теперь же я полна жизни! И это благодаря вам, мой Чёрный Рыцарь!

Ригор не удержался и заключил Эстелу в объятия.

– Ну что ж, господин де… – граф невольно запнулся.

– Де Жюиф, – закончил фразу Ригор.

– Так вот я говорю: господин де Жюиф, хоть вы и не имеете замка, но сердце моей племянницы принадлежит вам. Поэтому я дам за ней хорошее приданное, и вы ни в чём не будете нуждаться.

Неожиданно Ригор встрепенулся.

– Это прекрасно, ваше сиятельство, ибо ещё ни один здравомыслящий человек не отказывался от денег. Но я знаю, что граф де Тьер был очень плох, вероятно, он покинул наш бренный мир…

Граф невольно округлил глаза.

– Продолжайте, сударь…

– Эстела, как старшая дочь имеет право на часть наследства. Насколько мне известно, баронесса де Тьер всячески хотела этому воспрепятствовать.

Граф понимающе кивнул.

– Ваша практичность, сударь, говорит о многом. По крайней мере, я буду спокоен, что Эстела и её приданое – в надёжных руках. Вопрос с наследством я непременно улажу, обещаю вам.

Ригор чуть отстранившись от Эстелы, поклонился графу в знак благодарности.

На следующий день Эстела поведала Ригору о записях, которые она прочла в монастыре Святой Каролины в Виши. Она предложила найти сердце Варфоломея.

Ригор отнёсся к словам Эстелы (теперь уже невесты) скептически.

– Дорогая, – как можно мягче сказал он, – вся эта история может оказаться просто легендой…

– Возможно, ты прав, Ригор. Но я хочу предпринять поиски…

Ригор вздохнул, ибо уже понял: твёрдости характера его будущей жене не занимать.

– Тебе нужно всё рассказать дяде и посоветоваться с ним.

Граф поддержал свою племянницу и снарядил отряд на поиски сердца святого Варфоломея. Эстела предположила, что события многовековой давности произошли в местечке Сен-Флур. Туда они и направились…

Перед Эстелой Ригором предстали развалины монастыря; камень, из которого он был некогда построен, давно перетаскали сервы на свои постройки. Определить теперь, где располагалась часовня, в которой хранилась реликвия, увы, не представлялось возможным. Ригор, войдя в роль официального жениха Эстелы, приказал разбить шатры, дабы повести на территории бывшего монастыря несколько дней и тщательно изучить его территорию.

Поиски утраченной реликвии продолжались два дня, но тщетно. Наконец, внимание Ригора привлёк крупный камень, выщербленный стихиями и временем. Ригора привлёкло изображение креста, объятого огнём, вытесненного на камне. Догадка мелькнула тут же и он поделился своими соображениями с невестой:

– Здесь стояла часовня! Вероятно, это алтарный камень!

Эстела, охваченная неподдельным волнением также осмотрела камень и пришла к выводы, что – это древний алтарь. И, возможно, под ним хранится утраченная реликвия.

Стражники, сопровождавшие молодую пару, попытались сдвинуть камень, но безуспешно. За шесть веков он прочно врос в землю, и не собирался расставаться со своим «насиженным» местом.

Тогда они стражники, подобно сервам, вооружились кирками, предусмотрительно захваченными с собой, сделали подкоп вокруг камня и лишь тогда сдвинули его с прежнего места.

Вздох разочарования вырвался из груди Эстелы – увы, под камнем ничего не было, даже намёка на то, что под бывшим алтарём что-то хранилось.

Ригор не растерялся:

– Переверните камень, – приказал он.

Стражники, нехотя повиновались. Они с самого начала не верили в затею молодой госпожи.

Как только они перевернули камень «верх дном», то к своему вящему удивлению увидели углубление, забившееся от времени землёй.

– Господин! – возопили стражники в один голос. – Здесь что-то есть!

Ригор очистил углубление от земли и извлёк из него небольшой кожаный мешочек.

– Боже Всевышний, помоги нам! – с чувством взмолилась Эстела. – Неужели это то, что ты ищем?!

Руки Ригора дрожали от волнения, он развязал прекрасно сохранившийся мешочек, перед его взором предстала серебряная потира[83], усыпанная крупными, цвета запёкшейся крови, рубинами.

– Открой её, Ригор! Открой! – сгорая от нетерпения, взмолилась Эстела.

Ригор, охваченный религиозным трепетом, открыл сосуд, в нём лежал тёмно-коричневый камень.

– Что это? – недоумевал Ригор.

Эстела аккуратно извлекла сей камень из потиры, дабы разглядеть со всем тщанием.

– Это и есть сердце святого Варфоломея. Просто за шесть веков, оно утратило свой первоначальный вид, ссохлось и превратилось в камень.

… Ригор и Эстела в сопровождении отряда, окрылённые находкой, вернулись в Мулен. Они показали графу потиру и сердце святого, пережившее костёр и шесть веков забвения под каменным алтарём.

Граф де Мулен внимательно осмотрел находку своей племянницы и также пришёл к выводу, что – это не что иное, как сердце мученика.

Его сиятельство, хоть и был истинным католиком, но всё же в нём взяла верх расчётливость. Зная набожность графа Клермонского, он поместил серебряную потиру с сердцем мученика в дорогой ларец и отправился в Клермон-Ферран в сопровождении Эстелы и Ригора.

Гильом IV с нескрываемым удивлением выслушал столь необычную историю любви молодой пары, а затем, охваченный священным трепетом и – обретения утраченной реликвии.

– Не скрою, вы поразили меня граф де Мулен… – произнёс IV. – Всё это так необычно и трогательно… – сюзерен с нескрываемым восторгом воззрился на Эстелу и Ригора. – Я представлю вашу находку епископу Клермонскому. Он соберёт священный совет, дабы уладить все формальности и признать реликвию подлинной. А, что касается вас, несравненная Эстела, и вас, господин де Жюиф, то желаю вам долгих лет семейного счастья. И…связи с этим я хочу преподнести вам свадебный подарок: замок Верэн, что в десяти лье от Клермон-Феррана и титул. Я прикажу выправить соотвествующие документы тотчас же. С сегодняшнего дня, – он кивнул в сторону молодой пары, – вы будете именоваться: виконтом и виконтессой де Верэн, со всеми вытекающими из нового статуса привилегиями. А также вы можете всегда рассчитывать на мой совет и помощь.

Новоявленные виконт и виконтесса пали ниц перед сюзереном-благодетелем и горячо возблагодарили его за оказанную милость.

Дальновидный граф де Мулен присоединился к ним, ибо предполагал подобный исход визита в Клермон-Ферран. Теперь он был спокоен: помимо обещанного им приданного, у его племянницы теперь есть титул и замок. Де Мулен помнил его хозяина, попавшего в немилость к сюзерену, за что бывший виконт поплатился головой. Он не сомневался, что новые владения племянницы потребуют ремонта и солидных вложений, дабы обрести достойный вид. Но это его не смущало, и он был готов оказать новоявленным виконту и виконтессе всяческую поддержку.

1105 год, графство Бургундия

Барон Ла Доль, владелец обширных земель Амуа, восседал за огромным дубовым столом в своём кабинете. Рене, его нотарий[84] и доверенное лицо, докладывал:

– Ваше сиятельство, по вашему приглашению прибыли бароны де Шалон, де Монсо, де Отён, Ла Бон в сопровождении своих вассалов. Они встали лагерем в предместье Доля, и с нетерпением ожидают встречи с вами…

Барон удовлетворённо кивнул.

– Прекрасно, Рене… Прикажи сенешалю организовать всё необходимое в парадном зале к приёму гостей. Пусть приготовят побольше еды и вина. Думаю, разговор с баронами предстоит долгий.

Вечером, после того, как колокола местной церкви отзвонили вечерню, и барон де Ла Доль вознёс молитву Всевышнему, он отправился в парадный зал, где всё уже было приготовлено для встречи гостей.

Барон ещё раз придирчиво осмотрел расставленные в зале столы, раздумывая, как лучше разместить баронов, их сыновей, советников и нотариев. Поначалу хозяин замка организовать небольшой приём для избранных лиц, ограничившись лишь одними баронами, но затем передумал. Он решил, если знатные гости прибудут в сопровождении своих верных вассалов, старших сыновей и советников, если таковые имеются, то у него будет больше шансов убедить их в том, что он задумал.

А замыслы барона были явно мятежными. Поэтому, прежде чем пригласить гостей, он тщательно обдумал каждую кандидатуру, рассчитывая свести риск огласки предстоящего разговора к минимуму.

Наконец барон и его старший сын Арман, который во всём поддерживал отца, были готовы к приёму гостей. Жену и дочь барон решил не посвящать в свои замыслы, решив, что сие – не женского ума дело.

Первым пожаловал молодой барон де Отён в сопровождении старого умудрённого жизненным опытом советника, служившего ещё его отцу и трёх верных вассалов, которым мог доверить любую тайну. Получив пространное приглашение от де Ла Доля, он догадался, по какому именно поводу тот собирает баронов в своём замке. Поразмыслив и переговорив с советником, де Отён решил отправиться в путь, потому как был давно не доволен существовавшим положением дел в Бургундии.

Ла Доль радушно принял гостя и в ожидании остальных приглашённых, завёл достаточно отвлечённый разговор.