– До свидания, Элен! До свидания, Хлоя! Заезжайте ко мне в гости. Мне на людях полегче.

Она повернулась и пошла вдоль реки… хрупкая, в черном плаще, с высоко поднятой головой.

Девушки долго молчали, потом Хлоя свирепо прошептала:

– Он ее не заслуживает, правда?

И добавила уже без злости, а просто устало:

– И почему мы все такие дуры? Только ты у нас исключение, Элен.

– О, я такая дура, что вам и не снилось!

Голос Элен звучал так тихо, что Хлоя даже повернулась к ней, не понимая, правильно ли она ее расслышала. Но Элен не дала ей продолжить этот разговор.

– Пойдем, – сказала она, пытаясь казаться бодрой. – Мне совершенно необходимо выпить кофе. Давай зайдем на рынок.

Крытый рынок, на котором в несколько рядов стояли лотки и палатки, начал заполняться людьми, явившимися сюда позавтракать после долгой ночи. Кафе, которое особенно любили водители такси, – оно находилось в самом центре рынка – заполонила разношерстная толпа: грузчики в комбинезонах, нетерпеливые водители, веселые студенты – некоторые из них еще не обсохли после купания в речке – и несколько женщин в вечерних туалетах, которые смотрелись здесь слегка вызывающе. В воздухе стоял густой запах жареной ветчины, стекла запотели.

– Тебе тут не станет дурно? – спросила Хлоя.

– Ничего.

Они нашли два места и с удовольствием прижали ладони к кофейным чашкам с толстыми стенками. Элен успела отпить только один глоток, как сзади раздался треск, крик «берегись!» – и кто-то упал на нее, так что кофе выплеснулся ей на пальцы. Элен возмущенно обернулась и увидела четверых красномордых парней которые показались ей смутно знакомыми.

– Я жутко извиняюсь, – сказал один из них. Когда она услышала его интонации, то у нее уже не было никаких сомнений. Это были закадычные дружки Оливера из Крайст-Черч. Едва она их узнала, как увидела за их спинами Оливера. Увидела и похолодела, потому что Оливер казался привидением среди этой развеселой компании. Лицо его было почти изможденным, красота и свежесть стремительно исчезали. Элен в который раз подумала о Джерри. Друзья Оливера предавались безудержному веселью, но Оливер был вроде бы трезв. Его выдавали только неестественно расширенные зрачки.

– Привет! – сказал он, тщательно выговаривая слова. – Вы застали меня в самом разгаре моей общественной деятельности. Это, – он махнул в сторону своих друзей, которые, похоже, выискивали, не лежат ли где булочки, чтобы ими покидаться, – это комитет по подготовке выпускного бала в Крайст-Черч. Мы начали заседать вчера вечером, твердо решив обсудить, где мы возьмем напрокат павильон для буфета и где у нас будет туалет. Но ночь промчалась, а мы не продвинулись вперед ни на йоту. Однако не беспокойтесь. Мы продолжим наши потуги. Ты ведь придешь на выпускной бал в наш колледж, дорогая Элен? Ну, конечно, придешь. Дарси наверняка будет тебя сопровождать, а потом проводит домой. А ты придешь, Хлоя? Может быть, за тобой закрепить кого-нибудь из моих друзей? А можешь и со мной рискнуть позабавиться.

Хлоя отвела взгляд, стараясь не вспоминать.

Элен обрушилась на него, лицо ее побледнело.

– Ну, почему ты так себя ведешь, Оливер? Что с тобой? Неужели тебе ничто не дорого, ну, зачем ты якшаешься с такими людьми?

Оливер шутливо состроил удивленную физиономию.

– Но ведь они люди моего круга, милая. Несколько так называемых аристократов, с которыми я должен проводить свое время. С другими же – с теми, у кого грязные белые рубашки, бледные лица, а в голове масса разных потрясающих знаний и мыслей, я вообще не должен знаться, – Оливер обнял Хлою и Элен за плечи и наклонился, приблизив к ним лицо. – Но вот что забавно: все они, абсолютно все чертовски скучны! Чем же можно еще заняться, когда вокруг такая смертная скука? Только пытаться позабавиться всеми доступными способами… И мне очень жаль, милая, целеустремленная Элен, что это вызывает твое неодобрение.

Оливер невесело усмехнулся и выпрямился.

– Ладно, завтракайте… Я не сомневаюсь, Элен, что ты поспешишь как можно быстрее занять свое любимое местечко в читальном зале.

И не успела Элен опомниться, как Оливер уже зашагал прочь, даже не оглянувшись на нее и позабыв про своих собутыльников.

Элен закрыла лицо руками.

– Я не хотела с ним так разговаривать, – прошептала она. – У меня как-то вырвалось… Я не хотела быть самодовольной и напыщенной, не хотела говорить ему то, от чего он всегда открещивается. Хлоя! Я ведь только хотела сказать: «Послушай! Зачем ты бываешь таким?» Ну, почему он не понимает? Я ведь хотела только…

– Я знаю, – ласково проговорила Хлоя. – Но он не в состоянии тебя понять.

На рукаве Элен было мокрое и холодное кофей-нос пятно, она безуспешно попыталась закатать рукав. У нее вдруг железным обручем стиснуло грудь, во рту появился металлический привкус. В целом мире, казалось, не было ничего ясного, простого и приятного. Но потом мысли ее приняли несколько иной оборот. Ведь существует Дарси, хороший, верный Дарси! И еще Том, с его бескомпромиссной проницательностью и острым умом, который служит ему прекрасным оружием.

«Это две стороны одной медали», – подумала Элен.

Но какая сторона была для нее важнее? Элен рывком отставила свой стул.

– Какой ужасный день! – пробормотала она, обращаясь к Хлое. – Я, пожалуй, поступлю именно так, как говорил Оливер: пойду работать. С этим хотя бы все просто и ясно.

Она повернулась и пошла в том направлении, в котором скрылся Оливер, а Хлоя смотрела ей вслед, и на ее переносице залегла глубокая морщина.


– Ненавижу этот дом!

Стефан Спарринг смотрел на полутемную громаду Фоллиз-Хауса.

Хлоя слабо улыбнулась.

– Почему? Я думала, он совершенно в твоем стиле.

Они столкнулись как-то вечером лицом к лицу на ступеньках, которые вели на остров, и уклониться от встречи было невозможно. Хотя после спектакля они ни разу не перемолвились ни словом, и Хлоя, и Стефан старались вести себя непринужденно. Стефан вежливо поинтересовался, как у нее дела с учебой, Хлоя так же официально ему ответила. И теперь ее очень удивила неожиданная страстность, зазвучавшая в его голосе.

Стефан раздраженно передернул плечами.

– Нет, само здание тут ни при чем. Оно, конечно, симпатичное. Я имею в виду атмосферу. Как бы мне хотелось, чтобы Пэнси поселилась в каком-нибудь другом месте! Я пытался ее убедить, но она и слышать не желает. В конце концов, я же могу снять квартиру!

Хлоя не смогла удержаться и слегка уколола его.

– Но ведь Пэнси наверняка в состоянии купить дом? Мейсфилд устроит для нее все, что она пожелает.

Стефан смущенно покраснел.

– В этом нет нужды.

«Бедный Стефан! – внезапно подумала Хлоя. – Имея жену, влюбиться в такую непостоянную, ветреную девушку, которая вдвое его моложе! И вдобавок дочь богача! Он прекрасно понимает, что не в состоянии дать ей то, к чему она привыкла».

Хлоя заметила, что у ее бывшего любовника усталый, униженный вид. Уверенности и назидательной властности, которые так привлекали ее когда-то, как не бывало. Даже в его немного женственной красоте появилось что-то нездоровое. Это был уже не тот мужчина, в которого она влюбилась в начале учебного года, а значит, и не тот, кого так упорно добивалась Пэнси.

Бедный Стефан…

– Пошли выпьем по рюмочке, – дружелюбно предложила она.

В его глазах, устремленных на нее, читалось удивление.

– Не бойся! – сказала она, понизив голос. – Все в порядке. Со мной все в порядке.

Он поднялся вместе с ней по лестнице, но, дойдя до дверей ее комнаты, замер в нерешительности.

– Я не хочу, чтобы Пэнси вернулась и увидела, что меня нет. Она ведь ненадолго отлучилась.

– Тогда оставь дверь открытой. Ты увидишь, когда она будет подниматься по ступенькам. А где она?

Стефан взял стакан вина и сел туда, откуда была видна галерея.

– В Лондоне. Поехала давать интервью. Больше она мне ничего не сообщила… ты же знаешь, какая она, – Хлое показалось, что он съежился под ее взглядом. – Сперва я считал, что понимаю ее, но теперь вижу, что ошибался. Я знаю только, что она мне нужна.

Стефан сделал над собой усилие и взял себя в руки.

– Хлоя, я не должен вести такие разговоры. Ни с тобой ни с кем-либо еще.

– Не бойся, – снова пробормотала Хлоя. – Мне было тяжело, но я больше страдала не из-за тебя, а из-за своих собственных глупостей.

Хлоя вдруг остро припомнила ужасные дни, когда шли спектакли, вспомнила заразительное отчаяние Оливера, а потом клинику на Харли-стрит и пустоту, которая тогда образовалась у нее внутри. Эта пустота до сих пор ничем не заполнилась, Хлоя понимала, что это навсегда, и по сравнению с этой пустотой мысли о Стефане казались ничтожными. Он выглядел крошечным, словно она смотрела на него сквозь уменьшительное стекло подзорной трубы.

«Я выстояла! – подумала Хлоя. – И многому научилась».

Она ощутила внезапный прилив благодарности к судьбе и спокойно посмотрела на Стефана.

– Говори, если тебе от этого становится легче, – сказала она.

Стефан скривился, и на секунду стал тем, прежним…

– Мне легче только, когда я с ней. Я никогда никем не стремился владеть так безраздельно. Наоборот, считал, что собственнические чувства по отношению к другому человеку – это недостаток. Да ты и сама знаешь…

Ни один из них не улыбнулся.

– А как твоя… как Беатрис? Стефан отвел взгляд.

– Беатрис очень несчастна, – последовало долгое молчание, потом Стефан заговорил снова. – Я бы все отдал, чтобы не причинять ей такую боль. Но уже слишком поздно. Я уже не могу без Пэнси. Я как наркоман. Хлоя! Жду в Фоллиз-Хаусе своей дозы.

Съежившийся в Хлоином кресле, обхвативший руками голову, Стефан действительно походил сейчас на наркомана. Хлоя беспомощно смотрела на него. Что она могла ему сказать? Бесполезно говорить, что не следует так привязываться к Пэнси. Пэнси слишком живая, изменчивая, а главное, слишком ценит свою независимость. Судя по опрокинутому лицу, Стефан и без Хлои все это давно понял.